По следам снежного человека - Ральф Иззард

Я спрашивал местных жителей, присутствовавших при разговоре, а также своих носильщиков и пришельцев из Тибета, что они думают о рассказе Пасанга; по их единодушному мнению, он говорил правду. Тогда я спросил Пасанга, был ли йети существом из плоти и крови или духом, и тот несколько иронически ответил: «Как же мог он быть духом, если мы видели его следы после того, как он убежал».

На следующее утро мне пришлось нанести ряд официальных визитов. Прежде всего я отправился к британскому послу Кристоферу Саммерхейсу. В прошлом году он относился ко мне, выражаясь мягко, с холодком. Возможно, такое поведение оправдывалось тем, что я прибыл тогда в Непал в качестве «постороннего», и Саммерхейс, имея на то основания или нет, мог ожидать от меня каких-нибудь неприятностей для эверестской партии сэра Джона Ханта. Спешу добавить, что в этом году, когда я был полноправным участником специально организованной экспедиции, посол оказал мне самый сердечный прием. Все участники экспедиции «Дейли мейл» крайне обязаны ему и его жене за постоянную помощь, поддержку и проявленную любезность. В посольстве я с радостью встретился со старинным другом Девидом Хей-Нивом, все еще работавшим вторым секретарем. Мне надо было обсудить ряд вопросов с непальским министром иностранных дел Р. П. Менандхаром и с министром финансов, а потому из посольства я сразу направился в здание правительства. В огромном дворце с оштукатуренным фасадом, не испортившем бы архитектурного ансамбля в Монте-Карло и раньше являвшемся резиденцией непальского магараджи, меня приняли чрезвычайно вежливо. Сложная проблема беспошлинного ввоза всех наших запасов, оружия и «лендровера» была разрешена в несколько минут, и я ушел, сопровождаемый самыми теплыми пожеланиями успеха.

Вечером мы присутствовали при прибытии на аэродром нашего «лендровера», который в Симре в конце концов втиснули в «дакоту»; он отделался несколькими поверхностными царапинами. Следующий день был также заполнен обычными делами и посещением зоологического сада с целью удостовериться, найдутся ли там пустые клетки, которые пригодились бы на тот случай, если бы мы вернулись с какими-либо живыми зверями — не обязательно с йети.

Этой же ночью Том Стобарт и Билл Эдгар вылетели на «Комете»[27] из далекого Лондона в Бомбей, куда вскоре должен был прибыть «Стратерд» с Джоном Джексоном и Стенли Дживсом, сопровождавшими наш основной груз. В Калькутте Бис и Джералд, к которым присоединился Чанк Лагус, готовились двинуться в Катманду. На дальних подступах экспедиция принимала уже определенные очертания.

Через три дня я отправил первую корреспонденцию из Катманду. Начав с описания наших передвижений до настоящего времени и порученной каждому участнику экспедиции работы, я продолжал: «Задачу, поставленную нами перед собой, следует считать столь же трудной и — едва решаюсь употребить это слово — опасной, как попытка восхождения на какую-нибудь из высочайших вершин, за исключением гигантов, подобных Эвересту.

Чисто альпинистская партия может до известной степени выбрать маршрут к той вершине, на которую она собирается взойти. Нам предстоит идти по следам неведомого зверя, обладающего, как мы думаем, значительно большим проворством, чем мы, и двигающегося своим собственным путем по своей собственной стране. Основной гарантией для нас является то обстоятельство, что горные животные обычно обладают более развитым, чем у людей, инстинктом, который предохраняет от таких опасностей, как лавины или предательские снежные мосты. Решение вопроса о пределах оправданного риска будет предоставлено нашему первоклассному восходителю Джону Джексону…»

Задача восходителей сводится к тому, чтобы доставить специалистам-зоологам, доктору Бисуасу, Джералду Раселлу, Чарлзу Стонору и Тому Стобарту, все сведения, какие удастся собрать, и таким образом дать им возможность пополнить пока что весьма тощее «дело о животном „икс“. Неспециалист, пожалуй, удивится картине, которую такой человек, как Рассел, — я беру того из нас, кто отдал значительную часть своей жизни изучению диких животных в естественной обстановке, — сможет воссоздать на основании отдельных скудных данных, как, например, один-два следа, несколько волосков, клочок шерсти и помет. Рассел смог бы, вероятно, определить более или менее точно вес и размеры животного, установить, самец это или самка, откуда и куда оно идет, какова цель его путешествия и чем оно питается. Отсюда он смог бы сделать вывод, где скорей всего это животное можно встретить и подвергнуть тщательному наблюдению.

Что касается наших собственных взглядов, то те из нас, кто изучил фотографии следов йети, привезенные Эриком Шиптоном из рекогносцировочной экспедиции на Эверест в 1951 г., считают, что эти следы вряд ли могут принадлежать, как утверждают некоторые, медведю или обезьяне лангуру, ибо многие из нас, в том числе и я, хорошо знают и то и другое животное. Все мы в какой-то степени убеждены, что нам предстоит совершить новое открытие, которое, вероятно, представит чрезвычайно большой интерес для зоологов или антропологов. Несомненно, существует какая-то тайна, и ее разрешение будет иметь крайне важное значение, хотя оно, возможно, потребует от нас исключительной изобретательности, а также предельного напряжения физических сил и всех умственных способностей. Было бы самонадеянностью рассчитывать на полный успех, в особенности при первой попытке, но все же наша экспедиция не может окончиться полной неудачей, так как мы во всяком случае впишем первую главу в достоверную историю снежного человека, хотя, возможно, нам придется предоставить другим завершить начатое дело и закончить книгу».

В воскресенье 17 января, отправив эту корреспонденцию, я позавтракал с Девидом Хей-Нивом, а затем мы вместе поехали к большой ступе[28] в Боднате, где происходило ежегодное религиозное празднество. Множество тибетцев разгуливало по священной тропинке вокруг большого белого величественного сооружения, от позолоченной зонтообразной верхушки которого к крышам окружающих домов протянулись разноцветные ленты, придававшие ему вид гигантского майского дерева[29]. Зрелище было очень веселое, и когда мы степенно совершали круг, за нами следовал квартет музыкантов, аккомпанировавших своему пению бренчанием на скрипках из кожи яка. Позже нам удалось записать на пленку некоторые из их песен, представлявших собой то панегирик в стиле нимфы Калипсо[30], посвященный восхождению Тенсинга на Эверест, то местный вариант Коммунистического Интернационала, аранжированного на восточный лад.

Когда я вернулся, меня ждала длинная телеграмма от Тома, прибывшего в Бомбей; он просил подготовить для него в Раксауле на вторник 19-го две грузовые машины. Они должны будут довезти наше снаряжение до Дхурсинга, южного конечного пункта Непальской канатной дороги, по которой грузы доставят в Большую долину.

На следующий день меня принял премьер-министр непальского правительства М. П. Койрала, пожелавший нам всяческих успехов в поисках йети. Премьер с увлечением рассказывал о маленьких, почти неизвестных племенах, населяющих наряду со значительно более многочисленными шерпами тот район, где нам предстояло действовать. К таким племенам относятся: кушунды, у которых существует запрет трогать, есть и пить что-либо, имеющее отношение к корове, и которые носят «одежду каменного века»; хаджусы, тибетского происхождения, но сильно отличающиеся от шерпов; банджханкри, живущие в чаще лесов, немногочисленные и очень робкие и потому очень редко попадающиеся кому-нибудь на глаза. Последние отращивают длинные волосы и бороду, и их считают наделенными даром исцеления — откуда происходит их название, означающее «лесные колдуны.»

Все это представляет, вероятно, чрезвычайно интересный материал для этнографов, но Койрала совершенно убежден, что ни одно из этих племен нельзя спутать с йети. Однако во время пребывания в стране шерпов никто из нас не встретил ни одного представителя этих племен; по-видимому, они обитают в менее высоких местах, в лесном районе ниже Намче-Базара.

Утром 19 января пришла телеграмма от Тома Стобарта, в которой сообщалось, что караван с грузами задерживается на сутки из-за перегрузки железной дороги в районе Аллахабада, так как была в полном разгаре церемония омовения в Ганге (Кхум-Мела): самое грандиозное в мире празднество купания с участием до двух миллионов пилигримов со всех концов Индии. Наши приготовления пришлось отложить, но, как бы в компенсацию, на сутки раньше пришли все дарджилингские шерпы. Палатки еще не прибыли, и нам оставалось снять для шерпов комнаты в «Гималайском отеле».

Теперь у меня было полно хлопот, так как неожиданно мы получили сообщение о прибытии на аэродром Чанка Лагуса, одновременно до нас дошли слухи, что носильщики, доставившие грузы Чарлза, вернулись в Катманду и имеют для нас письмо. Поэтому я распорядился, чтобы сирдар наших шерпов Анг Тсеринг отложил приход ко мне с отчетом до следующего утра. Захватив Чанка Лагуса, мы стали рыскать по городу в поисках носильщиков Чарлза и, обнаружив их, получили, наконец, письмо и пять катушек кинопленки. Известия от Чарлза дразнили нас, обнадеживали, а в некоторых отношениях ставили в тупик. Он писал: