Фанфики - В. Бирюк

Часть 42. «Такой высокой, полной груди…»

Глава 226

Лодейка ушла. Надеюсь, дойдут без особых приключений. Там и семейные, и вообще — не «зачинщики», а «пособники».

Ходыновну я тоже оправил: «завод на помалкивание» вот-вот закончиться.

Новую тему ей задал: подслушивание и подглядывание. Роль доверенного стукача её увлекла. По Бубе, «оригинальному одесскому куплетисту»:

— Вы посылаете меня агентом в Аргентину. И там, в танце, я передаю вам секретную информацию.

Теперь либо научится молчать и говорить только в нужные уши, либо — свои же пришибут.

   «Под насыпью, во рву некошеном   Лежит и смотрит, как живая,   В цветном платке, на косы брошенном,   Красивая и молодая».

Очень даже возможно. Ну, кроме последней строчки. Тут уж — увы…

Пустынно стало в усадьбе. Главари, которые «с ключами» — в порубе сидят. По внутренним делам уже основное понятно. Но есть внешние связи: скупщики краденного, контактёры, должники в городе.

В русской классике второй половины 19 века о персонажах часто говориться: «держал закладную». Здесь — так же.

Украл человек чего-нибудь. Ну, например: «седло персидское изукрашенное». Продал. А дальше? Банков-то нет. Инвестиционных, трастовых, пенсионных… — аналогично. И куда эти куны с ногатами? В горшочек да в погреб?

В мирной ситуации разумный человек вкладывает свободные средства так, чтобы они прибыль давали.

Не надо думать, что в Средневековье финансы строятся исключительно на повелительном наклонении от архаического глагола «ховать»: «Вот тебе золотой портсигар и х… в карман».

Векселя запускают в этом веке тамплиеры: они организуют трафик паломников из Западной Европы в Палестину, и им нужна такая форма ценных бумаг.

Закладные, как и само понятие «trust» — из предыдущего века.

Рыцари отправлялись освобождать «Святую Землю», выдавали закладные иудеям-ростовщикам (владение основным видом собственности — землёй — иноверцам запрещены: какая вассальная клятва от нехристей?), а управление имуществом поручали деревенским старостам. Которых и назывались этим словом «trust».

«Песнь о моём Сиде» чётко показывает: ни одно серьёзное богоугодное дело без аккумуляции денежных средств невозможно. Вот и приходиться «рыцарям веры христовой» кланяться иноверцам, людям «подлого сословия», пускаться в мошенничество как Сиду Кампеадору… Аристократы — что взять. Сами-то накопить не могут.

На «Святой Руси» сходные проблемы решаются долговыми грамотками. Схема такая: тиун у боярина что-то украл, продал, деньги дал в долг купцу или ремесленнику. 20 % ежегодно ему капает. Не «капнуло» — пошли в суд. В покрытие долга обращается всё имущество, включая персону самого должника и его семейство. Жёстче, чем при обычном разбое: у татя семья, если не доказано соучастие, остаётся на воле.

Мои «порубки», которые в порубе сидят, надавали в долг немало, грамотки я сыскал. Но получить процентные платежи, взыскать долги… нужно время. А у меня банкет на носу!

Ещё в усадьбе Аннушка осталась.

Совсем девушке нехорошо — лежит, стонет. Сильно я её обработал. Вечерком забегаю поболтать. Приучаю к себе, диагностированием занимаюсь:

— Здесь болит?

— Ой!

— А покажи-ка ты мне: правильно ли ты мужнину ладанку вложила? Не жмёт? Не натирает? Не выпадает? Давай попробуем встать и пройтись. Ай-яй-яй. Давай-ка на место вставим. Ленишься ты, Аннушка. Держать надо крепче.

Один из тестов для начинающих наложниц в гареме османских султанов состоял в следующем: в девушку наливали немного красного вина и предлагали исполнить обязательную танцевальную программу на платке белого шёлка перед приёмной комиссией. Если после танца на шёлке появлялись винные пятна — соискательницу отчисляли и отправляли трудиться в казармы янычар. Такова суровая турецкая специфика гаремного кастинга.

Судя по нашему с Аннушкой подземному опыту — девушку надо готовить. Пусть она об этом всё время думает. И соответствующую мускулатуру развивает.

Заодно я слушаю много интересного про местную элиту. Кто, с кем, как… Какие они все дуры, уродки и воображалы…

Остаётся, собственно, исходная задача: организовать Акиму дастархан.

Надо и дёшево, и… весело. Как-то взпзд…ся. Но — без уелбантуривания!

А людей-то нет! Простой обед — проблема. Двор ещё подметается, а кони нечищеные стоят.

Нету у меня людей! Нету! И взять неоткуда. Брать местных… на руководящие должности… А они — бздынь… и свалят.

   «По руке пригнать перчатку —   Дело Гроша! Всюду вхож,   Он туда протиснет взятку,   Что руками разведешь!».

«Грош» — исконно-посконная мелкая славянская монета. Тут таких «грошей»…

Это я к тому, что и в суд такого туземного «гроша» притащивши, буду иметь одни неприятности: у них тут родня, друзья-знакомые, соседи-подельники… «ну как не порадеть родному человечку?». Судейские… по родству или за мзду… А я — чужак. «Мздите сильнее»…

А что говорит Маугли — «Закон предков»? А «Закон предков» в формате «Русской Правда» говорит мне, что на пост ключника или тиуна надо ставить холопа.

Которого можно казнить, по всякому поиметь, хоть бы и кнутом до смерти, который меня в суд не потянет и сам в суде выступать права не имеет. Который даже и убежать не очень-то рискнёт. Потому что каждый, кто хотя бы дорогу ему показал, становится преступником.

Осталось только найти такого, который это понимает. А ещё имеет мозги и желание работать. И опыт руководителя крупного хозяйства, и нормальное здоровье, и без заморочек по любым темам, и… и чтобы чувство юмора было. Поскольку работать с «человеком, который не смеётся»… Отвратительно.

Ваня, а луну с неба не надо? — Ну вот: сам спросил, сам ответил.

Но деваться-то некуда!

— Николай, где в городе луной торгуют?

— ?!

— Ой, извини — где невольничий рынок? Завтра торг будет? Вот и сходим.

Поутру топаем на Рачевский конец. Название такое. Предместье называется Рачевка. То ли раки здесь когда-то водились, то ли местные по понедельникам раком ползают.

Традиционно невольничьи рынки выносятся из городских стен. Из соображений безопасности. Не столько социальной, сколько эпидемиологической — мрут холопы часто.

Пришли-посмотрели. Я-то думал… А оно-то… сплошная рутина.

Место, огороженное высоким забором. Навесы, сараи какие-то. Под навесами сидят на земле люди. Немного, с полсотни. Большинство — семейные, с детьми.

У одной стены кучка женщин и девушек.

О! Гурии-гейши-баядерки! Сейчас танец живота плясать будут!

Не-а. Тоже сидят. Одетые. Шагах в трёх — несколько покупательниц. Осматривают и щупают груди продаваемых рабынь.

Не понял. «Святая Русь» — страна лесбиянок?!

Разговаривают, спрашивают:

— Сколько детей было?… Хорошо ли кормила?… Умеешь ли вышивать бисером?…

В Древних Афинах рабов и рабынь выставляли на продажу голыми, с выбеленными от ступней до коленей ногами, привязанными за руки к столбу или к потолочной балке. Здесь такого стриптиза нет — климат другой, отношение к обнажённому телу — иудейско-христианское, а не греко-римское.

Самый спрашиваемый товар — кормилицы. Искусственного детского питания нет, санитария здесь… Короче — не дашь детёнку титьку, хоть чью — похоронишь в три дня.

Вторая категория: белошвейки-вышивальщицы. Именно что мастерицы. Так-то шить должна уметь каждая баба, а вот вышивку… золотой-серебряной нитью или, там, цветным шёлком или жемчугом… По договорам помню, что такой мастерице с дочкой киевский боярин в эту эпоху дал дом и гривну содержания на год.

А вот наложниц здесь… Типа как Анжелику к султану в гарем торговали… Я бы посмотрел… Но смотреть не на что.

Ванька! Я зачем сюда пришёл? — Искать раба-тиуна. Ну и нефиг на девок заглядываться!

Пошли на другой край этого навеса. Посередине семейных продают. Похоже, смерды и горожане из неисправимых должников. Дети малые вопят, бабы замученные сидят, мужики потеют.

А вот у другого торца — чисто мужская зона. Ну-ка, ну-ка, поглядим-ка как выглядит здешний Maxim…

Блин! Ошибся адресом. Смотреть нечего: мужики в рванье, привязанные за ошейники.

Да ещё и больные! Этот — косой… ещё — косой. Факеншит! Да как же он с таким… с такими секторами обзора… ходить-то может?!

У входа сидит парень с туберкулёзом. Эк как он свои лёгкие выхаркивает! Тьфу-тьфу-тьфу! Оборони господи от заразы, инфекции и прочих продуктов межчеловеческого общения!

Вот у этого — бельмо на левом глазу. А у этого — на правом. А у этого — на обоих. А у этого ещё нет, но скоро будет. В тёмных глазах прогрессирующая катаракта хорошо ловится просто по разнице насыщенности цвета радужниц.