Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мне приходится прилагать определенные усилия, чтобы оставаться любезным с бывшим молочником, ныне – немецким доктором, который облокачивается на мое плечо и поглаживает меня ладонью, пока я улыбаюсь ему и выкладываю шутки, хотя на самом деле готов взорваться. Я могу продолжить и рассказать что-то подобное и о других, но я не буду. Это некрасиво, да и какой смысл».
Все объяснимо и типично. Но полярная зимовка трудна и опасна не только психологической несовместимостью людей. Случается и так, что внешние негативные факторы, непредсказуемо соединяясь, ставят людей буквально на грань катастрофы. Вот три истории из жизни Пири и его спутников.
Первая – достаточно комичная, но за действиями всех участников сценки, которую описывает лейтенант, угадывается панический страх перед огнем, грозящим пожаром, который для любого полярного зимовья может мгновенно стать трагедией.
Роберт Пири:
13 января – день происшествия: едва не начался пожар. Аструп уронил с полки ящик со спичками, и они рассыпались на печку и вокруг нее. Спички моментально вспыхнули. Доктор Кук, дежуривший на ночной вахте и спавший на ближайшей к печке скамье, спрыгнул прямо в спальном мешке на пол и упал как раз «вовремя» – я с размаху выплеснул полное ведро воды, которая по большей части попала доктору прямо в лицо. Второе полное ведро, моментально последовавшее за первым, убедило доктора Кука в слаженности и четкости действий «пожарного отделения» и заставило его в замешательстве отступить. Третьим ведром огонь был потушен.
Второй случай Пири называет
самым серьезным событием экспедиции 1891–1892 годов во время работы на ледяном покрове.
13 февраля Джибсон и Вергоев были посланы на расстояние 7–8 километров от дома с заданием построить снежный дом – иглу – для наблюдения за первым после полярной ночи восходом солнца. Они вернулись, «сообщив, что стены иглу окончены, но им не удалось, хотя они и принимались за дело несколько раз, построить кровлю». Высоту места они определили в 2050 футов.
Как строится иглу? Снежные блоки, которые вырезаются или выпиливаются из достаточно твердого снега, укладываются по окружности, и это служит фундаментом. Сверху мастерится второй ряд, меньшего диаметра. И так далее. Идея состоит в том, чтобы возвести купол, поэтому снежные заготовки – это не ровные кирпичи-параллелепипеды, а несколько скошенные, и скошенные именно в той части, которая смотрит внутрь дома. Как быстро должно происходить сужение дома? Хороший вопрос. Наверное, между диаметром пола и высотой иглу существует некоторое наилучшее соотношение, однако искушенный строитель полагается, конечно, не на математику, а на свои опыт и интуицию. Ведь значение имеют и ширина блоков, и их высота, и то, насколько крепко спрессован снег. Изобрели иглу инуиты. Научиться возводить эти удобные дома несложно. Самое трудное, как догадывается читатель, положить последний блок – замкнуть крышу. Вход в иглу вырубается в стене с подветренной стороны, собственно, это не вход, а лаз.
По словам Пири, Джибсон и Вергоев возвели стены высотой 4,5 фута, длиной 9 футов и шириной 6 футов. Пири упоминает об углах, а это значит, что снежные блоки в основании дома образовывали прямоугольник. То есть построена была четырехстенная избушка, которую Пири называет иглу. Снег – великолепный строительный материал, но дом с углами не будет ветроустойчивым.
На следующий день к недострою прибыли Пири, Кук и Аструп. Из лыж и снегоступов они соорудили настил, на который «положили снежные глыбы»: так образовалась крыша.
Путешественники заползли внутрь, на спиртовке приготовили ужин и, оставив на себе только нижнее белье, уютно устроились в спальных мешках. Меховые штаны были положены под головы, меховые куртки использовались как подстилки. Порывы ветра усилились, но в доме было тепло, в 21 час температура равнялась +22°[26].
Пири рассказывает:
Я проснулся от покалывания мелкого снега, летевшего мне в лицо. Я зажег свечу и увидел, что было 4 часа утра. Вход в иглу уже был полностью занесен снегом, а ветер проделал небольшое отверстие в стене. Через эту дыру и влетал снег, покрывший уже на несколько дюймов нижнюю часть моего спального мешка и плечи и голову доктора, лежавшего в противоположном направлении. Доктор поспешно вскочил, заткнул дыру снегом, перевернул свой спальный мешок и лег в одном направлении со мной и Аструпом.
Я заснул, с тем чтобы снова проснуться от шума бури и от снега, летящего мне в лицо. Посмотрев в ноги, я увидел при слабом свете дня, что ветер снес угол иглу, совершенно занес снегом часть нашего жилища и быстро засыпал нас. На моих глазах кровля и стена исчезали, словно мелкий песок, когда на него плеснули водой. Я с трудом выбрался из засыпавшего нас сугроба… и разбудил доктора Кука. Он также успел вылезти, но Аструп, лежавший с другой стороны иглу, не мог выбраться из сугроба.
Кук приоткрыл отверстие спальника, чтобы Аструп не задохнулся, Пири же принялся его откапывать. Лишенные крыши над головой Пири и его спутники расположились полусидя, спиной к натиску бури. Кука и Аструпа снова быстро занесло снегом, потребовались новые раскопки, которые, к большой радости неудачников, принесли побочные результаты: попалось съестное – пеммикан и галеты. Им удалось перекусить, а тем временем наступила вторая ночь.
Мы лежали на ледяном покрове без меховой одежды, на высоте 2000 футов над уровнем моря, на вершине сугроба, под которым была погребена наша снежная хижина. Снег пролетал над нами с таким ревом, что я был вынужден кричать изо всех сил, чтобы меня услышал Аструп, лежавший буквально рядом. Прошло около часа, давившая на меня тяжесть тела Аструпа и снега стали просто невыносимыми. Я
