Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30 апреля должен был начаться поход через Гренландию, ради которого люди приплыли сюда и вынесли столько мучений.
Дневник Вергоева, 26 апреля: «Вечером, когда я один вышел на улицу, чтобы принести лед, ко мне подошел Пири и сказал, что, ввиду того что я проявил большой интерес к метеорологическим и приливным наблюдениям, он решил не отправлять меня в долгое путешествие на ледник, а дать мне возможность спокойно вести эти наблюдения. Миссис Пири и я останемся в доме вдвоем, пока через неделю или 10 дней не вернется отряд поддержки. Я поговорил с ним откровенно. Я спросил его, будут ли ограничения по дальности прогулок, он сказал, что нет. Также мы упомянули о выговоре, который я получил 20 февраля. Он извинился и сказал, что если обидел меня, то очень сожалеет и все в таком роде, что сломанная нога сделала его раздражительным. Он сказал, что результаты моих наблюдений должны быть одними из важнейших материалов путешествия».
Уимс считает, что «это, вероятно, было чем-то вроде дипломатического триумфа для Пири: ненадежный, непредсказуемый Вергоев был устранен от какой-либо роли в экспедиции, но сам он не осознавал этого и не возмущался».
Не совсем так. Согласен, Пири сделал то, что мог: одарил, приободрил, извинился. Но, сняв ограничение на дальность маршрутов, в своей деланой лояльности он зашел слишком далеко. Для Вергоева именно это разрешение Пири стало моральной компенсацией, потому он и успокоился. Полярная ночь сменилась полярным днем, но путешествия в одиночку по ледникам и при дневном свете крайне опасны. Вергоев, прося разрешение, не осознавал риска. Пири опасность, скорее всего, оценивал правильно, но отказать не решился, боясь усугубить и без того непростую ситуацию.
Наконец долгожданное путешествие началось. Кук, Джибсон, Аструп и пять инуитов подняли снаряжение по скалам на ледяное плато. Выше местные идти отказались – по их убеждению, ледяной купол был населен душами умерших.
Когда 3 мая Пири и Хенсон присоединились к передовому отряду, стряслись три беды: Кук на собачьей упряжке проехал по лыжам Пири, сломав их, из нескольких бутылей вылилось горючее, а Хенсон отморозил пятку. Пири в дневнике отметил:
Я был рад, что он сказал нам о своей проблеме сейчас, а не позже, ни в коем случае я не жалел, что ему приходится вернуться. Это будет лучше для Джо.
Джибсон проводил Хенсона до дома и 10 мая вновь присоединился к отряду, доставив новые лыжи и спирт. Движение возобновилось, но налетела невероятная буря, разметавшая лагерь и унесшая часть снаряжения вниз по склону. Вырвавшиеся собаки уничтожили изрядную долю продуктов, но самое ужасное – псы заболели пиблокто[27], что поставило все предприятие на грань срыва. Четыре собаки умерли. Ловя разбежавшихся животных, люди буквально сражались с ними. Одна из собак сильно покусала Пири.
Снаряжение для похода по леднику
Инуит-каюр и собаки
14 мая буря утихла, и потянулись монотонные дни.
На расстоянии 130 миль от бухты Мак-Кормик Пири обратился к спутникам с сакраментальным вопросом, кто готов идти с ним в белую неизвестность:
…Я напомнил им о том, что говорил ранней весной: …я выберу из них спутника, с которым продолжу путешествие. Они пробыли довольно долго на ледяном покрове и понимают, что это предприятие – не детская игра, что для вызвавшегося нет пути назад. Я добавил также, что многим покажется опасным, даже безумным, что два человека отправляются в эти неизвестные области, не имея другой надежды на безопасное возвращение, кроме как на свои ресурсы и здоровье. Лично я не считал это предприятие опасным, но каждый должен решить за себя. Доктор первым вызвался идти, за ним Джибсон и Аструп. В итоге я принял решение: Аструп пойдет со мной… доктор Кук по прибытии к Красной скале примет на себя обязанности начальника до моего возвращения…
В Доме Красной Скалы от руководителя зависели безопасность миссис Пири и остальных членов команды, сохранность имущества и результатов научных исследований. К тому же Пири мог и не вернуться из своего рискованного путешествия. В этом случае попытка организовать спасательные работы и возвращение экспедиции домой полностью ложились на плечи нового командира.
Если бы Хенсон не отморозил пятку, то, возможно, он был бы включен в маршрутную группу, но ясно, что ни он, ни Аструп на роль заместителя Пири во время его отсутствия не годились. Эндрю Фримен рассказывает, что накануне разговора о том, кто станет спутником Пири в санном маршруте, лейтенант конфиденциально сообщил Куку, что именно он будет главным в Доме Красной Скалы, в поход же Пири пригласит либо Джибсона, либо Аструпа. Назначение Кука, несомненно, правильное решение. На следующий день отряд разделился: Пири и Аструп с 14 собаками и двумя санями, нагруженными до предела, пошли дальше, Кук и Джибсон с двумя псами и рационами на 10 дней повернули назад.
Тем временем отношения Вергоева и миссис Пири накалились до предела. Причиной могло быть нервное истощение Джозефины, которую изводили суеверные разговоры инуитов о том, что ее муж не вернется с купола. Во время полярной ночи вся компания разделилась: семья Пири плюс Хенсон – с одной стороны, остальные – с другой. Но если Кук, Аструп и Джибсон договорились не падать духом и извлекать для себя пользу из арктической жизни, то у Вергоева неприязнь к семье Пири росла и в какой-то момент, по-видимому, затмила все остальные чувства. Попытки компаньонов отвлечь его от обид не помогали. Чтобы ослабить напряжение, по возвращении Кук и Джибсон позвали Вергоева в недельное плавание по заливу Инглфилд и бухте Боуден. Молодой человек радовался путешествию, но в верхней части бухты удивил спутников, объявив, что с этого места пойдет к Дому Красной Скалы по суше. Кук отговаривал Вергоева, ссылаясь на опасные ледниковые трещины на пути и строгое правило: длительные маршруты в одиночку запрещены. Вергоев настоял на своем и через отведенное
