Маханакхон - Александр В. Великанов

В бешенстве Андрей выпустил по ней полмагазина. Из дыр в железном днище забили, пузырясь, фонтанчики темной воды. Находчивый «натуралист» выскочил из лодки где-то выше по течению. Теперь, как говорят китайцы, ищи макаку в джунглях…

Роковая женщина

Огневский въезжал в Паттайю в дурном настроении. Даже вывески на милой сердцу кириллице, да со смешными ошибками, в этот раз не радовали, скорее раздражали. Как и весь этот город, с рядами увеселительных заведений и пробками из мопедов, нагруженных толстыми телами старых фарангов. Хорошо, хоть бар «Вагабонд» находился на восточной окраине, пока относительно мало застроенной, на полупустынном пляже. Пробираясь по запруженным улицам, Андрей пытался сбросить злость и напряжение – с такой рожей, как сейчас, ничего от бедных хиппи не узнаешь, еще, пожалуй, разбегутся.

Хотелось поскорее проехать этот аляповатый город, грандиозный памятник человеческим порокам. До середины XX века Паттайя была заурядным поселком на побережье провинции Чонбури. Скромные рыбаки, по утрам выходившие в море на ярко раскрашенных лодках, и представить себе не могли, во что их деревня превратится всего за несколько лет.

В пятидесятых годах в соседнем Вьетнаме вспыхнула война. Коммунистический север страны поддерживали два красных гиганта – СССР и Китай. А капиталистический юг опирался на Америку и ее азиатских союзников. В том числе на монархический Таиланд, где коммунизм любого рода до сих пор вне закона. В городе Накхо́н Ратчасима́ недалеко от Паттайи, разместились американские ВВС, а служивший там персонал стал приезжать в увольнительные на побережье Тайского залива.

Паттайя быстро сделалась их любимым местом, а у ее жителей появилось множество новых способов заработка. Для мужчин из англосаксонских стран, где общество долго не забывало свои пуританские корни, Азия всегда казалась местом «запретных наслаждений». Еще Киплинг писал:

“Ship me somewhere East of Suez, where the best is like the worst

Where there aren`t no Ten Commandments an` a man can raise a thirst”.

[«Там, к востоку от Суэца, злу с добром – цена одна,

Десять Заповедей – сказки, и кто жаждет – пьет до дна». – пер. с англ. И. Грингольца.]

В следующие десятилетия на разбогатевшем Западе выросла индустрия туризма, а потом возник бэкпекинг – тот же туризм, только самостоятельный. И когда молодые (и не очень) отпускники потоком хлынули в Индокитай, их уже ждал развитый, недорогой, приветливый Содом на берегу моря.

В 90-е наступила новая эра – сюда внезапно стали ехать люди из бывшего СССР. Причем многие, как ни странно, приезжали с женами и детьми и чаще искали не «разврата и отрыва», а просто дешевого отдыха в теплой стране. Для жителей только что развалившейся северной империи этого было достаточно.

В двухтысячные поток отдыхающих стал еще мощнее – подняли голову Индия, Китай и Ближний Восток, контингент в ресторанах и стриптиз-барах стал еще пестрее. Паттайя, разросшаяся на иностранных деньгах, быстро превращалась в тайский Лас-Вегас, пылающий огнями высотных отелей и шикарных заведений на любой вкус. Дешевые злачные места, впрочем, тоже никуда не делись.

Центр города, наконец, закончился. Справа от дороги потянулся пока не застроенный пляж, с редкими неприметными строениями. В одном из них и находился «Вагабонд», приют русскоязычных странников.

Огневский оставил мотоцикл под развесистым деревом, снял шлем, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Особо успокоиться так и не получилось – физиономия была чересчур суровая. Перед тем как идти в бар, он хотя бы привел себя в подходящий для вольных путешественников вид: расстегнул ворот рубашки, подвернул штанины, повязал яркую бандану. Криво улыбнулся самому себе – ничего, сносный «вагабонд» получился, только угрюмый. Он пригладил волосы слева, чтобы максимально закрыть шрам – среди русскоязычных жителей Королевства Андрей уже имел определенную славу, и его нередко узнавали именно по этой примете.

Зашел в бар, делая последнюю попытку выглядеть расслабленно. Место было интересное, все стены увешаны памятными вещами из путешествий: молитвенные флажки из Непала, китайские фонарики, резные статуэтки – всё, что люди привозят с собой на память. Меткий взгляд Огневского отыскал даже фигурку тигра с надписью «Владивосток», хотя ее стыдливо засунули в угол.

Он сел за стойку, кивнул бармену, заказал местное пиво «Чанг». В отличие от Огневского, юноша за стойкой был настоящим «вагабондом» – с выжженными солнцем дредами, с лохматой бородкой, в яркой мешковатой рубахе.

В 90-е, кроме толпы бухгалтеров на отдыхе, в Таиланд двинулся еще один людской поток из бывшего Союза, куда более интересный. От Москвы до Паттайи пролегла Великая Юго-Восточная Тропа Автостопа.

Бородачи с рюкзаками и мечтательные девушки в фенечках выходили на окраину Москвы, Питера, Новосибирска и, меняя попутку за попуткой, неделями ехали «по карте направо», пока в конце концов не добирались до Владивостока. Оттуда переезжали на автобусе границу в провинцию Хейлунцзян, где начиналась настоящая экзотика.

Китайские водители, летавшие по отличным бетонным дорогам КНР, не понимали, зачем стоят на трассе молодые «лаоваи» [белые иностранцы. – кит.] из таинственной северной страны Элоусы, почему они не сядут, как все нормальные люди, на автобус? Но подвезти диковинных иностранцев китайцы были не прочь.

А дальше шли Вьетнам, Камбоджа и, наконец, Таиланд – вечный приют неприкаянных. Многие оставались тут на годы, подрабатывая гидами для своих соотечественников, прибывших более традиционным способом.

Представителей бродячей братии в Паттайе набралось несколько тысяч, и почти все в ней друг друга знали. Это было странное сообщество, одновременно идеалистическое и циничное, хитроватое и бестолковое. Огневский провел в нем первые полгода после приезда, быстро от него устал, но теперь испытывал к нему что-то вроде ностальгии. С особенным теплом вспоминал о девушках с фенечками.

Бармен налил Огневскому пива, как водится, по-тайски, со льдом. Напиток получался специфический, чересчур холодный и слишком слабый – лед быстро таял и превращался в воду.

– Подскажи, – обратился Огневский к бармену, – Катя Борщук у вас работает?

Тот пожал плечами:

– Может, Аня Борщук?

– Ну да, – кивнул Огневский, изобразив смущение. – Плохо соображаю сегодня, голову напекло…

– У нас. Только у нее сейчас обеденный перерыв. Да вон же она. – Он махнул рукой за открытую дверь, выходившую на прибрежную полосу. Там, под пальмой, темнела тонкая девичья фигура. – Она обычно просто берет фрукты и идет на пляж обедать. Любит поесть, – усмехнулся бармен. – По три больших манго зараз может слопать…

– Ага, спасибо. – Андрей не спеша допил пиво, стараясь особенно не коситься в сторону пляжа, расплатился и вышел.

Аня стояла под пальмой спиной к Огневскому, облокотившись о шершавый ствол, что-то держа в руках. За несколько секунд он