Шесть черных свечей - Дес Диллон

— Ну же, ну же, неужели вы такие тупые!

Настроение у всех от такого заявления только ухудшилось. Если понятия не имеешь, что у Джедди на уме, дело принимает опасный оборот. Возникает чувство глубокой неудовлетворенности.

Вены начинают качать адреналин. Джедди по-прежнему то доставала упаковку из-под ветчины из-за спины, то прятала, издавая разные звуки вроде «тра-ля-ля» и «тум-тум-тум», словно труба герольда. Что-то в ней было от безумного китайского танцора под кайфом.

Наконец Энджи не выдержала:

— Что это за фигня? Что ты мне голову морочишь?

Джедди взяла упаковку в левую руку и указала на нее пальцем правой.

— Пакет из-под ветчины, — рявкнула Энджи.

— Вы что, запаха спиртного не чувствуете? — осведомилась Джедди.

Пока Девочки принюхивались, стараясь уловить хоть намек на алкоголь, Энджи смотрела Джедди прямо в глаза. У Энджи на устах так и вертелась еще пара слов. Если бы Джедди еще помедлила… Энджи была ужасно зла на Джедди, о чем та прекрасно знала. Так что когда Энджи указала пальцем на злосчастную упаковку, Джедди решила больше не тянуть с разгадкой головоломки.

Ужин тем временем успел остыть.

— Слушайте, вы, дуры набитые, — объявила Джедди. — Написано: пьяный бекон. Датский пьяный бекон.

Потребовалось некоторое время, чтобы Девочки полностью осознали сказанное. Разумеется, на упаковке было написано «пряный бекон», никакой не «пьяный». Все Девочки стали смеяться. Не смеялась только Энджи. Не отрываясь, она смотрела на Джедди и, когда смех стих, выговорила всего три слова:

— Мой ужин остыл.

Когда Джедди обручилась с Большим Шоном, они вместе поехали в Испанию. Не знаю точно, сколько ей тогда было, но, думаю, лет восемнадцать-двадцать. Там, где я сейчас нахожусь, трудно точно отслеживать время. От часов и календарей никакого проку. Но Джедди была примерно в этих годах, в этом нет сомнений.

В Испанию Джедди попала в первый раз в жизни. Да и за пределами Шотландии она была в первый раз в жизни. И уж точно в первый раз в жизни она поехала куда-то с мужчиной. Пусть даже Большой Шон был еще мальчишка. Если в тебе шесть с половиной футов росту, ты, может, и пройдешь отсев и попадешь в команду регби, но сам по себе этот рост не гарантирует, что ты пройдешь отсев и подтвердишь, что ты настоящий мужик. Ну, Джедди и устроила ему ходовые испытания в первую же неделю пребывания. Шон даже стал частенько спать на солнышке, но усыпляла его вовсе не жара, будьте уверены. Изнуренный и обессиленный, он моментально «засыпал», стоило только Джедди коснуться его пальцем ноги, намазанным кремом. Благодаря предпринятым мерам на ночную физкультуру сил ему таки хватало. Зато когда он вернулся домой, загар у него был невиданный. В Испании он даже не пил, потому что желание выпить означало, что у тебя достаточно энергии, чтобы пойти в бар, что, в свою очередь, означало, что у тебя хватит сил дойти и до номера и опробовать какую-нибудь новую позу из «Радостей секса». Эту книжку Джедди купила в аэропорту. Книжку с картинками. Еще одно место спасения за пределами номера называлось пляж. На самом-то деле никакого восторга пляж у Шона не вызывал: ну что это — песок, лосьон для загара да парни, которые пожирают глазами грудь Джедди. Но Джедди его уговорила, и теперь, стоило ей найти на берегу подходящее местечко, как Шон бурчал, что это место не годится — слишком много народу, слишком шумно или дорога слишком близко — и что надо идти дальше. И они шли и шли, пока Джедди не падала на песок со словами, что дальше она ни шагу. Тогда Шон разворачивал полотенца и лежал весь день неподвижно, будто труп, в надежде, что Джедди не удастся найти пустой туалет или иной укромный уголок, где можно будет продолжить освоение «Радостей секса».

Пошла вторая неделя. Была среда. Около часу дня. Солнце болталось в небе прямо над ними. Сквозь закрытые веки оно казалось желто-розовым и порой ослепительно белым. Шон уже часа два даже не открывал глаз, опасаясь, что Джедди заметит. Она сидела рядом, и тень ее падала в сторону. Только Шону не стоило беспокоиться — Джедди была глубоко погружена в свои мысли. Они носили созерцательный характер. Джедди уже давно обходилась без секса. Часа этак четыре. Страницу сорок четыре они прошли в номере еще утром. Секс доминировал в сознании Джедди. Проходящие мимо мальчишки и взрослые мужчины только усугубляли ситуацию со своими туго обтянутыми задами, словно персик, и прочими причиндалами, которые не очень-то слушались своих хозяев. Даже женщины излучали секс. Джедди раньше и подумать не могла, что женщина может показаться ей сексуальной. Но здешние женщины были сексуальны. Мягкие линии. Просвечивающие купальники, зеленые, или желтые, или голубые. Длинные черные курчавые волосы, ниспадающие на коричневые спины. Господи, этим молодым испанкам достаточно утром встать с кровати, и не надо больше ничего с собой делать. Не надо краситься, причесываться, ничего такого. Если бы хоть горсточка испанок попала в Коутбридж, мужики бы побежали за ними, как собачки. Это-то и поставило Джедди перед головоломкой. Мысль об испанках в Британии наложилась на мысль о Джедди в Испании и родила новую мысль — весьма тревожную. Мысль эта быстренько угнездилась у Джедди в голове, и она никак не могла от нее отделаться. Придется спросить Шона, подумала она. Придется спросить.

Шон честно спал, когда Джедди толкнула его в первый раз. Локтем. Только он начал просыпаться, как Джедди стукнула его кулаком в поясницу.

— Шон, Шон, проснись, — сказала она. — Проснись наконец.

Шон сморщился от солнца и приподнялся на локте:

— Что такое?

В Шоне теплилась надежда, что это не секс. Надежда до некоторой степени оправдалась. Во всяком случае, то, что произошло, не было связано с сексом напрямую.

Джедди задумчиво глядела вдаль на тонкую черную линию горизонта, затем повернулась и сверху вниз посмотрела на Шона. Подсвеченная солнцем, голова Джедди была как голова ангела, и Шон увидел, почему он собирается на ней жениться, даже несмотря на ее ненасытность.

Когда она заговорила, ее волосы сияли, словно сахарная вата.

— Шон, если я сейчас забеременею, мой ребенок будет говорить по-испански?

В словах Джедди звучала настоящая озабоченность. Вот почему лицо ее вытянулось, когда Шон в ответ захлебнулся смехом, озираясь, чтобы кто не услышал.

— Джеддинутытвоюматьидуранесусветная, — только и смог сказать он, не в силах поверить своим ушам, и передразнил Джедди, когда вновь обрел способность говорить: — Мой ребенок будет говорить по-испански?

Голова Джедди все еще была в ореоле из солнечных лучей. Шон вскочил, в первый раз ощутив, что никакой секс ему сейчас не грозит, и с хохотом рванул к морю. Озадаченная Джедди глядела, как он забежал в море по колено и с шумом погрузился в воду. Соленая вода охладила каждый закоулочек, каждую щелочку на его теле. Море омыло его всего снаружи, каждый квадратный дюйм. Но внутри Шона все кипело и клокотало. Он вынырнул в пене и брызгах и разразился смехом.

Джедди сдвинула солнечные очки со лба на нос и легла. В тепле под темными стеклами хорошо думалось. А Шон плавал, и нырял, и наслаждался прохладой моря. Когда приступ смеха прошел, он лег на спину и поплыл, закрыв глаза и слушая плеск воды и собственное дыхание. Но Джедди не угомонилась. Ей пришла в голову еще одна страшная мысль, и без Шона тут было не обойтись. Она принялась звать Шона, но он совсем растворился в мерном колыхании своего тела, то и дело омываемого холодными струями, которые то накатывали, то отступали.

— Шон, Шон! — звала Джедди, но перестала, когда на нее стали оглядываться вообще все, независимо от имени.

Когда Шон все же вернулся, его ждал еще один вопрос.

— Шон, — спросила Джедди, — неужели он не будет говорить сразу на двух языках, мой ребенок-то, если я забеременею здесь?

Шон со стоном повалился на песок.

Когда Джедди и Шон поженились, матушка отправилась вместе с Джедди в магазин стройтоваров за обоями. Матушка выбрала подходящие обои и даже хотела помочь Джедди их наклеить, но та уперлась. Обои она наклеит сама, без посторонней помощи. Матушка напомнила ей, что рисунок должен совпадать. Джедди и Шон целое воскресенье сдирали старые обои в гостиной в своей маленькой квартирке, которую они купили на Кинг-стрит. Когда Шон на следующий день отправился на работу, Джедди взялась за поклейку обоев. Она постаралась, чтобы рисунок совпал и чтобы нигде не было пузырей. Если учесть, что это был ее первый опыт, она проделала огромную работу. Если свет падал под определенным углом, то даже швов было не видно. Джедди задернула шторы и включила свет. Швов действительно было не видно, и Джедди прониклась уважением к самой себе.

Все было так здорово, что Джедди позвонила матушке и пригласила ее на чай с парижскими булочками.