Пастух медведей - Андрей Белянин

М. Муркок

Чёрный меч — меч для Героя!Эту речь слышат лишь двое.В мире рун, грёз и преданийШепот струн в гамме страданий.Шелест вех, вечных и верных.Лезет вверх уровень смертных.Ветры жгут, реки мельчают,Боги ждут, боги — скучают…Чёрный меч — меч для Героя.Радость встреч в трауре боя.Выдох, вдох, кровь на эфесе,Где исток мудрости песен?Если пал в гонке за малым,Чей оскал скрыт под забралом?Смоет дождь ржавчину лета.Что ты ждешь, просто ответа?Чёрный меч — меч для Героя.Пеплом с плеч землю покроем.Где число знаний и силы?Воет зло в склепе могилы.Встану вновь проклятым князем,Раз любовь втоптана в грязи.Не герой — стану героем!Но открой скрытую Трою.Мне ль беречь горсточку праха?Где мой меч — чёрная плаха!!!

Копье и черного коняМне завещал отец.И вскоре принял за меняМонашеский венец,А я, покинув монастырь,Подставил ветру грудь,И горизонт раздался вширь,Указывая путь.Мой черный конь,Мой черный конь —Предвестник бурь, потерь, невзгод…Какой огонь.Какой огоньНас ждет?Мальтийский орден шел в поход.Дымились облака.Где каждый рыцарь — Ланселот!Где каждый бой в века!И солнце, завершая круг,Палило с высотыЛохмотья ворванных кольчуг,Пробитые щиты.Мой черный конь,Мой черный конь,Молю тебя, — не подведи!Какой огонь,Какой огоньВ груди…Играя судьбами людей,Неслась вперед мечта.Меня встречала у двереМогильная плита.И в первый раз, почуяв страх,Я понял до конца —Искал святых в чужих краяхИ проглядел… отца!Мой черный конь,Мой черный конь —Побудь со мнойВ последний час.Какой огонь,Какой огонь —Угас…

Королева моя… НапротивНе дышу, как перед святыней.Вы владычица душ и плотиВсех, кто в дом ваш заходит ныне.Вам ни в чём не найдется равных:Ни в уме, ни в любви, ни в танце.Что же я на доспехах рваныхНе навел, так как должно, глянца?!Вы, картинно вздымая руку,Поднимаете кубок алый…Мои песни наводят скуку,Чуть кривя ваших губ кораллы.Но о том, кто меня достойней,Упоенно щебечут гости.На земле прекратились войны,Залегли по могилам кости.Я смешон в старомодной драме,И мой меч не достоин чести —Красоваться в старинной рамеСо своим господином вместе.Но всегда оставаясь другом,Вы велите: «Идите, рыцарь!К моим верным и честным слугам,Вам туда подадут умыться…»Я пройду сквозь любые двери,Я уеду навек отсюда.Отрекаясь от суеверий,Как надежд на слепое чудо.Вы коснетесь оконной рамыИ вздохнете притворно-тяжко:«Он всегда был немного странный,Но он любил меня, бедняжка…»

Рыцарь Роланд, не труби в свой рог…Карл не придет. Он забывчив в славе…Горечь баллады хрипит меж строкВ односторонней игре без правил.Им это можно, а нам — нельзя,Белое-черное поле клетками.В чьем-то сраженьи твои друзьяПадают сломанными марионетками.Золото лат уплатило дань.Каждому телу продлив дыхание,Смерти костлявой сухая дланьТак не хотела просить подаяния…Много спокойней — прийти и взятьЭтих парней из породы львиной…Как же теперь королевская ратьБез самых верных своих паладинов?..Музыка в Лету, а кровь в песок…Совестью жертвовать даже в моде.Плавно и камерно, наискосок,Меч палача над луною восходит.Бурые камни под головой…Господи, как же сегодня звездно!Бог им судья, а о нас с тобойМногие вспомнят, но будет поздно.Брызнуло красным в лицо планет.Как это вечно и как знакомо…Радуйтесь! Рыцарей больше нет!Мир и спокойствие вашему дому…

Праздничный стол. Ощущение рвоты.В кухне прощальный забег насекомых…Я устаю быть фальшивою нотойВ гамме твоих драгоценных знакомых.Кислая дрянь пузырится в стакане.Рыбный салат представляется липким.Знаешь, меня уже больше не ранятТонкие взгляды, шальные улыбки,Полные мудрости и пониманья.Мне остается спокойно напиться,Не нарушая приличия грани,Выйти за дверь и в снегу раствориться.Вздох облегчения… Милые люди!Знали бы вы, как я вас понимаю…Вот ананас, оливье, а на блюдеСельдь из под шубы слюну вызывает.Ну, улыбнись, молодая хозяйка!Я не король новогоднего пира…Весь мой костюм — расписная фуфайка.Вся моя роль — записного сатира.Трон не вакантен. Обычное дело…В общей гармонии быт — это важно!Душу легко отделяют от тела.Это не больно,и это не страшно…

Все это было… Первый акт.Арена для двоих.Судьба с судьбой идут не в такт,Не вписываясь в стих.И неба нимб над головой,Насыщенный свинцом,Венчает нас с чужой женойСеребряным кольцом.Осенний дождь, как вечный храм,Где гаснут свечи звезд…Где чувств бушующий напалм,Где все, всегда — всерьез.Священник скажет: «Позабудь!Иди и не греши…»Но снова полосуют грудьФатальных строф ножи.О, эта ватная стенаНепроломима лбом!Там ночь прибита у окнаОсиновым колом,За то, что чересчур чернаИ в самый поздний час,Упившись грешного вина, —Уже простила нас.Пусть вынесет вердикт небесНадзвездное каре —За Белый слог, за Черный крест,За Смерть на серебре…

Как ты вошла сквозь двери и засовы?Чьей волей высшей,Старели вороны или мудрели совыИ свет был лишним…Я торопился угадать свеченьеПоследней капли,Не веря в снов предназначеньеПод знаком Цапли.Иные символы и вехиНеслись над миром…Взрывались звезды, как орехи,И пахло миром.Гекзаметр всходил на тронеТоченых звуков,В зеленой царственной коронеИз листьев бука!Смешение нездешних красокВ вечерних тучах,Как ощущение, что Разум —В строфе созвучий.Пылай, возвышенная нота!А тонкость мыслиИгриво, с полуоборотаСрезала числа,Сметала, брошенное в свет,Единство мнений.И ты вошла, как силуэт,Без тени…

Устала ночь, прошел испуг,Растаяв в дыме сигареты.В объятьях тысяч разных рукЗалапано лицо с монеты.Определенный нестандарт,Но я плачу любую цену —Наполеон БуанопартНа острове Святой Елены!Я бросил все на эту твердьИ большего отдать не в силах…Какую ласковую СмертьМне в кубок Вечность нацедила.Какая нежная печаль —Глотать твое непостоянствоИ позолоченную стальЛелеять, как строку романса!Болею святостью твоейУныло, невообразимо…И липким шепотом друзейЗаклеиваю окна в зиму.Пересыпаю вицмундирДурманной дурью против моли.Краду из мышеловки сыр,Сам над собой смеясь до колик.А неразложенный пасьянсВинит крапленую колоду.Какой высокий мезальянсВ предновогоднюю субботуДолжна нам выставить судьба…Отточенно, легко и мило,Словно настойка на гробах, —Прощальный поцелуй в затылок!Не той ли женщины слезаЮдифью над олигофреном,Решится мне закрыть глазаНа острове Святой Елены…

Привет тебе, Телефонный Бог!Спасибо за все, что старался сделать.Ты наши души верстал несмело,Соединяя, что только мог.Усиливал голос, как мегафон,И каждое слово гремело медью,А в трубке мраморный перезвонИзящно стирал голоса соседей.Ты, все понимая, пытался снятьОкалину нервов с пустого слуха…И круглой ладони твоей печатьТак ласково грела больное ухо.Я весь был болен. Я бредил ей,Дышал ее именем в тьму мембраны.Я тайный номер хранил во сне,Как правоверный строку Корана.Как бард — гитару, как маг — число,Как червь музейный свои эмали…И мне хватало десятка слов,А телефон довершал детали.Вдруг добавляя интимный трескИ резонанс на ведущих фразах,Или шумя, словно хвойный лес,Или шепча, словно вздох экстаза.Это другие кричали: «Ах!Требуем права, суда, огласки!»А ты раскладывал в проводкахНашей любви золотые сказки.У всех романов один итог —Очень счастливый! Очень либо…Плачет в углу Телефонный Бог.Он тоже не верит в мое «спасибо»…

Сердце находится в клетке тела.Тело — в доспехах джинсовой ткани.На фоне стены, крашенной мелом,Не пляшут в белом никакие цыгане.И на Босфоре я тоже не был,Так что сама все о нем придумай.Каплей молочной, краюхой хлебаИ облаков номинальной суммойВыражен круг основных стремленийИли потребностей. Мне так нужно…Синие лапы кремлевских елейНапоминают, что будет вьюжно.И что за нами придут когда-то,Как неподкупные конвоиры, —Наших несбывшихся встреч солдаты,Гордые, словно обломки лиры.Скрутят нам локти чужой дорогой,А несложившеюся любовьюМягко завяжут глаза… И вздрогнетИстинный мир, обливаясь кровью!С первого залпа. Второй не нужен.Все это было, но так нелепо…И вознесутся несмело душиВ вечную пропасть Седьмого неба!

Поздно.Все раздавлено этим словом.Звездно…Просто полночь ползет над склоном.Тише —Старый город пришел за данью.Слышишь,Это кто-то поет над нами.СвечиЯ сегодня поставлю в церкви…ВстречиЗабываются, но не меркнут.ДлитсяВечность быта, как жанр искусства.ЛицаУстремленно играют в чувства.Стены —Исцарапанные укрытья…ВеныСами выберут время вскрытья.Плохо…В сердце привкус кола осины,ВдохаНерожденного тобой сына…

Я вор… Я краду твои мысли и сны.Краду твои взгляды, улыбки и слезы.В слепой канонаде случайной весныНелепо грохочут апрельские грозы.Отмотанный срок, от звонка до звонка,И новая кража, как новая веха…Но цепью наручников бьется строкаВ завистливых плитах соседского смеха.Чахоточный лик бледно-желтой луныПорезан, как свадебный торт, на квадратыРешеткой окна, и скользит вдоль стеныПриблудный рассвет без вины виноватый.Дрожит тишина. Изменение сферВсегда впечатлительней в замкнутом кубе,Где смотрит в глазок чуть хмельнойЛюцифер,И стрелки часы не считают, а рубят.Где песни о воле, а ворон кружитИ здесь над моей головой, потому что —Ты так далека… и рукой непослушнойНаколото имя тюремною тушьюНа створках святой, неподсудной души…

Минотавр топчет звезды…Геи молоко разлито.Ночь темна. Наверно, поздноОщущать себя разбитым,Если и хрусталь небесныйУступает грубой силе.Мне сегодня стало тесноВ этом доме. Или — или?Или мы совсем не звездыИ умрем не так красиво…Может, тихо, может, грозно,Может, даже агрессивно.Или — звезды?! Это значит,С неба падая упрямо,Мы летим туда, где плачутДети, брошенные мамой.Загадайте пожеланье —Мы замедлим ритм паденья,До последнего свиданьяБудет целое мгновенье.Все исполнится, поверьте…Только нам, судьбой забытым, —Тихий хруст зеркальной смертиПод раздвоенным копытом.

В слепом горниле медных труб,В горячке быта и страстей —Я помню лишь касанье губ,И то на миг… а дальше тень.А дальше дикая тоска,Тупая боль, желанье выть…И холод дула у виска,Как невозможность изменитьУзор давно ушедших лет.Я не жалею ни о чем,А твой раскованный портретСлепит оранжевым плечом.Твой образ в раме. Глупо ждатьОтвета с плоскости холста,Где авангардная печатьСковала горькие уста.Каких еще цитат и словНам может выбросить во сне?Нас просто снегом занесло,Но все оттает по весне…Но все вернется на кругиВ высотах гор, в глубинах шахт,Где неумеренность строкиРешилась на последний шаг.Полузабытый континент,Судьбы священное число…И все, что ты считала «не…», —Произошло!

Кареглазая моя праведница,Девочка-синичка…От разлуки не сразу старятся,И отлично…Тебе нравится быть жертвою?Все — впустую…Я тебе эту Осень жертвую,Влажную и золотую!Принимаешь подарок царственный,Твой и только…А ветра поминают дарственнуюЛистьев болью…Зайчик солнечный серьги трогает —Брысь, лукавый!Все от полночи до полудня —Нам по праву.Вот восток заалел и пенитсяРваной раною…Ничего уже не изменится,Не станет заново.Бесполезно гонять строку,Словно рекрута…От тебя никуда я не убегу,Мне — некуда.От былого не отрекусь,Бессмысленно…За окошком такая грусть —Не-мыс-ли-ма-я!Что ж, тебя-то я развязал,Праведная…Смотришь Господу прямо в глаза,Все ли правильно?Все, любимая, все. Пора…Между всхрапамиВниз,с ладони топора,счастье каплями…

Бывает так, что путь нелеп и труден…Из облаков, от неба отошедших,Мы падаем на эту землю — людиИз рода приходящих и ушедших.Мы можем петь и улыбаться смерти,Но никому не расстилаться в ноги.Умеем драться, как морские черти,И защищать ромашку у дороги.Когда к стихам примешивая крики,Мы небо держим или пламя гасим, —Мы не двуличны, мы, скорей, трехликиИ очень цельны в каждой ипостаси.Порой бедны, порой богаты словом…К ногам танцовщиц расшвыряв монеты,Мы принимаем все, что безусловно,И понимаем все, что безответно.Нам нет прощенья — мы его не ищем.Нам нет награды — мы ее не просим.Но нам, как сон, дарована ВсевышнимВолшебная, таинственная осень!Поэзия от жалости устала.Весна — наивна, утомленно лето…Прильнем к сиянью царского бокалаС сентябрьским возвышенным рассветом!Нам даровали осень — наше время.Эпоху менестрелей и сонетов,Людей, лампадой делающих стремяИ чувствующих грани тьмы и света.Первопроходцев, всадников, поэтов,Упавших с неба на песок арены,Где в поисках единого ответаЛомавших жизнь, как мирозданья стены.А люди, нас сочтя за сумасшедших,В слепой борьбе за собственное счастье,Не забывая плакать об ушедших —Не торопясь стреляют в приходящих!

Опять звонят колокола… Не слишком рано?Оборвана струна, и даже не смешно…А время бередит затянутые раныИ, выливаясь в мир, спешит упасть на дно.Белеют в небесах осколки крыл лебяжьих,По перышку разнес случайный выстрел их.Колеблются вдали все оттиски пейзажаВ оттенках городских субботних выходных…Разложенный пасьянс не сходится упрямо…И у аптеки вновь зажгутся фонари,И снова будет ночь, и снова будет драма,Пусть не на целый свет, так у меня внутри.По стопкам разложив былые акварели,Я вспомню имена и подведу итогРастянутых страниц, неблагозвучных трелей,Поднадоевших рифм, высокопарных строк.Пытаясь миновать пороги и овраги,Вновь совершу один из бытовых грехов.Оставив на столе лист глянцевой бумагиИ проведя всю жизнь в предчувствии стихов!

В околесице событий, в бешеном вращенье буден,В ритме встреч и расставаний, в сутолоке очередейВновь мелькают торопливо ноги, спины, лица, груди —Все в частичном варианте, как осколки от людей.Словно зеркало большое, отражавшее реальность,Разлетелось на мильоны искривлений, капель, снов.И в осколках преломившись, серединой стала крайность,И послышалась кантата в хороводе странных слов.«Ты пришел сюда незрячим, ветер шил тебе одежды…Все твое существованье означало плоть и тлен!Но, взвалив себе на плечи непосильные надежды,Ты ломал границы знаний и шатал фундамент стен.И тебе дарила вечность два крыла, как смену суток.День и ночь, огонь и воду, жар и холод, тьму и свет,Предначертанный веками путь сомнения и шуток,Отрицанье общих мыслей и в один конец билет.Хрупкий шаг канатоходца между двух великих истин:Рухнуть вправо или влево — выбор, в общем, невелик.Балансируя руками, ты пришел к простейшей мысли,Что канат, похоже, режут, и остался только миг.Миг на лезвии, на грани, на вершине исступленья,Где седая пыль Вселенной начинает круговерть.Миг последнего причастья и светлей, и вдохновенней —Тех нелепейших понятий, что зовутся жизнь и смерть…»Мерно тек поток прохожих мимо стекол ресторана,И никто уже не думал об утерянных стихах.Голос смолк, и только звуки вознесенного органаОтражались в недалеких, в предгрозовых, облаках…

И. С.