Араб у трона короля - Михаил Васильевич Шелест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы его так и называли «Королевские Покои Генриха VIII». Были малые, средние и большие «королевские покои». Этот был «большой». Гарнитуры расходились по замкам баронов и графов как горячие пирожки.
Сейчас мы разрабатывали дизайн «Королевские Покои Франциск I» и «Королевские Покои Карл V».
— Это вы называете: «ничего серьёзного»? — Спросил Генрих, насупив брови и нервно ощупывая пальцами резьбу подлокотника. — Да это настоящий заговор! Положите сообщения информаторов мне на стол. И… Раз уж мы заговорили… Много недовольных нашей церковной реформой?
— Много, ваше величество. Тут, — я показал на папку с бумагами, — донесение о переписке жены маркиза с Элизабет Бартон — монахиней, публично обвиняющей вас в прелюбодеянии и предрекающей вашу скорую смерть. В одном из писем, Гертруда Блаунт сообщает, что маркиз тоже поддерживает Бартон.
— Даже так? Беда. Что же им не ймётся? Видимо, серого кобеля не отмоешь до бела.
— Но и доходы от продажи монастырских земель пополнили нашу казну в два раза, по сравнению с предыдущим годом.
— Нас втягивают в войну с Франциском. Говорят, что он ведёт переговоры с Османами. А он просит нас поддержать его в войне с Карлом.
— Если у него будет поддержка османов, зачем ему мы? Османы преградили нам путь к Тавриде и Азову, перекрыв Дарданеллы и Босфор ещё в двадцать шестом году. Мы даже не смогли исполнить «то» дело. Мне пришлось вернуться ни с чем.
— Да-да. Крутит что-то Франциск.
— Я предполагаю, что он хочет столкнуть нас с османами.
— Но мы ему не верим?! — Рассмеялся Генрих. — Мы никому не верим. Как хорошо, Питер, что вам не нужны деньги и вы не толкаете меня на войну.
— Мне нужны деньги и я знаю, что мне придётся раскошелится на войну, поэтому я и отговариваю вас, ваше величество, — я тоже позволил себе слегка рассмеяться.
Хоть за пять лет мы и стали близки с Генрихом, но вольностей я себе не позволял. Моя дочь вышла замуж в Португалии за сына нашего родового соперника и дальнего родственника. Брат не оставил наследников и замок Аленкер вместе с городом и графским титулом отошёл мне. Я не мог отдать его дочери в приданное, так как этот титул передаётся только по мужской линии. Это родовое наследие.
Король в благодарность, что мы легко отказались от «его руки», подарил Кристине Саутгемптон — небольшой городок в Винчестере, имевший статус графства.
Теперь зять Мигель стал английским графом. Правда по жене.
Саутгемптонский порт приходил в упадок. Отсюда ещё вывозили шерсть и кожу, а взамен ввозили вино из Аквитании. Для Плантагенетов это был мост, соединяющий их французские владения с Англией.
Но сейчас порт умирал из-за отсутствия нормального транспортного сообщения с Лондоном. Болота, сэр.
Вместе с городом-портом нашей семье отошёл и родовой дом Тюдоров, недавно перестроенный мэром из развалин небольшого замка.
Мэр и купец Джон Дотри сам в этом доме жить не решился, восстанавливал его для Генриха VII, сильно расстроился, не увидев в Генрихе VIII желания его посещать, и с удовольствием передал его нам. Расходы за строительство я ему компенсировал вместо короля.
Джон Дотри занимался снабжением судов и торговлей сукном. Для меня это было самое то. Мои запросы в «снабжении» были огромны. Особенно меня интересовали бронзовые и латунные корабельные элементы, канаты и паруса. Флот у меня был приличный.
Я сам иногда отдавал ему излишки своей продукции. Среди корабелов очень ценились наши ванты, сплетённые из кокосового волокна. Они не набирали воды, а потому не утяжеляли корабль. Также прекрасно продавались связанные из этого же материала кранцы. Они прекрасно плавали и не намокали.
Мы даже стали делать кранцы в виде плоских матрасов, которые можно было использовать как плавсредства при кораблекрушении. Очень полезная оказалась вещь и при абордажах. Не всякий мушкетный заряд пробивал такой «щит».
Из кокоса мы выжимали масло методом горячего прессования, из масла варили мыло, поэтому кокосового волокна-койра у нас было много.
В свою бытность американским «зоологом-экологом» я насмотрелся на островах всяких разных кустарных фабрик и технологий получения всевозможной продукции. От плетения кресел и канатов, до получения нефтепродуктов из гудрона. И вынужден был это записывать и зарисовывать. Поэтому технологии помнил досконально и передал свои знания Хуяну и тот, постепенно, захватил власть на всех Островах Пряностей.
Глава 8
Саутгемптон постепенно становился не только шипчандлерским[7] центром, но и, после открытия в нём филиала Ост-Индской компании, банковско-финансовым.
Моряки получали здесь свою зарплату, а купцы и капитаны торговых судов, расчёт за поставки товаров.
При общем дефиците твёрдой валюты, мы расплачивались золотом и товары потекли в Англию. Я не накладывал на них санкции, хотя по большинству видов товаров они были мне конкурентами, например по: сахару, кофе, табаку и рису.
Эти товары всё больше и больше котировались на севере и мы наладили их поставку в Данию, Швецию, ганзейские города и Россию.
К концу 1530 года мы имели сорок шесть представительств казначейства Ост-Индской Компании во всех крупных и средних портах Европы и свои бумажные «казначейские билеты».
Я очень много времени посвятил изготовлению собственных бумажных денег и организации их оборота. Сначала они напоминали именные долговые расписки, какие выдавались ещё тамплиерами и госпитальерами пилигримам, путешествующим в святые места, чтобы те не везли с собой кучу металлических денег. Я их назвал «чеки», или «чековые книжки».
Сейчас, когда нашими «расчетно-кассовыми центрами» стали пользоваться не только вкладчики, но и купцы, оплачивающие товар, покупаемый, допустим, в Малакке, я стал расплачиваться «казначейскими билетами» с номиналом: 1, 2, 3, 5, 20, 50, 100 и 1000 фунтов.
Изготовить собственные хлопчатобумажные деньги не составило труда. В свое время нам прочитали целый курс по фальшивомонетчеству и особо заострили наше внимание на технологии изготовления двадцатипятирублёвок, разработанной нашим умельцем.
Казначейские билеты, обеспеченные золотом, о чём на них было написано мелкими буквами, получались красивыми и хрустящими. К ним мы освоили производство кожаных портмоне и специальных поясных сумок, для среднего класса, и инкрустированных драгоценными камнями «пачпортами», в которых, кроме денег, хранились и документы, разрешающие проход на особые территории или в охраняемые помещения.
Это могла быть закрытая территория порта или хаусхолда[8]. Уже просто наличие такой плоской коробочки, висящей на груди на золотой или серебряной цепи, говорило о повышенном статусе «носителя»,
