Абсолютная война - Николай Басов

Трол наконец справился со своими штанами и улёгся в полный рост. Тело болело почти невыносимо. Такого не бывало даже после иных ран, полученных в бою. Думать о чём-то другом, кроме этой боли, казалось невозможно, Трол едва сдержался, чтобы не застонать в голос.

О такой в общем-то эфемерной вещи, как стыдливость за своё тело перед представительницей другого пола, Трол даже не вспомнил. Он хотел только полежать и утихомирить все эти приступы неприятных ощущений, накатывающие на него едва ли не более явственно, чем тогда, когда в него молотили магические разряды.

— Я сейчас приду в себя, — прошептал Трол.

Мёда тоже стала раздеваться. Она уже посмотрела на Трола, и в её глазах появилось странное выражение, густо замешанное на жалости.

Её платье упало вокруг её ног, словно кольцо какого-то обета, который Трол не мог понять. Но это его сейчас не очень интересовало. Он даже не повернул головы в её сторону.

Мёда тихонько, словно боялась производить много шума, опустилась на простыни и на коленках проползла с другого края кровати к одеялу. Потом мигом забилась под него, подтащив к подбородку. Она боялась этого мужчину, а он к тому же лежал, уставившись в потолок, и думал свои, непонятные, мужские мысли.

Трол, наконец, стал справляться с болями. И тогда вспомнил, что не один. Он повернул голову, девушка рассматривала его пристальным, оценивающим взглядом, потихоньку начиная понимать, что ничего из тех кошмаров, которые она, должно быть, себе навоображала, не произойдёт. Теперь она уже думала, что, может быть, жаль, если всё произойдёт как между почти незнакомыми людьми — быстро, без особых переживаний, без особых последствий…

Трол отчётливо слышал эти её мысли и совершенно не знал, как на них реагировать. Это было неправильно, не так, как он хотел.

Нет, оказалось, что она как раз рассчитывает на последствия. Иначе бы не пришла сюда. Собственно, ради того, чтобы вызвать эти последствия, она и оказалась тут. Неожиданно она заплакала. Ей было жалко себя, ей было жалко всех, кого она знала и любила с детства, ей было жалко мать. И почему-то она очень жалела, что лежит тут такая безучастная, неподвижная, а Трол едва способен повернуться к ней, сдерживая боль. Она думала о смерти, которая скоро должна была их всех настигнуть.

— Мы все умрём, — произнесла она, наконец. Трол попробовал хмыкнуть. Но получилось у него не очень уверенно.

— Дела не так уж плохи, мы отбились от фламинго…

— Люди говорят, — она перебила его, — если вы захотите спастись, то спасётесь. А что будет с нами? Они ворвутся в замок, начнут убивать мужчин, мучить женщин, потом расправятся с детьми…

Она вдруг решилась и придвинулась к Тролу близко-близко, он даже ощутил податливость её груди, слабый, нетренированный живот, почти лишённые мускулов ноги. Она искала у него помощи и защиты, но при этом продолжала его бояться.

Трол обнял её, погладил по волосам, рассыпанным по его подушке, коснулся плеча. Девушка замерла, почти не дыша, полёт ночного мотылька показался бы по сравнению с этим дыханием звоном струны. Она была очень красивой, но её страх способен был испортить и более совершенную, зрелую красоту.

— Вот что я тебе скажу, — объяснил Трол, — не нужно было этого делать.

Всё обстояло не очень хорошо. Трол вдруг с отчётливостью, удивившей его самого, понял, что, если он сейчас примет её, если попробует оставить всё, как есть, завтра найдётся кто-нибудь, кто обвинит эту девушку. Почему-то в этом мире во всём хорошем и плохом, что происходило между мужчиной и женщиной, обвиняли женщину, особенно если она уже зашла так далеко, как это попыталась сделать Мёда.

Она почувствовала его мысли без всякой магии, испугавшись уже не смерти, а того, что может произойти завтра. Дёрнулась, пытаясь отстраниться.

Трол обнял её сильнее. И почти сразу начал успокаивать, вливая в неё сон, умиротворяющий, уносящий все тревоги и заботы. Она оказалась внушаемой, уже через пару минут её воля, её мечты, её страхи и подозрения были полностью во власти Трола. И он, наконец, решившись, приказал ей уснуть.

Она уснула, спокойно, как он и хотел, даже кулачок, которым поддерживала у груди одеяло, разжался, словно поникший цветок.

Для верности Трол провёл рукой по её голове, останавливая её мысли, чтобы они покинули её окончательно. Он тоже начал засыпать, убаюканный её дыханием. Это оказалось очень приятно, ощущать тепло её тела, слышать её расслабленное, глубокое дыхание. Но сон этот был неправильным, он не должен был оставаться таким спокойным.

Тогда он отодвинулся от неё и снова попробовал привести тело в порядок. Мускулы болели, но уже слушались. Сознание стало ровным, гладким и нетревожным, как поверхность тихого лесного пруда. Он был готов действовать, нужно было лишь подождать, когда это состояние закрепится, когда наступит время для того, что он задумал ещё днём.

Он использовал эту девушку, чтобы восстановиться. Защищая её от того, что она придумала, явившись сюда, он успокоился сам. Он не знал, что другие люди умеют оказывать такое воздействие.

Тогда осторожно, стараясь не шуметь, он поднялся. Даже не одевшись, он вытащил мечи из ножен. Посмотрел на них в темноте. Они отливали матовой, не очень старательно прокованной сталью. И пожалел, что у него нет его верного Клунга с Синкопором. Но их, отравленных магической смазкой с мечей Рогатого, пришлось закопать. Их сталь была испорчена навсегда, их даже невозможно было бы перековать, хотя Трол и об этом тоже размышлял, и даже спрашивал совета у Ибраила.

Оказалось, что он пролежал в своей медитативной полудрёме почти половину ночи. И наступала вторая её половина, когда внимание всех часовых сморено усталостью, когда легче всего проделать то, что было необходимо. Он умылся и принялся одеваться.

Сначала ему казалось, что он непременно разбудит Мёду, но она лишь вздохнула и перекатилась на другой бок. Теперь она была ещё красивее, чем вначале, так, что Тролу было не очень желательно на неё смотреть, она почти гипнотизировала его своей красотой. А этого допускать Трол не хотел.

Осторожно, чтобы дверь не хлопнула, он вышел и уже в коридоре натянул на себя перевязь с мечами. Они сухо лязгнули, когда он поправил их и проверил, как клинки выходят из ножен. Потом он отправился в главный зал замка.

Тут находились Крохан, Роват и Батар. Все трое сидели, нахохлившись, с кружками в руках, обсуждая, должно быть, в сороковой раз, что им предпринять. Или оценивая людей, которых тренировали днём, приходя, без сомнения, к самым неутешительным выводам. Заметив входящего Трола, Батар без приветствия проговорил: