Приговоренные к любви - Нора Филдинг

ГЛАВА 8

Вечер был в самом разгаре, когда я на нем появилась. Известно, что не только человек на­кладывает отпечаток на свои вещи, но и они изменяют своего хозяина. Мое платье эту исти­ну полностью оправдывало. Надев его, я стала другой. Я могла повелевать и требовать беспре­кословного исполнения всех своих капризов. Я ощущала себя королевой.

Действительно, мой триумф превзошел все ожидания. Не было ни одного человека, кото­рый не обратил бы на меня внимания. Мужчи­ны, как в моем видении в бутике, расступались передо мною. Только никто из них не кланялся и не спешил поцеловать мне руку. Разговоры смолкли. Присутствующие провожали меня не­доуменными взглядами. Стояла жаркая погода, и все дамы были в легких нарядах. Кто-то в пла­тьях, кто-то в брюках, но никто из них не явился в бархате и в черном одеянии. Я единственная плыла по комнатам, шелестя юбкой из черной тафты.

Наконец я увидела свою цель. В глубине этой огромной залы стояли мистер Арлингтон и его невеста.

— Привет, Роберт! — Мое приветствие было направлено только ему. Ширли я проигнори­ровала. — Не поздравляю, так как не с чем поздравлять. Ты уверен, что в браке тебя ждет счастье?

Роберт, ошарашенный то ли моим видом, то ли моими словами, а возможно, и тем и другим одновременно, молчал.

Ширли же спросила:

— Джейн? Это ты?

Я издала короткий смешок, который должен был выразить всю степень моего к ней презре­ния, и ответила загадочной по своей нелепости фразой:

— Да, конечно, а разве у тебя еще кто-ни­будь есть?

В этот момент мимо нас проходил официант с подносом, уставленным бокалами с пузыря­щимся напитком. Конечно, никто не поверит, что взрослый человек не способен догадаться, что в бокалах налито шампанское. Но я была слишком увлечена своей ролью, чтобы думать о столь прозаических вещах. Увидев официанта, я сразу ощутила жажду и быстро взяла бокал. От волнения я не почувствовала вкус выпитого. Судорожно схватив второй бокал, я залпом его опорожнила и потянулась за третьим.

— Она пьяница! — прошипела словно змея Ширли.

Роберт схватил меня за руку.

— Джейн, что ты себе позволяешь? И почему ты явилась в таком... — он немного замялся, как будто подыскивая слово, — странном туалете?

— Не нравится, дорогой? — Я сложила руки как рыночная торговка рыбой, вознамерившаяся воздать по заслугам привередливому покупателю, усомнившемуся в свежести ее товара. — А мне ка­жется, он значительно лучше, чем у этой... — Я ткнула пальцем в Ширли. — Она в ее дурацком наряде похожа на муху в снятом молоке. А я...— я пьяно хихикнула, — посмотри на меня, дорогой. Ну же, взгляни! Разве я не прекрасна?

Хмель ударил мне в голову. Я не привыкла пить ни шампанское, ни какие-либо другие спиртные напитки. Двух бокалов оказалось впол­не достаточно, чтобы движения приобрели не­уверенность.

Я хотела повернуться и покрасоваться перед Робертом так, как это делают манекенщицы на подиумах, но оступилась. В результате поднос оказался выбитым из рук официанта. Раздался звон разбившегося хрусталя.

— Какая досадная оплошность, — сказала сто­ящая рядом пожилая дама. — Это к несчастью!

— Не говори глупостей, Мэгги, — возразил ее спутник. — Посуда бьется именно к счастью.

— Посуда — да, но не винные бокалы.

— Какая разница, — встрял в разговор еще один джентльмен, — посуда, она и есть посуда. Что чайная, что винная.

— Глупости все это. Предрассудки, — беза­пелляционно заявила стоящая поодаль молодень­кая девушка.

Роберт решил увести меня подальше от сво­ей невесты. Скандал на помолвке — событие, которое нельзя назвать приятным, Он взял меня под руку и попытался урезонить.

— Джейн, какая муха тебя укусила?

— Вот эта! — возликовала я и ткнула пальцем в Ширли. — Только ты предпочел худший вари­ант. Любой скажет, что я намного интереснее.

— А она права! Лучше этой милашки я ни­когда не встречал, — сказал пожилой джентль­мен, наклонившись к даме, по-видимому своей жене.

—Да, интересная особа. Ей так идет этот на­ряд. Она в нем выглядит как знатная дама пре­жних времен. Но какая странная идея — явиться на помолвку почти что в трауре!

— А тебе не приходит в голову, что...— И джентльмен что-то тихо прошептал жене на ухо.

— Ты старый греховодник! — Дама легонько стукнула его.

А я, услыхав перешептывание, вовсю распу­стила хвост.

— Мог…у по...спорить, что все, к...то меня встречает на пути, ник...огда м...еня не забыва­ют, — попыталась я пококетничать, но мой язык заплетался.

— В этом ты права. Ты как страшный сон вры­ваешься в жизнь и стараешься все в ней пере­вернуть. А сейчас пойдем, ты должна отдохнуть, Джейн.

— Ты все-таки скажи, лучше я твоей дохлой мухи или нет? — продолжала я приставать к Ро­берту, повиснув у него на руке.

Мы с ним представляли странную пару. Тре­вожно озирающийся по сторонам жених и прильнувшая к нему женщина, не его невеста, вызывали у всех неподдельный интерес. Пока я тащилась за Робертом, который с силой при­жимал мой локоть к себе, я ухитрилась выпить две рюмки, наполненные янтарной жидкостью с острым запахом.

— Не глуши коньяк, Джейн. Ты же не мат­рос, сошедший на берег, чтобы вдрызг надраться. И зачем я с тобою вожусь? Надо было бы тебя сразу отправить домой.

— Его у меня нет, — хихикнула я и пьяно икнула. — Пррошу прр...ощения.

— Где-то ты же живешь.

Я промолчала. Зачем ему объяснять, что я уже отказалась от номера в гостинице — он стал мне не по карману. Все средства съело платье, на которое возлагалось столько надежд. Правда, они еще не оправдались.

— Джейн, тебе нехорошо? Куда подевалась твоя бравада? Хотя оно и к лучшему, что ты молчишь.

Мы были одни в комнате, которая, судя по обстановке, служила кабинетом. Большой пись­менный стол, огромные стеллажи, занимаю­щие всю стену от пола до потолка и уставлен­ные книгами, кожаный диван с креслами напротив делали комнату строгой и уютной од­новременно.

Мне она понравилась. Я с удовольствием про­водила бы здесь время, предаваясь чтению. Сей­час же бредовая идея — расторгнуть помолвку — гнала меня, словно амок, вперед и вперед.

Мы были одни в этом полутемном кабинете. Роберт включил только настольную лампу. Он стоял совсем близко от меня. И я воспользова­лась ситуацией. Мои руки сами потянулись к нему, обвились вокруг шеи, а губы приникли к его рту. Сердце мое сжалось. Я ждала неминуе­мого и яростного отпора со стороны Роберта. Я видела его глаза—суровые и беспощадные. Толь­ко в последний момент где-то в их глубине за­горелись искорки сумасшествия.

Его рука легла мне на спину, он крепко прижал меня к себе, а губы не отвергли мой поце­луй. Он сам меня поцеловал.