Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

— Гутрум может повести в битву две тысячи человек, и даже больше! Мне нужно столько же людей.

Ага, соперник Гутрума. Надо будет это запомнить.

— Ты думаешь, что жители Корнуолума будут сражаться вместе с тобой?

— Раньше я думал, что будут, — сказал он, сплюнув хрящ. — Вот почему и пришел сюда. Но эти негодяи меня обманули. Каллин — не настоящий король, он всего лишь деревенский старейшина! Я только зря теряю тут время…

— Мы вдвоем сможем победить Каллина? — спросил я.

Свейн подумал и кивнул:

— Вполне.

Он вдруг нахмурился, уставившись в полумрак большого зала, и я увидел, что он смотрит на одного из своих людей, на коленях которого сидит девушка.

Очевидно, Свейну понравилась эта девушка, потому что он похлопал по столу, показал на нее, поманил — и тот воин нехотя ее привел. Свейн усадил красотку, разорвал на ней платье, чтобы обнажить груди, и отдал ей свой кувшин с элем.

— Я думал об этом, — сказал он мне, возвращаясь к нашему разговору.

— А может, ты прикидывал, как напасть на меня?

— Ты Утред Рагнарсон, и я слышал о том сражении у реки, в котором ты убил Уббу, — ухмыльнулся он.

Похоже, я больше прославился среди врагов, чем среди так называемых друзей.

Свен настоял, чтобы я поведал про гибель Уббы, и я рассказал правду — как тот поскользнулся и упал, дав мне возможность победить.

— Но люди говорят, что ты славно сражался, — сказал Свейн.

Исеулт все это слушала. Она не говорила на нашем языке, но ее большие глаза, казалось, реагировали на каждое слово.

Когда пир закончился, я отвел ее в конец зала, и она, потянув за импровизированную привязь, втащила меня в свою комнатку с деревянными стенами, где я устроил постель из наших плащей.

— Когда мы сделаем это, — сказал я, хотя женщина все равно не понимала ни слова, — ты потеряешь свою магическую силу.

Исеулт прикоснулась пальцем к моим губам, заставляя замолчать, и, поскольку она была королевой, я послушался.

Утром мы закончили грабить город.

Исеулт показывала мне, в каких домах могло храниться что-либо ценное, и почти всегда оказывалась права, хотя во время поисков мы разрушали сами жилища, потому что люди прятали свои нехитрые сокровища в соломенных крышах. Мы распугали во все стороны крыс и мышей, сбросив вниз и перерыв грязную солому, а потом перекопали землю под каждым очагом и в других местах, где только еще было можно спрятать серебро. Мы забрали каждый кусочек металла, каждую кастрюлю и каждый рыболовный крючок — на поиски всего этого ушел целый день. Той же ночью мы разделили на берегу добычу.

Свейн, очевидно, думал о Каллине и, протрезвев к тому времени, как закончил свои размышления, решил, что противник все-таки слишком силен.

— Мы, разумеется, сможем его победить, — сказал он, — но при этом и сами понесем потери.

Однако команда «Огненного дракона» не могла позволить себе этого. Мы не потеряли ни одного человека в сражении с людьми Передура, но Каллин был более могущественным королем и наверняка питал подозрения насчет Свейна, а значит, держал наготове вооруженных воинов.

— И к тому же у него немного есть такого, что действительно стоит взять, — пренебрежительно заметил Свейн.

— Он тебе платит?

— Точно так же, как Передур — тебе.

— То, что заплатил Передур, я разделил с тобой.

— Но не деньги, которые он отдал тебе перед боем, — ухмыльнулся Свейн. — Этим ты со мной не поделился.

— Что-то я не пойму, о чем ты, — сказал я.

— Значит, мы квиты, — заключил он.

Мы оба неплохо поживились на смерти Передура: Свейн получил рабов, и у нас с ним теперь имелось больше девятисот шиллингов на каждого в серебре и других металлах. Это нельзя было назвать состоянием, особенно после того, как наши люди получили свою долю, но было куда больше, чем то, что я добыл за все время плавания.

А еще я получил Исеулт. Нас больше не соединяла привязь, но она оставалась рядом, и я чувствовал, что она со мной счастлива. Этой женщине доставляло жестокое удовольствие смотреть, как разрушают ее дом, и я решил, что она ненавидела Передура. Муж ее боялся, а она его ненавидела, и, если Исеулт и вправду могла видеть будущее, она наверняка знала, что я сотворю с королем. Значит, она не зря дала мужу совет прибегнуть к моим услугам.

— Итак, куда же ты отправишься теперь? — спросил Свейн.

Мы шли по берегу, мимо съежившихся рабов, которые смотрели на нас темными негодующими глазами.

— Я собирался отправиться в Сэфернское море, — ответил я.

— Да там же ничего не осталось, — презрительно заметил он.

— Неужели совсем ничего?

— Его прочесали вдоль и поперек.

Свейн имел в виду, что датские и норвежские корабли полностью выпустили из побережий кровь, забрав себе всю добычу.

— Все, что ты найдешь в Сэфернском море, — это наши суда, доставляющие людей из Ирландии.

— Чтобы напасть на Уэссекс?

— Нет! — ухмыльнулся он. — Я собираюсь начать мирную торговлю.

— А я собираюсь отвести свой корабль на Луну и построить там пиршественный зал.

Свейн засмеялся.

— Кстати, раз уж мы заговорили об Уэссексе — я слышал, они возвели церковь там, где ты убил Уббу?

— Я тоже об этом слышал.

— И якобы алтарь в ней из чистого золота?

— И об этом я слышал тоже, — ответил я, не выдав своего удивления, что Свейн знает о планах Одды Младшего.

Хотя чего уж там удивляться: слухи о золоте расползаются во все стороны, как сорная трава.

— Я слышал об этом, но не верю, — закончил я.

— У священников есть деньги, — задумчиво проговорил он, а потом нахмурился. — Но что за странное место для того, чтобы построить церковь?!

— Почему странное?

— Так близко к морю? Там, где на нее легко напасть?

— А может быть, они хотят, чтобы на церковь напали? — предположил я. — И у них есть много людей, чтобы ее защитить?

— Ты имеешь в виду, что это ловушка. — Свейн поразмыслил над моими словами.

— И разве Гутрум не приказал не провоцировать восточных саксов? — спросил я.

— Гутрум может приказывать что угодно, но я Свейн Белая Лошадь и не подчиняюсь приказам какого-то там Гутрума.

И он продолжал идти, хмуро пробираясь между сетями, которые люди, которые были теперь мертвы, еще совсем недавно развесили для просушки.

— Вообще-то говорят, что Альфред не дурак, — сказал Свейн.

— Он и вправду не дурак.

— И если он помещает такие ценности рядом с морем, то наверняка не оставит их без охраны.

Свейн был воином, но, подобно многим другим лучшим воинам, вовсе не был безумцем. Когда в наши дни речь заходит о датчанах, люди почему-то считают, что все датчане были дикими язычниками, неистовыми, жестокими и безрассудными, однако большинство датчан, как и Свейн, боялись потерять в битве слишком много людей. Это всегда было самой большой их слабостью.

Корабль Свейна назывался «Белая лошадь», его команда состояла из пятидесяти трех человек. Если дюжину из них убьют или тяжело ранят, это смертельно ослабит судно. Если начнется бой, Свейн, как и все датчане, будет, конечно, ужасен, но до начала сражения он очень многое хорошенько обдумает и тщательно взвесит.

Свейн почесал место блошиного укуса и указал на рабов, которых захватили его люди:

— Кроме того, у меня есть они.

Он имел в виду, что не пойдет к Синуиту. Если продать рабов, за них можно выручить немало серебра, и, должно быть, Свейн рассудил, что сокровища Синуита не стоят возможных потерь.

На следующее утро Свейну понадобилась моя помощь. Его корабль находился в гавани Каллина, и он попросил доставить туда его самого и часть его людей, чтобы привести судно. Остальную его команду мы оставили в поселении Передура: они охраняли рабов, а заодно сожгли все дома, в то время как мы перевезли Свейна на восток, на берег возле поселения Каллина.

Там мы прождали целый день, пока Свейн улаживал свои дела, и воспользовались этим временем, чтобы продать шкуры и олово торговцам Каллина. Хотя мы и выручили за это не слишком много, но, согласитесь, все-таки лучше путешествовать с серебром, чем с громоздким грузом.

Теперь на «Огненном драконе» повсюду блестело серебро, и члены команды, зная, что их щедро вознаградят, были счастливы. Хэстен хотел отправиться вместе со Свейном, но я отказал ему в этой просьбе.

— Я спас тебе жизнь, — сказал я ему, — и в уплату ты должен послужить мне подольше.

Датчанин согласился и даже был доволен, когда я дал ему второй браслет в награду за то, как он сражался у Дрейндинаса.

«Белая лошадь» Свейна была меньше «Огненного дракона». На ее носу была укреплена лошадиная голова, а на корме — волчья. На флюгере красовалось изображение белой лошади. Я спросил Свейна, почему он так назвал свой корабль, и датчанин засмеялся.