Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор - Ана Ховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что случилось, Федор?
– Мне бы Аню увидеть… Можно?
– Так она в саду с отцом, я позову сейчас,– женщина пригласила парня присесть за стол, отставила кастрюльку и вышла.
Скоро в комнату вошла запыхавшаяся девушка. Удивленно замерев на месте, она вопросительно смотрела на Федора. Он встал и протянул пакет, где лежали ткани для платьев матери.
– Посмотри, пожалуйста. Это я купил для матери. Все ли подойдет?
Аня развернула упаковку на столе, оглядела ткани. Погладив мягкую материю, молча кивнула. Федор подал второй пакет и тихо проговорил, словно боясь спугнуть ее:
– А это тебе… По цвету очень пойдет к твоим глазам. Вышей себе что-нибудь, здесь хватит на кофточку. Вот и специальные нитки, чтобы сшить, и вышивальные тоже. Подойдет все?
Федор глядел на нее и побаивался реакции на эту его выходку. Аня взяла в руки пакет, развернула и будто растерялась от неожиданности: не зная, как реагировать на подарок, она тихо сказала:
– Спасибо, но не надо. У меня есть что носить. Отнеси это сестрам, им понравится. Зря ты это делаешь…
– Ань, я для тебя старался. Купил на свой вкус, может, не нравится? Я другую ткань куплю!– разволновался парень.
– Ну-ка, что тут у вас? Дайте-ка я гляну,– в комнату вошла Нина Ивановна, услышав последние слова Федора.– Да это просто чудо! Как это может не нравиться, Анечка!? Такого подарка и мне никто не делал, а я уж сколько на свете прожила. Да-а-а… Красота какая! Вышить ты сумеешь, я видела, как ты Фросе делала кофточку… Что ты молчишь, дочка?
– Я не знаю… Неудобно как-то…– смущенно проговорила девушка, заливаясь краской.– Хотя ткань чудесная… У меня такого цвета – голубого – ничего нет… Я попробую… Спасибо… Может, я как-то оплачу эти покупки, все же немалые деньги потрачены?
– Ну что ты, Анечка! Я так старался подобрать под твои глаза… Помню, белого цвета кофточка у тебя есть, но можно и другого покроя сшить… в этом ничего не понимаю… Я для тебя купил, пусть будет в радость, никаких денег не возьму,– поднялся Федор, намереваясь выйти из дома.
– Так… не торопись, парень. Чайку попьешь с нами, и отец идет, тоже рад будет повидаться,– остановила его Нина Ивановна.– Он же никуда не ходит, свежим людям всегда радуется.
Вошел Филипп Федорович, отдышался и поздоровался. Присев к столу, он жестом пригласил парня:
– Ну, молодой человек, рассказывай, что нового? Кто еще вернулся в поселок из наших? Тебе же с ними приходится работать, больше им негде трудиться. Удержатся люди здесь, не уедут ли в город счастья искать?!
– Да вот Павло вернулся – Таси нашей жених: сегодня сватать придут к вечеру. Ранен был, прихрамывает, говорила она. Вроде остается в деревне. Может, кладовщиком поставят, он до войны счетоводом был, значит, разбирается в бухгалтерии. А больше пока никого нет. Хоть бы уже быстрее возвращались наши мужики, девчата заждались в невестах.
– Девчата точно заждались… А ты, Федор, жениться не собираешься? Тебя уже девчата, поди, приглядели?! Сами не сватаются?– посмеиваясь с хитринкой в глазах, спросил Филипп Федорович.
– Хочу жениться, да девушка не решается ответить согласием. Не знаю, как к ней и подойти,– в тон ему ответил Федор, поглядев на Аню.
– Ну, ты, наверное, плохо спрашиваешь ее согласия, она и не решается. А что ты можешь ей дать, если она согласится выйти замуж-то? Будешь ли беречь, любить? А то загрузишь хозяйством, сделаешь ее рабой в своем доме… Кому улыбается такой расклад в жизни? Рано состарится, поседеет, выбьется из сил… Какие ж тут любовь да согласие?! Она, наверно, думает об этом и не хочет соглашаться…
– Пусть она согласится, я буду рад сам все делать по хозяйству, если заведу живность или что другое,– улыбнулся парень.
– Ты так легко об этом говоришь, я вижу – все решил для себя… А она знает о твоих планах? Чем ты ее порадуешь? Обещать вы, молодые, горазды, а до дела дойдет, так и не вспомните, что есть жена, что ее холить надо, а не грузить работой… Марк вашу Фросю вон, как нежит: наряды – не наряды, сама не работает нигде… Он и везде, и по хозяйству успевает, сам рассказывал, Фрося тоже делилась, что легко с ним живется. Таких, как он, конечно, мало. Хоть и слухи о нем, что он торгаш и все такое, но для семьи старается. Жена за ним, как за каменной стеной, такому не страшно девушку доверить: родители будут спокойны за нее. Я и спрашиваю тебя: на что ты готов ради своей избранницы?
Федор смутился, он не был готов к такому повороту. Неловко встал из-за стола, поблагодарив за угощение, сказал негромко:
– А кто в жизни заранее знает обо всем, что будет? Человек предполагает, а бог, как говорится, располагает… Поеду я – в поля надо заглянуть, как там техника…
– Да ты не обижайся и не сердись на мой разговор – это, к слову. У нас у самих дочка на выданье,– притворившись, что не понимает, о какой девушке вел речь парень, заметил Филипп Федорович.– За нее страшно: одна не справится с каким-нибудь женихом. Что ожидать от сельских, точно никто не знает: сегодня золотой, а завтра – кто его знает, что ему придет в голову. Вот и спросил тебя, как ты, молодой, думаешь, а ты – в сторону: «бог располагает»… Ну да, бог… а человек-то для чего рождается? Ему и честь по жизни…
– Я и не обижаюсь… А для своей жены сделаю все, что положено… Женюсь только,– со вздохом ответил Федор и повернулся к выходу.
– Федя, подожди,– встала из-за стола Аня,– я провожу тебя. Спасибо тебе за подарок. К маме твоей я приду завтра к вечеру. Надо будет примерить выкройку и наживленное шитье. Пойдем.
Они прошли по двору, заметив, что из окна на них смотрела Шура. Она молчала, видя постороннего рядом с девушкой. Федор вышел, отворив калитку, попрощался с девушкой:
– До завтра, Аня, я постараюсь быть дома к вечеру. Надеюсь, что в полях все будет в порядке, ничего не сломается. И вот еще что: я знаю, кто тебя обижает здесь. Я слышал в тот вечер, что говорила Шура. И говорила ли… Скорее, визжала…
– Я приду… Что с нею поделаешь, такая она. Только не понимаю, чем
