Меч Немезиды - Данил Корецкий

– Здесь рассуждать обо всем очень легко. На месте было потруднее. Меня тоже могли убить…

Он не собирался произносить эту фразу. Слова вырвались непроизвольно. Мальцев поспешно прикусил язык, но было уже поздно. Впрочем, когда за спиной двадцать две боевые операции, чувство осторожности пропадает. Даже по отношению к собственному начальству.

– Что?! – Генерал побагровел. – Что вы этим хотите сказать? Что вы герой, а я кабинетная крыса?

Майор уперся взглядом черных, как уголь, глаз в лицо генерала. Кожа еще туже обтянула широкие скулы, глаза сузились в жестком прищуре, даже острый нос, казалось, заострился еще больше. Заиграли желваки. Казалось, что он именно это и скажет. Тем более что Передреев действительно был «паркетным» генералом. Но боец сдержался, хотя его уже начинала накрывать волна черной и беспощадной ярости.

– Я этого не говорил. А сказал только то, что сказал!

Кадровик еще ниже склонился к блокноту. Даже очевидцем такой дерзости он быть не хотел. Но полковник Виноградов неожиданно поднял голову.

– Разрешите, товарищ генерал? – напористо спросил он. Он тоже участвовал в боевых операциях и вел себя соответственно. – Майор Мальцев – боевой офицер, у него двадцать две операции: захваты особо опасных преступников, освобождение заложников, пресечение террористических актов! Он просто переутомился! Постоянные нервные стрессы, психические нагрузки, принятие ответственных решений в экстремальных ситуациях…

Передреев поднял пухлую растопыренную ладошку, поросшую с тыльной стороны густыми волосами.

– Достаточно, полковник! Нам здесь адвокаты не нужны…

– А кто вам нужен?! Бессловесный робот без сердца и души?! Животное?! Раб?! – вдруг заорал Мальцев, бросаясь к начальственному столу, так что Передреев испуганно откинулся на спинку кресла. – Так я не такой, я вам не подхожу! И могу написать рапорт прямо сейчас!

Когда-то у Мальцева была контузия, и сейчас его перекрыло. Он продолжал орать, пока Виноградов не вывел его из кабинета.

Тиходонск традиционно считался воровским городом. Сильная воровская община с давними и устойчивыми традициями составляла костяк преступного мира Тиходонска. Известная блатная песня «На Богатяновской открылася пивная» подтверждала, что эти традиции корнями уходили во времена НЭПа, а может, и еще глубже.

Правда, одесситы оспаривали исключительную роль Тиходонска на криминальном небосводе страны и знаменитую песню пели по-другому: «На Дерибасовской открылася пивная», повышая тем самым авторитет родного края. Как бы там ни было, поговорка «Тиходонск-папа, Одесса-мама» приобрела широкую известность, хотя смысл ее мало кто понимал. Пенсионер уголовного розыска Виль Аксель, раскрывший уже после выхода на пенсию больше тридцати убийств, истолковал это так: по убеждениям местных блатных, Тиходонск делает с Одессой то, что папа делает с мамой, а потому его преимущество является очевидным.

Когда начались беспредельные времена, и жадные беспощадные молодцы без роду и племени, накачав мышцы, вышли на улицы безвластной России, старая гвардия пыталась призвать их к порядку. Но в войнах между ворами и «спортсменами» последние не уступили: сказались спортивное прошлое, связи с сильными мира сего, формально чистая репутация, хорошая вооруженность.

В конце концов, между «старыми» – ворами и «новыми» – «спортсменами», «рэкетирами», или, как они сами себя без ложного стеснения называли, «бандитами», был достигнут компромисс. Они стали жить бок о бок, более или менее мирно сосуществуя между собой. В Тиходонске это сосуществование носило более мирный характер, причем вначале воры играли руководящую и направляющую роль, но постепенно стали ее утрачивать.

Бандиты крепли, приобретали авторитет, они придумали свои «понятия», которые были более гибки и удобны, чем традиционные воровские «законы». Разумеется, авторитет их строился не так, как это было принято у старых «законников», годами доказывавших свою приверженность воровской идее. Многие из «новых» не топтали зону, не имели за спиной ни одной ходки и откровенно плевать хотели на воровские «прогоны» и «постановки». Они не были связаны воровской конспирацией и страхом перед властью, наоборот, они действовали открыто, а с представителями власти заводили дружбу и даже вступали в родство, женя и крестя детей, обзаводясь общим бизнесом, совместно проводя отпуск.

Со временем многое поменялось. Теперь больший авторитет получали те, у кого имелась реальная сила: большее количество «быков», денег и связей с чиновниками и руководителями различных государственных структур. У бывшего мастера по карате Василия Буланова все это было. И мало кто помнил, как произошло его возвышение.

Вася Буланов, вопреки расхожим стереотипам, в школе не был двоечником и хулиганом. Обычный мальчик из обычной семьи: папа и мама железнодорожники, ведомственный дом, белье во дворе, грязный футбольный мяч, ругань соседок – так, ничего особенного… Глаза у него с детства были «завидущими»: все хорошее и красивое хотел утащить к себе в комнату. В первом классе украл у Петьки Спицына понравившийся карандаш с резинкой, но на него никто не подумал, потом несколько раз лазал по карманам в раздевалке, за что получил поджопник от старшеклассника. Решил накачать силу, пошел в только открывшуюся секцию карате к увлеченному японской культурой дяде Семе, внушавшему, что карате – это философия добра и образ жизни, но он все эти глупости пропускал мимо ушей, впитывая секреты ударов, атак и уязвимых точек противника… На соревнованиях работал жестко и безжалостно, быстро продвинулся по квалификационной лестнице, параллельно заработав авторитет на улице.

На заре девяностых Буланов с Фокиным, Волкодавом и еще несколькими приятелями стали выбивать деньги из начавших богатеть кооператоров. А поскольку такое очевидное для специалистов развитие событий никем в государстве не предусматривалось, и противодействие ему не планировалось, они преуспели в новом деле, превратившись в одну из первых на Дону оргпреступных группировок. Такое происходило по всей стране: благодаря недальновидности, непрофессионализму и лености ответственных должностных лиц, в России зародилась на новом уровне и приобрела невиданный ранее размах организованная преступность.

Группировка богатела и набирала силу. Амбиций и претензий у Буланова хватало с избытком. Он лихо подмял под себя водочный и консервный заводы, гостиницу, крупный супермаркет. Как раз в этот период он женился на сестре заместителя городского главы и стал вхож в круги руководителей, где умело заводил знакомства и не менее умело переводил их в дружбу, точнее, в ее современный суррогат. Охота, баня, дорогое ружье в подарок, выстроенная в знак доброго отношения дача – методы установления такой «дружбы» в новейшей истории хорошо известны.

За подлинную или вымышленную схожесть с профилем на игральной карте Василий получил звучное прозвище Козырь. И даже выколол на груди бубнового туза, как символ фарта и удачи. И действительно Буланову подфартило. Он незаметно вышел на первый план в криминальной городской жизни. Шакал, Винт, Киркос и другие бригадиры начали с уважением смотреть в его сторону или, по крайней мере, серьезно принимать его в расчет. Гром, Леха Ржавый и Фанат Козыря не признавали. Каждый из них претендовал на место пахана и мечтал играть в Тиходонске роль первой скрипки. Вскоре Грома кто-то застрелил, а Ржавый умер от передозировки героина. Фанат неожиданно изменил взгляды и влился со своей бригадой в группировку Козыря. Шакал и Винт вскоре тоже пошли под его «крышу».

К новому тысячелетию получилось так, что набравшая вес и силу группировка Буланова оказалась самой мощной и перспективной. Многие конкуренты по инерции продолжали рыпаться, качать права, но пара прогремевших взрывов и несколько точно посланных заезжими киллерами пуль в головы наиболее строптивых убедили противников Козыря в том, что он имеет полное право на лидерство. Молодежь тянулась к нему, захватывались все новые территории и зоны влияния. Даже Киркос полностью подчинился Козырю, после чего конкурентов у него не стало. Он превратился в некоронованного короля криминального мира Тиходонска.

Славянского криминального мира.

Кавказцы держались независимо и самостоятельно. Они клялись в вечной дружбе славянским братьям, но кашу варили по-своему. Наиболее значимой и колоритной фигурой среди них являлся Аслан Муаедов. Очень осторожный и по-кавказски дипломатичный, он умел поддерживать отношения и с друзьями, и с конкурентами.

Мулла нарисовался в Тиходонске недавно. Чуть более двух лет назад. Может, два с половиной. Он рэкетировал земляков на тиходонских рынках, продавал им наркоту и в дела местных старался не вмешиваться. Но появление Даргинца грозило нарушить неустойчивое равновесие. Тот числился вором в законе, хотя поговаривали, что это звание он купил. В принципе, по нынешним меркам это мало что меняло. Но проблема возникла, и ее следовало решить.