Таежный вояж - Алекс Войтенко

Вначале, чтобы не заниматься всем этим зимой, я собирался было перенести большую часть продуктов в неотапливаемую часть вагона именно сейчас. К тому же, заметил, что крыша грузового вагона, в одном месте слегка протекает. Правда, это относилось скорее к той части, где лежали драгоценности. Поэтому решил оставить все как есть. Тем более, что сюда можно было добраться, не спускаясь из вагонов на землю.

Пока к счастью протечка не добралась до продуктов, но это вполне может произойти в скором времени. Впрочем, учитывая то,что я не собираюсь задерживаться здесь дольше, чем на несколько месяцев, это было не критично. Очень обрадовало наличие табака. Причем, как оказалось, здесь большей частью находились сигареты «Лаки Страйк», именно те, что я курил в прошлой жизни. Правда дизайн пачки несколько отличался от более поздней, да и на вкус они тоже были существенно приятнее, но это только обрадовало меня. Что интересно дым был воспринят моим организмом, без какого либо отторжения, и в последующие дни, я с удовольствием сопровождал минуты отдыха, курением. Показался несколько странным тот факт, что многое из того, что встречалось мне внутри вагона, было американским. Тот же термометр на окне, радиоприемник, большая часть продуктов тоже была запакована в мешки и коробки с отметками «made in USA».Те же сигареты, да и некоторые карты, лежащие на столе, тоже имели масштабы в милях и футах, а обозначения на латинице.

Поэтому, решив, что продукты, неплохо сохранятся и на своем месте, перенес в штабную часть вагона бумаги, которые интересовали меня больше всего. Я прекрасно понимал, что если и смогу, что-то отсюда вывезти, то масса изделий вряд ли превысит пять — десять килограмм. Хотя и считается, что нормальная масса заплечного туристического рюкзака взрослого человека может составлять порядка тридцати килограмм, но ведь помимо золота я буду вынужден нести на себе и запас еды, и что-то еще. К тому же подобная масса рассчитывалась скорее для мирного времени, а сейчас все несколько иначе. И вроде бы войны, как таковой нет, но нарваться на банду, проще простого. Поэтому бумаги, или бумажные деньги явно предпочтительнее тяжелого металла. Разумеется, я понимал, что большинство из бумаг, уже потеряли большую часть своей ценности, только из-за того, что Российской Империи больше не существует. И все эти акции предприятий, долговые займы и прочие бумаги, стоят не дороже самой бумаги, на которой были отпечатаны. С другой стороны, у меня была надежда, что я смогу среди этого вороха макулатуры обнаружить действительно что-то ценное. Например, номера счетов каких-то иностранных банков и коды доступа к ним, акции иностранных предприятий, которые можно было бы просто продать, или воспользоваться ими как-то иначе. Конечно, я был не великим специалистом в этом, и рассчитывал больше на удачу, откладывая в сторону те бумаги, которые, на мой взгляд, могли оказаться ценными для меня. Хотя, вполне допускал и то обстоятельство, что отложенное мной в итоге окажется пустышкой. Но все же занявшись разбором бумаг, не терял надежды, и продолжал перелопачивать груды макулатуры изо дня в день. В конце концов до меня стало доходить, что все чем я занимался до этого дня, было пустой тратой времени. Возможно специалист и понял бы ценность имеющегося, но я совершенно не понимал в чем именно заключается ценность большинства прочтенных документов. Я скорее искал нечто напоминающее деньги, облигации займов, банковские чеки, или векселя на предъявителя. Но увы ничего подобного так и не обнаружил. Вернее даже будет сказать, что что-то подобное и прошло через мои руки, но учитывая совершенное не знание как должен выглядеть предмет поиска, скорее всего он не привлек моего внимания.

Вскоре, один из углов вагона в штабной комнате, оказался забит до такой степени, что я начал подумывать о том, что было бы неплохо заняться уборкой. Пока же я топтал груды бумаг с нарисованными на них цифрами, превышающими многие миллионы рублей и иностранных валют. В какой-то момент мне захотелось сжечь всю ту макулатуру, просто потому, что все эти цифры и слова, начертанные на них, стали сниться мне по ночам, и я порой вскакивал посреди ночи, путаясь успокоиться и отрешиться от того, что недавно видел во сне. И наверное, я бы поступил именно так, но в какой-то момент вспомнил ту статью, прочитанную когда-то в прошлой жизни, и хотя до сих пор был зал на действия красной армии, на ее командование, на то, как несправедливо поступили со мной, и не только со мной, но в какой-то момент, та прочтенная статья заставила поступить меня иначе. Мне вдруг подумалось о том, что после той войны унесшей с собой миллионы жизней и разрушившей мою страну, эти бумаги, изученные специалистами, возможно, смогут принести хоть какую-то пользу моей Родине. И хотя сейчас я был в какой-то степени зол на ее представителей, все же решил сохранить все эти документы. Поэтому, наводя порядок в штабном отсеке, я решил сложить их обратно в кожаные мешки, в которых они хранились до сего дня, и оставил их в штабной части своего вагона, решив, что здесь они сохранятся гораздо надежнее.

Зима постепенно вступала в свои права, а я радовался тому, что мне досталось такое восхитительное жилище. Разумеется, оставаться в нем для постоянного пребывания я не собирался, но вот перезимовать было вполне удобно. А почему бы и нет? Продуктов имеющихся здесь мне хватит на всю зиму, еще и наверняка останется, с дровами для отопления тоже нет особых проблем. К тому же никому до 1945 года, этот вагон будет неинтересен. Другими словами можно не опасаться посторонних глаз, и спокойно жить, не оглядываясь назад.

Единственное неудобство это скука. Разумеется, здесь имеется неплохая библиотека, которую я уже начал потихоньку осваивать. Есть даже книги на немецком языке и несколько словарей, имеются и другое издания. Похоже, адмирал был очень разносторонней личностью, если в его библиотеке мне встретились книги по навигации, астрономии, географии, физике, радиоделу, математике. Когда все это он успевал читать, было совершенно, не понятно, учитывая неспокойные времена послереволюционных лет. Тем не менее, все это имелось в наличии, и я волей неволей вчитывался во все это, вначале просто от скуки, а затем и с большим интересом, решив, что все это может пригодиться. Немного удручало то, что не задумываясь об этом вначале своего пути, позже, я вообще потерялся во времени. То есть я примерно знал, что попал сюда в середине лета. В первых числах августа меня осудили по доносу двоюродного брата отца, и отправили в лагеря, где я пробыл больше двух месяцев, заготавливая древесину, для нужд молодой республики советов, после бежал, и приблизительно через неделю или чуть дольше оказался здесь на острове.

Это место действительно оказалось островом, и здесь когда-то и правда, что-то добывали. Во всяком случае, чуть позже в одном из выходов на прогулку, я обнаружил несколько затопленных ям, пару разрушенных до основания строений, и нечто напоминающее подъёмное устройство, В качестве привода на него служила скорее всего паровая машина, во всяком случае, мне показалось, что некоторое сооружение, с топкой и трубой, находящееся возле подъемного устроства это именно она. Причем и машина и сам подъемник, были до того ржавыми, что казалось, последний раз этой установкой пользовались лет пятьдесят, если не больше назад. Никаких следов, того, что именно здесь добывали, я так и не нашел. А возможно и видел, но не придал увиденному должного значения. В конце концов, я не специалист в этом деле.

Здесь в вагоне, из-за скуки, время тянется нестерпимо медленно. Я разумеется стараюсь как-то отмечать дни, и по моим прикидкам я нахожусь здесь около двух месяцев, поэтому время приближается к новому году. С одной стороны, незнание даты, не особенно меня напрягает, с другой, все же хотелось бы с нею определиться. Как это сделать было не слишком понятно. Разумеется, отправляться в путь до ближайшего поселка, только для того, чтобы узнать сегодняшнюю дату, я не собирался. В столовой адмирала, где я проводил большую часть своего свободного времени, имелся отрывной календарь, зависший на дате 19 января 1920 года, который тоже не вносил никакой ясности в этом вопросе. Оставался только радиоприемник, но увы, электричества в вагоне, не наблюдалось уже больше четырех лет