Продажные твари - Полина Дашкова

– Ты что здесь делаешь?

– У меня украли деньги. Я хотела добраться до дома на товарняках, – стала объяснять Маша как можно спокойней.

– В Москве живешь? Маша кивнула.

– Почему не могла позвонить, чтобы тебе прислали деньги?

– Мне прислали. Но здесь, на почте, переводы не выплачивают.

– Почему ехала в другую сторону?

– Как в другую сторону? – опешила Маша. – Мне сказали, поезд до Орла…

– Кто сказал?

– Люди на товарной станции, башмачники, которые рельсы проверяют. Потом мужчина в вагоне. Он вино вез, целый вагон портвейна.

– Сядь! – рявкнул бородатый. – И сиди тихо!

Маша опустилась на одну из табуреток. В руках бородатого появился радиотелефон, он стал куда-то названивать и что-то быстро говорить на своем языке. Говорил довольно долго, набрал еще несколько номеров, спрашивал о чем-то, кивал, хмурился, слушая ответы невидимых собеседников.

У Маши складывалось странное ощущение, будто все это происходит не с ней, будто она просто наблюдает со стороны, как какая-то бедная-несчастная девочка попала в ужасную историю.

Входили и выходили кавказцы, одетые в странную полувоенную форму, у некоторых были платки на головах, завязанные узлом назад и надвинутые низко на лоб, как у опереточных разбойников. Бородатые, грязные, темнолицые, с автоматами за плечами, они что-то бурно обсуждали, спорили, курили, смеялись, сплевывали сквозь зубы прямо на пол. То и дело хлопала дверь.

На Машу напало тупое оцепенение. Она уже устала сидеть, ноги затекли, саднили исцарапанные ладони и разбитая коленка. А разбойники жили своей разбойничьей жизнью и на бедную-несчастную девочку казалось, не обращали никакого внимания. Она попыталась тихонько встать, даже сделала шаг к двери но тут же раздался окрик: «Сидеть!» – и она послушно села на место.

Почему-то больше всего ей хотелось сейчас умыться. Она чувствовала, какое у нее грязное, чумазое лицо, и от этого становилось неловко даже перед разбойниками.

Проходя по селу к машине, Вадим краем уха услышал разговор двух боевиков-чеченцев:

– Ахмед звонил с поста только что. Сказал, девчонку задержали, русскую. На товарняке ехала. Молодая, девятнадцать лет.

– И чего?

– Не знают, выясняют пока.

– А сама что говорит?

– Говорит, деньги у нее украли, она хотела до Москвы на товарняках доехать. Только ехала почему-то в другую сторону.

Чеченцы загоготали. Вадим не стал дожидаться конца разговора. Сердце почему-то забилось очень быстро. «Тахикардия», – машинально отметил он про себя, уже подбегая к машине.

Кто такой Ахмед, звонивший с поста, доктор знал очень хорошо. Преуспевающий бизнесмен из Австрии Ахмед Саидов, услыхав о войне на своей далекой родине, бросил семью, бизнес и отправился воевать.

За полтора года доктор встречал уже второго такого героя-патриота.

Чеченцы разбросаны по всему миру. Деньги в войну вкладывали многие, но находились и такие, которые сами бросались спасать землю своих предков. Они воевали особенно самозабвенно и жестоко, будто старались кровью врагов смыть с себя вину перед покинутой когда-то родиной.

Ахмеда Саидова доктору пришлось недавно оперировать, удалять мелкие снарядные осколки из бедра. Теплилась слабая надежда договориться с ним мирно.

Какой-то маленький кривоногий кавказец в войлочной мусульманской шапке надолго остановился у стола и, темпераментно жестикулируя, что-то объяснял бородатому. Маша не понимала ни слова, но вдруг заметила, как кривоногий несколько раз кивнул в ее сторону.

– У Хасана есть русский раб, у Сайда есть, – рассуждал между тем кривоногий, загибая пальцы, – они себе купили, а я купить не могу. Новых давно не привозят, старые передохли. Пусть хоть эта поработает.

– Много она не наработает, – возражал бородатый, – смотри, она тощая, слабая.

– Почему слабая? Тощие сильными бывают, – не унимался кривоногий. – Тощая! Я же ее не в жены беру!

Все, кто находился в сарае, загоготали. Даже бородатый скривил губы в усмешке.

– Ладно, только на пару дней моим джигитам оставишь, пока она свежая, – сказал он, махнув рукой – Да, вам оставишь! А потом она и работать не сможет, подохнет сразу.

– А ты думаешь, мы тебе ее прямо сейчас и отдадим? – бородатый хитро прищурился. – Тебе надо и джигитам тоже надо.

– Мне необходим работник, а вам…

– Ладно, не переживай. Все равно она бы у тебя больше месяца не протянула. Ты ж ее хорошо кормить не станешь, я тебя знаю. Хочешь – забирай через два дня. Не хочешь – мы ее потом сразу пристрелим.

Кривоногий подошел к Маше и гаркнул по-русски:

– Встань!

Маша продолжала сидеть, низко опустив голову.

– Встань, я сказал! – Он выбил из-под нее табуретку, но она не упала, успела вскочить на ноги.

Кривоногий деловито оглядел ее, пощупал мышцы предплечья.

– Открой рот!

Маша окаменела. Она не могла шевельнуться. Не долго думая, кривоногий ткнул ее кулаком в солнечное сплетение. Наверное, удар получился несильным, но для Маши он был первым в жизни. Она поперхнулась, непроизвольно приоткрыла рот. Кривоногий тут же грязным пальцем оттянул ей щеку, посмотрел коренные зубы.

– Молодая, здоровая, – заключил он, – если вы над ней сильно стараться не станете, сможет месяца два проработать. А то отдал бы ты мне ее сразу, Ахмед?

– Что торгуешься? – повысил голос бородатый. – Берешь бесплатно, скажи спасибо. А не хочешь – пристрелим.

– Все бы тебе стрелять, – проворчал кривоногий, – зачем пропадать добру?

«Они меня продают, а этот кривоногий покупает – думала Маша, – он покупает меня как рабочую силу: мускулы щупает, в зубы заглядывает. Наверное, ему даже бесплатно меня предлагают, а он думает: брать или нет? Родители начнут меня искать только через десять дней. Куда именно я уехала, знают всего два человека, Саня и его мама. Даже если родители приедут сюда, каким-то чудом найдут хозяйку, у которой я снимала комнату, на этом след оборвется. Милиция объявит официальный розыск. „Помогите найти человека!“ – такой листочек с моей фотографией и описанием примет повесят у районного отделения в Москве и здесь, в городе. Ну и что? Сколько сейчас людей пропадает? Конечно, есть и частные детективы, но у родителей вряд ли хватит на это денег, даже если они влезут в долги. Надо как-то выкарабкиваться самой. Ничего, я справлюсь. Я найду возможность убежать от этого кривоногого».

Происходящее все еще казалось нереальным, напоминало что-то из детской литературы, из «Хижины дяди Тома». В подсознании срабатывала защитная реакция: если сильно задуматься, можно запросто свихнуться. Но чтобы выжить и выбраться отсюда, надо оставаться в здравом рассудке. Ощущение, что все это не с ней, не наяву, пока не проходило.

– Учтите, меня начнут искать! – Она немного удивилась: собственный голос показался ей чужим.

Впервые за все это время бородатый, которого звали Ахмед, взглянул на нее в упор, долгим тяжелым взглядом. От этого взгляда Машу передернуло, будто ей плеснули в лицо ледяной воды. Она опомнилась и поняла, что сейчас произойдет. Никакой здравый рассудок не поможет. Ничего не поможет.

«Надо сделать так, чтобы они сразу, сейчас же застрелили меня», – успела подумать она.

Бородатый, продолжая глядеть на нее в упор, встал, обошел стол и сказал, приблизившись к ней вплотную:

– Искать начнут, говоришь? Никто никогда тебя не найдет! – Он резко дернул ворот майки, разорвал ее сверху донизу.

Маша не успела даже закричать, ей сразу зажали рот, поймали руки и быстро связали их за головой. Бородатый уже опрокидывал ее на пол, раздирал «молнию» на джинсах, одновременно кто-то приклеивал кусок скотча ко рту, а кто-то крепко держал за ноги.

«Лучше бы я попала под поезд. Господи, сделай так, чтобы я умерла прямо сейчас, сию минуту. Господи!..»

Маша не слышала, как завизжали тормоза у сарая, не видела, как распахнулась дверь.

Вадим успел моментальным движением сорвать с плеча одного из боевиков автомат. Боевик стоял у двери, он зазевался, наблюдая забавную сцену и с нетерпением ожидая своей очереди.

Щелкнув затвором, Вадим наставил дуло на пыхтящего, расстегивающего собственную ширинку Ахмеда, и закричал:

– Отпусти ее! Быстро!

Ахмед удивленно оглянулся, узнал доктора и сказал вполне мирно:

– Уйди, доктор, не лезь. Не твое это дело.

Нависла напряженная, гулкая тишина. И вдруг в этой тишине за спиной Вадима негромко щелкнул затвор автомата. Ахмед заметил, как кривоногий Рафик вздернул свой ствол.

Рафик находился недавно в отряде. Дом его располагался здесь, в горах, в крошечном селе у самых вершин. Именно туда он и собирался везти эту случайную русскую девку, доставшуюся ему задаром. Он уже решил, что поселит ее в погребе, ноги закует длинной нетяжелой цепью. Соседи, Хасан и Сайд, заковывали своих русских рабов. Сайд имел даже двух рабов, старого и молодого. Молодого пришлось убить, он бросился на хозяина с камнем. Если эту девку тоже придется убить, то по крайней мере не так жалко. Она ему даром досталась. А Сайд за своего молодого раба дорого отдал, даже не говорит сколько, но все знают – дорого.