Еще одна помолвка - Шома Нараянан

– Но я сама не знаю точно.

– Ты здорово разозлишься, если я скажу правду?

– Возможно, – вздохнула Шуэта. – Ненавижу, когда ты входишь в режим психоанализа.

– Я вовсе не пытаюсь проводить психоанализ, – заверила Прайя. – Но это вполне очевидно: твой отец закрылся от окружающего мира, когда умерла твоя мать, и каким-то образом вдолбил тебе, что безопаснее брак по расчету, чем по любви, нет риска остаться с разбитым сердцем.

В горле Шуэты встал комок, мешая дышать.

– Они были очень счастливы вместе. Мама и папа. Я не слишком хорошо ее помню, но можно судить по снимкам и тому, как он о ней говорит. Но это не имеет ничего общего со мной и Нихилом.

Прайя вздохнула и оставила ее в покое. Возможно, для Шуэты будет лучше самой во всем разобраться. По крайней мере, она достаточно продвинулась, чтобы понять: ее место рядом с Нихилом, а не с кем-то вроде Сиддханта. Будем надеяться, что со временем она сумеет доверить ему свое сердце.

В течение следующих нескольких дней в отношения Шуэты и Нихила вкралась неловкость. Но скоро они снова вернулись в беспечный ритм свиданий по выходным, а иногда и в будние дни по вечерам, когда Нихил не работал.

– Тетушка решила нанести мне визит, – сказал он как-то за ужином.

Тон был нейтральным. Но Шуэта резко вскинула голову:

– Только она? Или твои родители тоже?

– Только она. Хотя я уверен, что родители имеют к этому какое-то отношение. Она впервые в жизни путешествует одна. И хотя только что оправилась от долгой болезни, не хочет, чтобы я за ней приезжал.

Шуэта не думала, что решение Вины путешествовать в одиночку что-то означает, но мудро воздержалась от возражений. Нихил совершенно терял голову, когда речь заходила о его родителях.

– А я могу ее увидеть?

– Да, конечно. Она будет счастлива снова встретиться с тобой. Ты, возможно, единственный человек, которого она знает в Мумбаи, не считая меня конечно.

«Счастлива» – это, возможно, преувеличение, но Вина была определенно рада Шуэте, когда появилась в Мумбаи.

– Как приятно видеть тебя! – просияла она. На худом, изможденном лице светилась широкая улыбка. – Прошло много лет с нашей последней встречи, ты была совсем маленькой девочкой! Помню, как ты пришла домой после школы. Такая вежливая и почтительная. Мы с Ранджини только о тебе и говорили.

Шуэта улыбнулась в ответ:

– Мне тоже приятно видеть вас, тетушка. Вы долго пробудете в Мумбаи?

Лицо Вины омрачилось.

– Сама не знаю. Отец Нихила не очень здоров, а Ранджини трудно управляться одной.

Вина уже во второй раз упомянула любовницу мужа, и Шуэта обнаружила, что ее детские воспоминания были абсолютно точны: в голосе Вины не было и следа неприязни, когда она говорила о Ранджини. Шуэта не впервые подумала, что в доме пожилого мистера Нейра все не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Это серьезно? Болезнь отца Нихила.

– О, нет, – покачала головой Вина. – Его давление немного повышено, и ему грозит операция по удалению катаракты на левом глазу.

– Он вполне может перенести эту операцию и без тебя, – заявил Нихил, внося в комнату поднос с тремя чашками кофе. – Теперь, когда ты здесь, я так скоро тебя не отпущу.

Вина смотрела на него откровенно обожающим взглядом.

– О, спасибо, – поблагодарила она, взяв чашку с подноса. – Тебе не следовало этого делать. Я уже хотела встать и сама сварить кофе.

– Это я тебя умасливаю, – пояснил Нихил с усмешкой. – Чтобы ты оставалась здесь как можно дольше.

– Я могу пробыть у тебя пару недель. А потом, уверена, что вам надоест мое постоянное присутствие.

– Ну конечно не надоест! – порывисто воскликнула Шуэта. – Нихил не мог дождаться, когда вас увидит! И я тоже! Будет так здорово показать вам город!

Вина улыбнулась, но ничего не ответила, и Шуэта невольно подумала, что она уедет, как только пройдут две недели.

Нихил снова немного напрягся, и она поспешила сменить тему.

– Вы все еще смотрите болливудские фильмы? – спросила она Вину. Это было предметом шуток в школе: каждую субботу мистер Нейр торжественно провожал жену и любовницу в кинотеатр.

– О да, – ответила Вина скорее тоном шестнадцатилетней девочки, чем седовласой леди, которой уже за шестьдесят. – Некоторые из новых актеров довольно хороши. Но мне не слишком нравятся актрисы. Все они только и делают, что танцуют перед мужчинами в коротких юбках.

Шуэта невольно оглядела свою довольно короткую юбку. Она пришла сюда сразу после работы, и ей не пришло в голову переодеться.

– О, куда короче твоей, – успокоила девушку Вина, перехватив ее взгляд. – Ты выглядишь очень мило, дорогая. Я не хотела тебя смущать.

Нихил, заметив смущение Шуэты, расхохотался:

– О господи, тетушка, ты просто бесценна! Бедная Шуэта: теперь она не будет спать, гадая, уж не посчитала ли ты ее юбку слишком короткой.

Вина ответила укоризненным взглядом:

– Ничего подобного. Ты смотришь кино, дорогая? Помню, твой отец в детстве тебе не позволял.

– Зато позволяет сейчас, – отрезала Шуэта, раздражаясь все больше. Воспоминания детства – штука неплохая, но до определенного момента. Ей не нравились напоминания о том, какой скудной была ее жизнь.

– Да, конечно, – кивнула Вина. – Я не то хотела сказать. Полагаю, он считал, что девочке не стоит смотреть болливудские фильмы, и был совершенно прав. Но когда твоя мать была жива, они каждый уик-энд ходили в кино, совсем как отец Нихила и я.

Шуэта не знала этого. И сейчас ее сердце сжалось от боли. Всю свою жизнь она считала, что отец ненавидит кино, но возможно, все дело в том, что воспоминания о жене были слишком болезненны.

– Твоя мать была так прелестна, – продолжала Вина. – Смита Патил была одной из моих любимых актрис, и я всегда думала, что твоя мама очень на нее похожа.

– Шуэта тоже походит на свою мать, – заметил Нихил. – Особенно глаза.

Он видел, что Шуэта немного нервничает, и хотел перевести разговор на более безопасную тему.

Вина ласково взглянула на Шуэту:

– Да, она так же прекрасна, как мать.

– Спасибо, – пробормотала Шуэта с вымученной улыбкой.

Очень немногие люди все еще помнили ее маму: отец переехал в другой дом после ее смерти и совсем не виделся со старыми друзьями и соседями. Он очень редко говорил о ней, и его сестра не слишком хорошо ее знала. Вина тоже мало знала ее мать, но для Шуэты несколько произнесенных чужим человеком фраз возвращали маму к жизни. До сих пор она думала о матери отвлеченно: не как о живой, энергичной женщине, которая ходила в кино и была похожа на знаменитую актрису.

– Ты в порядке? – шепнул Нихил, когда Вина вышла из комнаты.

Шуэта кивнула.

– Не знала, что тетушка Вина была знакома с моей матерью, – тихо ответила она. – Но как было приятно слышать о ней!

Шуэта отказалась остаться на ужин, объяснив, что ей с утра пораньше нужно на работу.

– Но скоро я опять забегу, – пообещала она явно расстроившейся Вине. – Я еще помню карри с креветками, которым вы меня угощали, когда я в Пуне пришла к вам в гости.

Нихил проводил ее до двери. И когда прижал ее к себе, она ответила жадным поцелуем.

– Прайя в городе? – спросил он, отпустив ее.

Визит Вины означал, что Шуэта не может провести ночь в квартире Нихила, и мысль о вынужденной разлуке для обоих была настоящей пыткой.

– К сожалению, – вздохнула Шуэта. – Но ты все равно можешь прийти. У меня своя комната, а у Прайи тоже есть бойфренд. Она сама не так часто бывает дома.

Нихил поколебался.

– Я думал, тебе не слишком нравится, что люди о нас знают, – сказал он наконец.

Шуэта широко раскрыла глаза.

– Почему ты так считаешь? Все равно Прайя знает, иначе как бы я объяснила, где пропадаю ночами? На молитвенных собраниях?

Он усмехнулся, но все же она явно его не убедила.

– Мы что-нибудь придумаем. Может быть, отель. Не хочу ставить тебя в неловкое положение.

– Куда более неловко прокрадываться в отель, – возразила Шуэта, встав на цыпочки и крепко прижимаясь к его губам губами.

– Люблю тебя, Нихил. Пока!

– Пока, – повторил он, но еще долго оставался у двери после того, как Шуэта исчезла в лифте. Наконец Вина вышла, чтобы поискать его.

– Что ты здесь делаешь один? – спросила она. – Все в порядке?

Нихил, делано улыбаясь, кивнул:

– Все прекрасно. Прости, я задумался.

Вина ответила встревоженным взглядом, но от вопросов воздержалась. Она заботилась о Нихиле с младенческого возраста, – когда он родился, Раджини была молодой и нервной и с великой радостью поручила сына заботам женщины постарше. Она во многих отношениях считала себя, а не Раджини настоящей матерью, но старалась не выказывать этого.

– Что ты хочешь на ужин? – спросила она. – Я могу сварить рис, сделать овощное рагу с кокосовым орехом или испечь блинчики из чечевично-рисовой муки. У меня все готово.

– Посиди со мной немного, тетушка, – попросил Низил. – У нас почти не было возможности поговорить. Я спешил, пытаясь закончить работу. А потом пришла Шуэта.