Люси. Истоки рода человеческого - Дональд Джохансон

Этот-то предрассудок Зукермана и собирался опровергнуть Ле Гро Кларк в своей работе по сравнительной морфологии. Если Зукерман в конце концов запутался в собственном статистическом подходе, то Ле Гро Кларк вскрыл действительно важные вещи. Он сопоставил данные об австралопитековых со своим списком различий между человеком и обезьяной и пришел к выводу, что практически во всех отношениях эти данные сходны с человеческой, а не с обезьяньей моделью![3]

Австралопитек принадлежал к гоминидам — потенциальным предкам человека! Выдающийся английский ученый методически проанализировал все данные и пришел к этому выводу. Наконец-то, спустя двадцать пять лет, Реймонд Дарт был реабилитирован.

* * *

Второе крупное событие 50-х годов было связано с человеком из Пилтдауна. Несколькими годами раньше дантист Элвен Т. Марстон нашел в местечке Сванскомб (графство Кент) ископаемый череп и пришел к убеждению, что этот череп древнее пилтдаунского. Он развернул энергичную кампанию за признание человека из Сванскомба «первым англичанином».

Марстон мог представить ряд веских доводов. Будучи зубным врачом, он хорошо знал, как функционируют зубы и челюсти. Поэтому он с большим недоверием относился к сочетанию человекоподобного черепа с челюстью обезьяньего типа у пилтдаунской находки. Он считал более вероятным, что в раскопе кости человека и обезьяны оказались рядом случайно и что череп не так уж древен, как об этом думают. Найденный им самим череп древнее, это он знал наверняка: вместе с ним были обнаружены ископаемые остатки двадцати шести видов млекопитающих из среднего плейстоцена. Если бы Марстону удалось показать, что пилтдаунская находка моложе, первенство осталось бы за ним. В течение нескольких лет он довольно шумно доказывал свою правоту, но без особого успеха.

В конце 40-х годов сама наука пришла ему на помощь. Было обнаружено, что захороненные кости постепенно впитывают фтор из окружающей почвы. Чем дольше они находятся в земле, тем больше фтора должны содержать. Правда, этот тест не однозначен, он зависит от количества фтора в почве, которое может быть весьма различным. Но если в какой-то местности найдено несколько ископаемых остатков и в большинстве из них содержание фтора примерно одинаково, а в каком-то одном заметно отличается, то это значит, что такая находка относится к другому периоду времени или же попала сюда из другого места.

Когда д-р Кеннет Оукли из Британского музея услышал о методе определения возраста по содержанию фтора, он решил применить его к сванскомбской находке. Оказалось, что найденные кости человека и животных содержат одинаковое количество фтора и, следовательно, принадлежат к одному и тому же времени — по-видимому, к среднему плейстоцену.

Поскольку пилтдаунского человека относили к раннему плейстоцену или даже плиоцену, Оукли подверг анализу также и его остатки вместе с сопутствующими костями животных. Ему дали целый набор перемешанных костей. Среди них были объекты из того же раскопа, что и пилтдаунский человек, — зубы мамонта и мастодонта из плиоцена. Для увеличения объема выборки были добавлены кости более поздних видов — лошади, благородного оленя и бобра из близлежащих отложений; к удивлению Оукли, они содержали больше фтора, чем более древние кости. Ему и в голову не пришло, что последние, возможно, были тайком подброшены в раскоп, чтобы увеличить возраст пилтдаунского человека. Это сомнение появилось гораздо позже. Оукли пришел лишь к выводу, что либо окаменелости Пилтдауна уже в земле были безнадежно перемешаны, либо их очень небрежно собирали. В обоих случаях кости животных бесполезны для датировки человеческих остатков, которые, судя по содержанию фтора, были даже моложе, и притом значительно, человека из Сванскомба. Но поскольку тест с определением фтора был еще мало разработан и не исключал ошибок, Оукли не объявил сванскомбского человека «первым англичанином», как надеялся Марстон, а предоставил другим самостоятельно делать заключения. Марстон, который надеялся услышать звуки фанфар, а не двусмысленные выводы, был подавлен.

В докладе Оукли, опубликованном в 1950 году, говорилось лишь, что «пилтдаунский человек — далеко не примитивный тип; может быть, это поздний, специализированный представитель гоминид, который эволюционировал в сравнительной изоляции». Однако Оукли обнаружил и еще кое-что, изучая находки. Высверливая один из зубов, чтобы взять пробу для определения фтора, он заметил, что его темно-коричневый цвет — якобы признак древности — ограничивался только поверхностным слоем. Внутри дентин был таким же белым, как у недавно умершего человека.

Тогда вспомнили почти забытую историю, связанную с автором находки Доусоном, которого уже не было в живых. Для того чтобы кости лучше сохранялись, Доусон погрузил их в раствор бихромата калия. Он произвел эту операцию вскоре после извлечения находки и сообщил об этом Byдворду. Как отмечал Вудворд, погружение в бихромат не укрепило кости, а только сделало их более темными. Эксперт Byдворд извинял любителя Доусона, который предпринял эти действия по неведению, но с благим намерением.

Марстон, жаждавший опровергнуть тезис о древности пилтдаунского человека, ухватился за эту соломинку. Он тотчас произвел опыт с кусочком ископаемой кости, которую нашел в Пилтдауне. После погружения в бихромат калия сероватая кость приобрела темно-коричневую окраску, как у пилтдаунского черепа. Марстон возобновил атаку. Он заявлял, что традиционные оценки возраста пилтдаунского человека явно ошибочны — это показал и тест с определением фтора; что геология пилтдаунского раскопа представляет собой сплошную путаницу и на нее нельзя положиться; с зубом мастодонта тоже не все ясно; и наконец, любой кусок ископаемой кости будет выглядеть древним, стоит лишь погрузить его в надлежащий раствор…

Но Марстон ничего не добился. Его утверждения о несовместимости черепа и челюсти обернулись даже против него самого, так как тест Оукли показал, что, хотя обе кости и не очень древние, они одинакового возраста. С этим Марстон не мог ничего поделать. Он написал длинную, обстоятельную статью, в которой, опираясь на свои познания в одонтологии, доказывал, что, каков бы ни был возраст черепа и челюсти, они не могут принадлежать одному индивидууму. Череп, писал он, принадлежит современному человеку в возрасте не менее сорока лет, а челюсть — молодой обезьяне с недавно прорезавшимися коренными зубами. Это был его последний залп, после которого наступило молчание.

Однако разумные доводы Марстона не были погребены вместе с его статьей. Они пережили его, посеяв сомнение в душе оксфордского ученого Д. С. Уэйнера, который в 1950 году начал методично анализировать всю историю пилтдаунской находки. Он проследил всю длинную цепь небрежных, поверхностных обследований и порой явно некомпетентных суждений — цепь, которая привела к нелепому предрассудку, что древний человек должен быть похож на существо из Пилтдауна, а не на низколобую обезьяну. Выйти на верную дорогу в то время так и не удалось, и в конечном итоге вся эта эпопея была дискредитирована так же, как и сами ископаемые остатки. Хотя десятки людей, каждый по-своему, занимались пилтдаунской находкой, только Уэйнер, наконец, во всеуслышание заявил, что это знамя на флагштоке британской палеоантропологии, этот алмаз в ее диадеме может оказаться фальшивым.

Страшное слово было сказано, и пилтдаунский человек рухнул с пьедестала. Уэйнер, Оукли и Ле Гро Кларк детально изучили его и обнаружили ужасающий факт: кто-то подпилил жевательные поверхности моляров (больших коренных зубов), сделав их плоскими, чтобы они выглядели как человеческие. В действительности это были обезьяньи моляры с высокими заостренными бугорками. Теперь бугорки отсутствовали, но с помощью микроскопа удалось установить, куда они подевались: на жевательной поверхности видны были предательские следы напильника. Темно-коричневая поверхность зубов и челюсти оказалась результатом окраски, которую, видимо, произвели наспех, стремясь подогнать челюсть под цвет черепа.

Новые, более совершенные методы определения возраста кости показали, что череп не может относиться к верхнему плейстоцену — ему всего лишь около пятисот лет. Челюсть, как выяснилось, принадлежала орангутану и была примерно такого же возраста. Дантист Марстон оказался прав. Он интуитивно почувствовал то, чего не смогли увидеть палеонтологи.

Хотя антропологи в целом были рады отсечь такую сомнительную ветвь, как пилтдаунский предок, от генеалогического древа человека, они испытывали ужасную растерянность. Выводы трех ведущих экспертов, опубликованные в 1953 году Британским музеем, произвели настоящее смятение.

Групповой портрет основных персонажей «пилтдаунского дела» Сидящий за столом человек в халате — сэр Артур Кизс, полностью восстановивший череп из нескольких фрагментов. Справа от него стоит Чарлз Доусон, археолог-любитель, нашедший ископаемые остатки. Рядом с ним человек с козлиной бородкой — сэр Артур Смит Вудворд, который потратил последние тридцать лет своей жизни на изучение пилтдаунского человека. По другую сторону от Кизса сэр Графтон Эллиот Смит, который, по мнению ряда лиц, мог быть автором подлога из-за своей глубокой неприязни к Кизсу и Вудворду.