Все ведьмы – рыжие - Елена Звёздная

Дальше дверь в кабинет Георгия Денисовича, и здравствуй, цивилизованная реальность.

– Расселись. – Мастер прошел, сел на свое место.

Стужев традиционно оккупировал место у окна и нетрадиционно похлопал рядом с собой, намекая на присутствие там моего рюкзака и соответственно необходимость для меня присоединиться. Молча пошла за Демоном и села между ним и Дэном.

Щелчок. Мир стремительно закрутился, а затем замер. За дверью тут же послышались топот ног, шумные переговоры студентов, у многих присутствующих зазвенели мобилки – мы вернулись, в общем.

– Все свободны, – изрек Георгий Денисович. – Ведьма, – он потянул крышку стола, достал ключи, документы и какие-то карточки, – от предков съезжай, иначе много вопросов возникнет. Деньги можешь тратить свободно, это твой бонус за сегодняшнее дело. Забирай.

Я встала, подошла – первые ключи явно были от машины, вторые от… квартиры, на первую имелся техпаспорт, на вторую – договор, а еще на столе лежали права… мои, на которые я никогда не сдавала вообще. И карточки «Виза» и «Мастеркард».

– Время, Ильева, – строго напомнил о необходимости поторапливаться тренер.

Посмотрела на Игната, тот кивнул, бери, мол.

Взяла. Все встали и пошли на выход, неторопливо, переговариваясь, смех был то тут, то там, а я все еще стояла и думала – кипец мне!

Подошел Дэн, посмотрел на растерянную меня и сделал предложение:

– Можешь ко мне переехать, хочешь на время, пока свою обставишь, а хочешь… можешь навсегда.

Предложение звучало пугающе.

– Никаких личных отношений в команде! – Слова Георгия Денисовича прозвучали еще более пугающе. – Марго, от родителей тебя никто не гонит – сама уйти захочешь. Свобода – она, как наркотик, Ильева, подсаживаешься быстро. Все, сгиньте с глаз моих.

Дэн подтолкнул в спину, Игнат забрал у меня все бумаги и небрежно запихал в рюкзак, так мы и вышли. Опомнилась я только в коридоре, когда три девицы с параллельного потока вдруг резко остановились, в ужасе глядя на меня… Я тоже на себя посмотрела – мужская майка, из-под нее лоскуты сверкающих стразами джинсов, потом носки и кроссы!

Демон что-то прошептал, и меня окружило туманом. И такое ощущение, что теперь я стала невидимкой – меня вообще больше никто не видел, и даже норовили пройти сквозь меня, видимо, посчитав пустым местом.

– Водить умеешь? – на выходе из универа спросил Игнат.

– Нет…

– Тогда отвезу.

– Я сам, – сказал Колдун.

– Никаких личных отношений в команде, – напомнил Игнат и увел меня к своей машине.

Непроницаемо черный «Бентли» скромно давил авторитетом остальные авто на стоянке. Колдун, не прощаясь, влетел в свой джип немецкой конторы «Мерседес» и с ревом сорвался с места еще до того, как я устроилась на кожаном сиденье.

Игнат сел на водительское кресло, завел машину, включил музыку, со стоянки он выезжал плавно, а едва отъехал от универа, начал рассказывать:

– Деньги – второй крючок, Марго. Первый – страх. Тебя запугивают, тебе угрожают, и не только тебе, но также родным, близким, значимым для тебя людям. И ты уже готова на все. Второй крючок – деньги. За каждое выполненное задание ты получаешь немало. Не так много, как сейчас, потому что квартира, машина и счета в трех банках – это аванс, Маргош, но и не мало – от десяти до пятнадцати тысяч за операцию. Поначалу суммы кажутся запредельными, затем привыкаешь, потом приходит страх все потерять… И скажу я тебе – те, кому есть что терять, люди опасные.

Он выехал на главную, вливаясь в поток автомобилей, и продолжил, лишь притормозив на светофоре:

– На квартиру ты все равно переедешь, я прикрою перед Мастером на месяц-два, но после тебя задействуют на ночные рейды, а родителям такое не объяснишь.

Я не стала говорить, что дома ночую не часто.

Зазвонил телефон, и салон заполнила песенка «О боже, какой мужчина». Не смогла сдержать самой счастливой из улыбок, достав трубку и в очередной раз увидев «Лучший мужчина в моей жизни». Заметила удивленный взгляд Игната и, ответив на вызов, пропела в трубку:

– Привет, мой сладкий.

Демон едва не пропустил зеленый и нажал на педаль газа, только когда сзади засигналили. Но я не обращала больше внимания на няшку, теперь волосатую, прислушиваясь к далекому и не совсем правильно сказанному:

– Плидесь?

– Конечно, мой господин и повелитель, как вам будет угодно. Соберусь сию же минуту и примчусь к вам на крыльях счастья! – и уже не паясничая: – Я соскучилась, сильно-сильно.

На том конце прошептали:

– Тозе соскучися…

– Люблю тебя, очень-очень.

– Тозе…

– Скоро буду, целую много-много раз, не грусти.

Естественно, Демон моего собеседника не слышал, и, когда я нажала отбой, глаза у Игната были очень потрясенные.

– Я думал, у тебя жених есть… был.

– Есть, – согласилась я, – точнее, да, был. Пока вы с Дэном не подсуетились!

Игнат не ответил, к тому же мы как раз подъезжали к моему дому. Машина мягко въехала во двор, а там на скамейке сидели оккупанты… Шесть кошмаров нашего двора, странно, что еще седьмая не подвалила.

Заметив мой взгляд на бабулечек, Игнат предложил:

– Могу им глаза отвести.

– Давай, – согласилась я.

Казалось бы, ничего не случилось, но через несколько секунд Демон сказал:

– Иди.

– Ну, пока, – попрощалась я и вышла из машины.

Дальше было нечто – шесть языкатых старушек меня не видели вообще, а вот их внуки перестали играться в песочнице и, открыв рты, испуганно смотрели на меня. Подмигнув малышам, я промчалась к подъезду, открыла замок и уже была готова совершить забег до лифта, как услышала:

– Батюшки!

Седьмая кара Египта… в смысле нашего двора, стояла в дверях, оторопело изучая мой вид в малейших подробностях, дабы было что пересказать подругам.

– Буслай хохрикий. – Нет, мавые на меня плохо влияют. – В смысле здоровья вам, Нина Федосеевна.

Но бабушка, как зачарованная, медленно повторила:

– Буслай хохрикий…

Решив не акцентировать, я метнулась в лифт и сбежала с глаз шокированной публики. На лестничной площадке инцидентов не случилось, а в квартире вообще никого не было – родители возвращаются позже.

Разувшись в прихожей, я стянула и джинсы, в очередной раз прокляв Стужева. И да – я не могла их выбросить! Вышивка от мавок была невероятна, такое выбросить рука не поднималась. Решила, что простирну, а потом срежу хоть бусинки. И, зашвырнув изодранные джинсы в раковину, я включила воду…

Дальше случилось нечто! Вода засверкала, засияла, мыльные пузырики начали разлетаться во все стороны, а джинсы… они начали срастаться и через мгновение были абсолютно целые, совершенно чистые. Потрясенная, я выключила воду, отжала ткань, развернула брюки… и они высохли! Мгновенно!

Зазвонил телефон. Уже не выпуская джинсы из рук, прошла в прихожую, достала телефон – номер незнакомый. Подумала и вырубила сотовый – ну их всех, номера эти незнакомые.

И тут послышался стук в двери и уставшее:

– Ильева, имей совесть!

Коля Сидорчук – сосед и волей несчастливой судьбы одногруппник, заколотил в двери.

– Ильева, мне впадлу топать домой и звонить тебе с домашнего.

Начинается! Сейчас будет «Дай конспект» или банальное «А чего задали-то?». И некоторых не волнует, что я сегодня, между прочим, тоже пары прогуляла.

– Сидор, – я распахнула двери и разъяренно посмотрела на Колю, – что?

Сосед в домашней майке, линялых шортах и домашних тапках до моего явления лениво жевал жвачку… Сидорчук ее всегда жевал, лет с тринадцати, не курил, правда, но жевал постоянно. И тут случилось эпическое и впервые мною виденное – у Коляна отвисла челюсть и вечная жвачка белым обслюнявленным комком повалилась на пол.

– Уберешь сам! – грозно предупредила я.

Сидор не ответил – медленно, расширившимися очами он начал исследование моих ног, а закончил грудью.

– Вы кто? – осипшим голосом вопросил Колян.

– Издеваешься?! – рявкнула я.

Сидорчук поднял осоловевший взгляд выше и уставился на мои… губы.

– Выше, Сидор! – срываюсь на рык.

Поднял выше и, о, наконец, глядя в мои глаза, пробормотал:

– Рита…

– Здрасти, Сидорчук, – язвительно поздоровалась я. – Так чего хотел?!

Невменяемый взгляд пополз ниже, остановившись в районе груди. Потом опустился ниже и замер на ногах. Челюсть вернулась в отвисшее состояние.

– Ты обкурился, что ли? – уже встревоженно спросила я. – Коль? Коля, блин. Коль, может, я тете Тане позвоню?

На имени собственной матери Сидор снова вернул взгляд в район моего лица и вдруг как выдохнет:

– Рита, ты такая… и глаза зеленые!

– Что? – Кажется, теперь у меня шок.

– Рита, – Колян сглотнул, – а что ты сегодня вечером делаешь?

– Елдыга захухренная! – И привязался же мавовый лексикон. – В смысле, с Ромкой сижу. Коль, ты пил сегодня?

Сидорчук молча, но активно отрицательно покачал головой.