Инверсия праймери - Кэтрин Азаро

Я погрузилась в воспоминания как пловец, ныряющий в море. Его мысли вращались вокруг меня, словно я была единственной твердью в океане одиночества, где он жил так долго. В одиночестве он прожил двадцать один год, и только несколько недель назад… его одиночество нарушали лишь посещения наставников… отец редко навещал его…

«Его обязанности не оставляли ему времени, — думал Джейбриол. — У него были дела поважнее меня. Он Император Эйюбы».

Я поняла то, что он не мог заметить: для его отца он был бы идеальным Источником. Каким-то образом Куоксу хватило ума оставить мальчика одного, избегая его, только бы не поддаться соблазну пытать родного сына.

Слишком поздно я сообразила, что стоило мне сформулировать эту мысль, как она стала известна Джейбриолу. Его рот раскрылся, потом закрылся. «Как ты могла поверить в такое?» — подумал он.

«Джейбриол… прости меня». Мне надо вырваться из этой петли.

Отстраниться. Я не могу позволить себе этого. Я не имею права относиться с симпатией к наследнику хайтонов.

Потом я увидела его мать, Императрицу… — «высокую, суровую, в черном с золотом платье на точеном теле. Золото блестело на ее запястьях и горле, бриллианты сияли в ушах. Волосы черным шелком ниспадали до талии. Глаза напоминали рубины — алые и прозрачные, как самые дорогие самоцветы. И ее лицо — такое прекрасное, такое властное, такое холодное и ледяное, твердое как ее бриллианты. За что она ненавидит меня так? Что такого ужасного я сделал, что моя мать ненавидит каждое мое слово, каждое движение, каждый вдох?»

Я вглядывалась в его лицо, сгорая от желания прикоснуться к его щеке, к его губам. «Джейбриол, неужели ты не видишь? Между тобой и Императрицей Куокс нет ни малейшего сходства. Она не может быть твоей матерью, ведь ты — рон, а она — хайтон».

«Замолчи! — Он схватил меня за руки, словно это я была его матерью, так ненавидящей его. — Я не Источник!»

Несмотря на его сопротивление, я не сомневалась, что он начинает догадываться. Сколько времени потребовалось его деду на то, чтобы найти или создать Источника — носителя генов рона? Годы? Десятилетия? Мог он создать себе наследника-рона уже тогда? Возможно. Но я была уверена, что он использовал Источника для того, чтобы зачать сына — наполовину Куокса, наполовину рона. Это сохраняло его гены, но — что еще более важно — это требовало минимальных отклонений от поведения хайтонов. То, что он осмелился нарушить неписаные законы касты, уже поражало меня.

Созданный им сын — отец Джейбриола — завершил задуманное. Как?

Используя собственные гены? Или он тоже нашел себе Источника, подарившего ему наслаждение и наследника-рона?

Я представляла себе, как Император добился экспертных заключений: угрозами и подкупом. В конце концов, возможностями Куокс превосходил любого другого хайтона. Точно так же я не сомневалась в том, что позже он убил всех, кто принимал участие в фальсификации, лично приведя смертный приговор в исполнение, тайно, не оставив ни одного свидетеля подлинного происхождения своего сына.

«Нет! — Мысли Джейбриола мерцали словно слезы на зеркале. — Ты ошибаешься. Ошибаешься!»

«Джейбриол… прости меня. Ради Бога, прости!»

Я задыхалась, пытаясь оторваться от его сознания. Но не могла: он всю жизнь был так одинок.

Единственным неизменным в его жизни был его отец.

«Великий человек, — подумал Джейбриол. — Я никогда не буду достоин его имени».

«Не преклоняйся перед ним. Это не даст тебе ничего, кроме боли».

«Я не преклоняюсь перед ним. Я люблю его».

«Он оставил тебя одного».

«Он приводил учителей. — Джейбриол нарисовал в уме портрет пожилого человека с седыми волосами и большими глазами. — Марлина я любил больше всех. Он учил меня петь. У него был такой замечательный голос. Когда мне исполнилось шесть лет, он подарил мне на день рождения щенка охотничьей собаки. И он поощрял мои увлечения».

«Увлечения?»

Джейбриол показал мне свою библиотеку — комплекс зданий на территории автоматизированного поместья, где он жил. Он показал мне образы себя самого, делающего уроки, поющего, читающего, пишущего, занимающегося спортом, строительством, научными экспериментами. «Увлечения». Чем было ему занять свое время? Он говорил на четырнадцати языках, играл на семи инструментах, его голос свободно брал три октавы, он преуспел в семи видах спорта. Он знал историю и географию сотни с лишним миров, разбирался на уровне доктора в математике и физике, мог легко дискутировать на тему работ земных и внеземных философов.

«Ты хоть понимаешь, чего ты добился?»

«Я ничего еще не сделал. — Он не выказывал ни малейших признаков гордости. Ему просто не с кем было сравнить свои достижения. — Как сын и наследник я не удался. Иначе с чего моему отцу избегать меня? — Он сглотнул. — Марлин перестал приходить ко мне. Так всегда: они приходят некоторое время, а потом исчезают. Только отец всегда возвращается. — Следующая его мысль была более отрывистой. — Моя няня, Камиллия. Она была со мной с ранних лет. Она водила меня гулять, пела мне колыбельные и успокаивала меня, когда я просыпался от страшных снов. Мне казалось, что каждой минуте, что мы провели с ней, нет цены… — Он помолчал, прерывисто дыша. — Потом она перестала приходить. Отец сказал, что она заболела… что она… что она умерла».

Я видела Камиллию в его воспоминаниях: молодую женщину, ослепительно красивую, кареглазую, темноволосую копию Джейбриола. Будь у нее другой цвет волос и глаз, соответствующий стандартам хайтонов, она могла бы показаться его сестрой. Но я не сомневалась в том, что Камиллия не приходилась ему сестрой. Она приходилась ему матерью.

Стоило этой моей мысли оформиться, как я торопливо вообразила одеяло, упавшее на мое сознание, скрывая ее от Джейбриола. Его отец убил всех, кто знал тайну происхождения сына. Удивительно только то, что он сохранял матери жизнь так долго, что Джейбриол запомнил ее.

Но Джейбриол видел и сквозь покрывало, которым я укрыла свои мысли.

«Нет. Ты не права. — По его лицу сбежала слеза, потом другая. — Ты не права…»

«Твой отец любил тебя. — Я заставила себя поверить в это, чтобы Джейбриол тоже смог поверить. — Он изолировал тебя потому, что это был единственный способ защитить тебя. Если хоть малейший слух о том, кто ты, просочится, это убьет тебя. Не говоря уж о его отце. Он хотел, чтобы ты вырос сильным, способным защитить себя».

Он еще крепче стиснул мою руку. «Как ты можешь знать что-нибудь о любви моих родителей? Ты же Демон, убийца. Да ты вообще знаешь, что такое любовь?»

Стоило ему мысленно задать вопрос, как мой разум ответил. Я пыталась удержать его, но он вошел в мою память. Он видел мое детство: девочку, окруженную шумной и дружной семьей. Он ощутил, что это — жить с другими эмпатами, и ощутил пустоту от отсутствия этого в своей жизни. Он видел Рекса, Хильду, Тааса, он понял, как мы близки. Он видел, как мы работаем вместе, чаще всего вдвоем с Рексом, даже на Тамсе…

И тут он наткнулся на воспоминание о Тамсе.

Его лицо исказилось, он опустился на колени, увлекая меня за собой. Мы так и застыли лицом к лицу, на коленях. Он низко опустил голову и стиснул мои руки так сильно, что его пальцы побелели. Даже стукнувшись об меня лбом, он не поднял глаз, уставившись в пол. Я уронила дезинтегратор, пытаясь натянуть на память спасительное одеяло. Но одеяло опять унесло прочь словно пушинку.

Пока Джейбриол боролся с моим воспоминанием о Тарке, я содрогнулась от новой кошмарной мысли. Я поняла, зачем существует Джейбриол. Этому имелось только одно объяснение. Ему предназначалась судьба, которую его отец и дед сочли важнее даже чистоты крови Куоксов. Они создали его с одной-единственной целью: проникнуть в Сколи-Сеть. Посредством этого купцы смогли бы окончательно покорить Сколию.

Постепенно, так постепенно, что я не сразу заметила, наши сознания разъединялись. Никто, даже роны не могут выдерживать такие нагрузки подолгу. Я снова видела комнату. Мы с Джейбриолом все еще стояли на коленях, держась друг за друга. Он держал меня за руки так, будто он мой любовник. Я вцепилась в его рукава с такой силой, что порвала ткань. Его лицо было мокро от слез, и я чувствовала их и на моем лице. Мой дезинтегратор лежал на полу.

Я не могла унять дрожь в руках. Джейбриол сел и выпрямился, не отпуская меня.

— Мой отец не чудовище, — его голос дрожал. — Хайтоны — не монстры. Вот увидишь. Ты ошибаешься.

— Ты же был там со мной. Ты ЧУВСТВОВАЛ это.

У двери зажужжал сигнал, и голос в интеркоме произнес:

— Лорд Куокс?

Джейбриол уронил мои руки, будто они жгли его. Секунду я боялась, что ом не ответит, заставив охранников войти и выяснить причину. Потом он совладал с собой и откликнулся.

— Ну что еще?

— Мы готовы включить киберзамок.