Таланты и бесталанные. Братство или барство? Сборник авторских работ - Альберт Савин

Разрешение подобных ситуаций в поле правовых отношений возложено, как известно, на судебные органы, а именно с правовыми судами связаны надежды на общество будущего, свободного от правонарушений, угрожающих жизни, свободе и благополучию других сограждан общества. Но совершенно очевидно, что и в правовом поле ещё немало ухабов, препятствующих объективному отправлению правосудия.

Один из них в том, что рост талантливой преступности сводит, по сути, на нет принцип неотвратимости наказания, который служит профилактикой тяги к совершению правонарушений. По той простой причине, что сила тяги к материальной выгоде, с ростом талантливо организованых правонарушений – начинает во многократ превышать силу самого строгого наказания, с его растущей неадекватностью принципами гуманизма. И казалось бы, гуманизм и есть величайшее добро, так необходимое обществу людей. Но в том и парадокс, что гуманизм по отношению к правонарушителю – одновременно является антигуманизмом по отношению к смертям и ущербам потерпевших от того же правонарушения. Какой выбираем?

Не лишне констатировать, что каждое талантливое правонарушение требует целую армию не менее талантливых сыскных, расследуемых, пресекающих и судебных спецов и общественных средств – и окажись в этом длинном ряду хотя бы один, менее талантливый, как весь труд и средства на смарку и либо потребуют повторных затрат, либо они вообще канут в пустоту.

Так ведь это ещё только цветики, если не учитывать укоренившийся стереотип компрометации профессиональной деятельности спецов – составом т.н. присяжных заседателей, никак практически не участвующих в той деятельности, а только с одного словесного заседания способных вынести вердикт, прямо опровергающий профессионалов! Но, строго говоря, подобный вердикт требует неотложного привлечения сыскных, расследуемых и иных спецов, для того, чтобы судить, кто оказался прав – профессионалы или просто присяжные, с привлечением к законной ответственности.

Но это – если говорить строго и, похоже, не для правовых судов.

Не обойтись и правовым судам без тормозящих бюрократических проволочек, ибо сам процесс к правосудию не может даже стронуться с места без бумажки с официальным заявлением истца.

Плохо это или наоборот, но означает ни много, ни мало, а то, что ровно до этого судьбоносного момента можно вершить всё, что разрешено законом и категорически им запрещено. А если по целому ряду объективных причин заявления не подаются – это тоже причислить к торжеству правовых судов?

Но точно также копрометирует правосудие ещё один укоренившийся стереотип, по которому незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Может где-то, кто-то и видел слепого, которого привлекли за то, что по слепоте своей наткнулся посохом на бампер иномарки? А слепота в законах – это и неграмотность и пунктуальность их доставки на места и до самого законопослушника и время на уяснение их смысла. И как тогда незнание законов без расследования причин может относится к объективному правосудию?

Вместе с тем, уже нельзя не понимать, что судебная инстанция – это такая инстанция, которая принципиально и всегда плетётся в самом хвосте свершившихся событий, потери в которых уже не вернёшь никаким судом. Как быть истцу в этих-то ситуациях, если именно в таких всё равно – что есть правовой суд, что его нет. Потому как нет действенного механизма профилактики по упреждению и предотвращению невозвратных потерь. И здесь вместо пропаганды свободы нравов – никак не обойтись без глубокой и основательной идеологии формирования личности всей системой воспитания и образования – в русле устойчивого неприятия деяний, влекущих за собой привлечение к уголовной ответственности через правовые суды. Иного не дано – если действительно поставлена задача движения к свободному от правонарушений обществу.

Однако, не избежать и ещё одной застарелой проблемы, связаной со свободно-рыночной поляризацией общества на крайние сословия. Судите сами – о каком правосудии может идти речь, когда по отношению к неимущему истцу, имущий ответчик имеет все возможности нанимать дорогостоящих и опытнейших юристов, способных и юридической казуистикой и тем же, никому не видимым подкупом, превращать виновных в невиновные и наоборот.

И вот это последнее, куда более весомее, чем все приведеные аргументы, показывает, что в подобном обществе, при невмешательстве избираемой обществом власти в свободные деяния – декларируемое равенство прав перед Судом и Законом становится фарсом, за которым в реалиях торжествует принцип преобладающего превосходства прав того, кто первым и очень талантливо стал обладателем толстого денежного мешка.

Вопрос к правовому Суду – с каким содержимым этот мешок? Ведь если не уточнять его изначальных источников, то купюры сами по себе совершенно неотличимы и одинаковы по ценности – как от добродетельного труда, так и от той же наркоты. То есть имеют свободную тенденцию перемешиваться в один общий легальный поток и именно на этом уровне одновременно легализуя всю без исключения подпольную деятельность, категорически запрещённую законами.

И вот это талантливейшее помешательство на уровне всеобщего условного денежного эквивалента ценности, своей подпольной (досудебной) свободой – поглотило с потрохами гуманизм с его высшей ценностью человеческой жизни, причислив и её к тривиальному товару, на котором оказалось весьма оригинально извлекать частную бездушную денежную прибыль.

Но ведь подобное помешательство вполне правомерно и для сомнений – кого больше в современной состоятельной элите общества? Добропорядочных личностей или подпольных оборотней в джентльменских фраках и смокингах? Кто из них реально правит обществами, государствами и миром? Какими больше – открытыми или подпольными способами шли к нынешнему процветанию?

Создается такое впечатление, словно подполье и борьба с ним – неразлучные близнецы-братья и совершенно естественный, никогда не скончаемый процесс. Пусть, вроде того, частные бюджеты талантливо и свободно растут, а бюджет государственно-народный постарается не отстать. Но только наоборот – по опустошению на содействие им и на борьбу с ними!

А, может, кому-то ещё неизвестно, что дороговизна (доступность) товара, продукта и социальной услуги, вопреки всем канонам свободного рынка на частной деятельности – зависит не от качества, не от свободной конкуренции и даже не от культуры обслуживания, а только и исключительно от размера личных кошельков, которые как раз и опустошаются настырным повышенем частных свободных тарифов и цен, куда как почище установленых налогов?

Личные кошельки тех, среди которых преобладающее большинство, объектино не имеющее возможности на свободные частные доходы, в том числе по причине занятости на благороднейшем поприще решения общихдля всех задач, да только на строго лимитированом денежном довольствии, включая и структуру самих правовых Судов.

Разве для того сделали частную жизнь и деятельность неприкосновенной юридически, чтобы надёжно прикрывать законной неприкосновенностью в том числе и всё частное подполье? Или именно для того?

Но если второе, то какие могут быть возмущения ограничениями свободы одного и хоть семи пядей во лбу талантливого эгоиста – ограничениями, упреждающими злоупотребления с покушениями на свободы и права своих же сограждан, находящихся под той же законной неприкосновенностью? Какую именно неприкосновенность принялись защищать правовые Суды?

Выходит – никакую, кроме состоятельной, Но и это ещё полбеды, если бы ещё и состоявшуюся из тёмного подполья!

Атака на стереотип о правосудии

Правосудие (юстиция) – вид правоохранительной и правоприменительной государственной деятельности, в результате которой реализуется (проявляется) судебная власть.

Не снисходит почему-то Википедия до смысла самого правосудия, который, очевидно, состоит в восстановлении прав человека при их нарушении в случаях конфликтных ситуаций, с определением виновных и мерами ответственности за причинение вреда нарушением.

И, наверное, не потому, что требуется просто понять смысл правосудия, а ещё и для того, чтобы с этим смыслом опуститься на практические реалии и сравнить – насколько они соответствуют идеалам божественной Фемиды, если учесть, что в отличие от Фемиды, мирское правосудие сплошь и рядом заключается в платной деятельности людей – как источнике доходов, от которых зависит благосостояние каждого. И тогда открывается множество нюансов в рисковых предпочтениях, чему послужить – Идеалу или прежде росту собственного благосостояния, а потом Идеалу?