Том 4. Одиссея. Проза. Статьи - Василий Жуковский

Впервые (отрывки) — в книге академика А. Н. Веселовского «В. А. Жуковский. Поэзия чувства и „сердечного воображения“», СПб., 1904; полностью — в книге П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», П., 1916. В настоящем издании публикуется первоначальный черновик письма к Бенкендорфу без последующих исправлений, внесенных Жуковским в писарскую копию. До сих пор остается не выясненным, было ли оно послану адресату. Александр Тургенев находил его слишком резким и чреватым опасностью для Жуковского и его друзей.

Письмо к Бенкендорфу пронизано той же тенденцией, которая легла в основу письма к С. Л. Пушкину: любой ценой реабилитировать покойного поэта, снять с него обвинения в политической вражде к существующему режиму, вычеркнуть его из списка «героев 14 декабря», превратить в приверженца николаевского самодержавия. Все это, по мнению Жуковского, было необходимо для спасения литературного наследия Пушкина, которому, несомненно, угрожала опасность со стороны Николая I и Бенкендорфа. В противном случае не было никакой необходимости в защите Пушкина, ибо ему уже ничто не могло угрожать: он был мертв, но его бессмертные творения могли быть подвергнуты запрету и гонениям. Об этом Жуковский был осведомлен больше чем кто бы то ни было. Не случайно Жуковский разбирал пушкинские рукописи под наблюдением жандармского генерала Дубельта, ибо эти рукописи, по убеждению царя, таили в себе политическую крамолу.

Жуковский, по тактическим соображениям, отводит Николаю I исключительную роль в формировании мировоззрения Пушкина после освобождения из ссылки. С 1826 г. поэт под «благотворным» влиянием царя якобы отказался от оппозиционных настроений, от «заблуждений» молодости. Однако письмо Жуковского исполнено непримиримых противоречий: с одной стороны — идиллия во взаимоотношениях между царем-благодетелем и «благонамеренным» Пушкиным, а с другой — картина травли гениального поэта, картина, нарисованная правдивым и негодующим пером. И хотя Жуковский старательно подбирал самые осторожные выражения и слова, но и в них звучит резкое осуждение Бенкендорфа и Николая I, мучивших Пушкина, глумившихся над ним. Это, конечно, свидетельствует о том, что Жуковский очень хорошо понимал жизненную драму Пушкина, над которым как дамоклов меч висело неусыпное «попечительство» царя и шефа жандармов. Поэтому страницы письма, посвященные прославлению Николая I, который якобы «присвоил» себе Пушкина, выглядят не только неубедительно, но нестерпимо фальшиво.

Генерал Дубельт донес… — Николай I поручил Жуковскому разобрать бумаги Пушкина. Однако это распоряжение было вскоре отменено, и к Жуковскому был приставлен в качества помощника, а на самом деле в качестве наблюдателя, начальник корпуса жандармов Леонтий Васильевич Дубельт (1792–1862). Эта мера, оскорбительная не только для памяти Пушкина, но и для Жуковского, раскрывает подлинное отношение царя к покойному поэту. Жуковский и Дубельт приступили к разбору пушкинских бумаг 7 февраля 1837 г.

Корбова рукопись, о коей писал граф Нессельрод… — Имеется в виду «Дневник поездки в Московское государство в 1698 году» Иоанна-Георга Корба, опубликованный в Вене в 1700 г. Пушкин, вероятно, пользовался рукописным переводом «Дневника». Рукопись была, по-видимому, получена Пушкиным через посредство министра иностранных дел, графа Карла Васильевича Нессельроде (1780–1862).

Приступая к напечатанию полного собрания сочинений Пушкина… — В марте 1837 г. Жуковский представил Николаю I проект издания сочинений Пушкина в семи томах, причем последний том предназначался для неизданных произведений в стихах и прозе и избранных писем. Резолюция Николая на ходатайстве Жуковского гласит: «Согласен, но с условием выпустить все, что не прилично, из читанного мной в „Борисе Годунове“ и строжайшего разбора еще не изданных сочинений». Первоначальный проект Жуковского подвергся изменениям: в 1838 г. вышли восемь томов, а в 1841 г. — три добавочных тома.

…на меня уже был сделан самый нелепый донос. — Бенкендорф через своих агентов обвинил Жуковского в похищении бумаг, компрометирующих Пушкина. Это понадобилось для того, чтобы оправдать вмешательство жандармов в разбор пушкинского наследия.

…между ними нашлось именно то письмо… — Вероятно, имеется в виду письмо Пушкина к жене от 20–22 апреля 1834 г., вскрытое на почте и доставленное царю. В этом письме Пушкин в язвительном тоне говорит о своих взаимоотношениях с Александром I и Николаем I.

…это особенно выразилось в его письме к Чаадаеву… — Имеется в виду письмо к П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836 г. Жуковский пытается на примере этого письма доказать перемену в общественных взглядах Пушкина. Но вот что в нем говорится: «Хотя лично я предан сердечно и<мператору> — я далеко не восхищаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератор, я раздражен, как человек с предрассудками — оскорблен, но, клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какую дал нам бог… Приходится сознаться, что общественная жизнь у нас жалкая. Это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циническое презрение к мысли и к человеческому достоинству воистину могут довести до отчаяния». Дискутируя с Чаадаевым, Пушкин во многом считал себя его единомышленником, об этом свидетельствует многозначительная надпись на письме: «Ворон ворону глаз не выклюнет».

…испытавшего заслуженный гнев государя. — За опубликование «Философического письма» Чаадаев был объявлен сумасшедшим и отдан под надзор полиции; журнал «Телескоп» был закрыт, а его редактор Н. И. Надеждин выслан из Москвы.

Он сам про себя осудил свою молодость… — Этот домысел Жуковского ни на чем не основан.

Он написал «Годунова»… — Жуковский делает здесь сознательную ошибку, отнеся создание «Бориса Годунова» к периоду царствования Николая I. Ему было хорошо известно, что трагедия написана в 1825 г.

«К клеветникам России». — Стихотворение называется: «Клеветникам России».

«На взятие Варшавы». — Имеется в виду стихотворение «Бородинская годовщина», напечатанное в брошюре «На взятие Варшавы».

…оду «К свободе», «Кинжал», написанный в 1820 году. — Жуковский, вероятно, имеет в виду оду «Вольность»; «Кинжал» написан в 1821 г. Оба эти стихотворения, не напечатанные при жизни Пушкина, широко распространялись в списках.

…несчастными стихами к Лукуллу, за которые… друзья его жестоко ему упрекали. — Имеется в виду «На выздоровление Лукулла», представляющее собой злую сатиру на министра народного просвещения С. С. Уварова. (См. прим. на стр. 693.) Стихотворение наделало много шума в литературных и светских кругах. Вопреки уверениям Жуковского, друзья Пушкина восхищались разящей силой этой сатиры. Так, например, Александр Тургенев в письме к Вяземскому от 21 марта 1836 г. писал: «…Пушкин заклеймил его <Уварова> бессмертным поношением. Подело́м вору и вечная мука!»

Заговорщики против Александра… — Имеются в виду декабристы.

Я сообщу… в немногих словах политические мнения Пушкина… — Жуковский в своем упорном стремлении оправдать в глазах Бенкендорфа «демагога» Пушкина доводит характеристику его мировоззрения до карикатуры. Это еще было проницательно замечено академиком А. Н. Веселовским, писавшим в 1904 г., что характеристику, данную Жуковским, «легко заподозрить в преднамеренном шарже». Дело не меняется от того, что Жуковский пользуется отдельными высказываниями Пушкина, но, вырвав их из контекста, нарочито их заостряя, он шаржирует политические взгляды своего подзащитного.

По убеждению своему, он был карлист; он признавал короля Филиппа… — Карлисты — представители реакционного, клерикально-абсолютистского течения в Испании, группировавшиеся в 30-х гг. XIX в. вокруг претендента на престол дона Карлоса. Герцог Луи-Филипп Орлеанский, провозглашенный после Июльской революции 1830 г. королем Франции.

…а вы из сего покровительства сделали надзор… — Вся фраза, несмотря на изысканную, светскую вежливость, полна острой иронии по отношению к Бенкендорфу.

…Геккерну угрожают… — Имеется в виду Дантес.

…до самого министра Геккерна… — Имеется в виду приемный отец Дантеса, нидерландский посол барон Геккерен. (См. прим. на стр. 706.)

…более десяти тысяч человек прошло… — По другим сведениям, количество людей, пришедших проститься с Пушкиным, достигало тридцати — сорока тысяч.