Топить в вине бушующее пламя печали - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ван Цзэ хорошо знал Янь Цюшаня, и едва тот занес кинжал, он смог рассмотреть то, что находилось у него за спиной. Это был амулет, который могли использовать только представители металлического класса. Амулет брал энергию носителя, чтобы перераспределить свободные электроны в металлических предметах и создать достаточно большое напряжение. Электрическая дуга выбивала крошечные искры. Обычно этот прием использовали для подрыва особо опасных веществ.
Особенно, если речь шла о замкнутых пространствах!
Ван Цзэ тут же понял, что именно собирался сделать Янь Цюшань, и потрясенно уставился на «кровавое пятно» на стене.
Этот вид пигмента, называемый «отравой», имел маслянистую текстуру и по виду напоминал свежую кровь. Даже если промокнуть пигмент бумажным полотенцем, он тут же впитается в него. Кроме того, «отрава» боялась света и огня, потому что маслянистые вещества легко воспламенялись, а количество содержавшегося в русалочьей крови яда было очень высоким. Одной искры было вполне достаточно, чтобы она тут же взорвалась
Если сейчас, наполненные «отравой» стены этого, созданного темной жертвой непроницаемого барьера, сдетонируют, гробница гаошаньского принца взлетит на воздух!
Несмотря на то, что Бедствия бессмертны, среди трех великих основ6 они считались меньшим из зол. Способ, с помощью которого мастера древности расправлялись с демонами, заключался в том, чтобы запечатать их, ведь, если демон сбежит, поймать его будет еще труднее. Однако, спустя три тысячи лет после создания печати Чиюань, те, кто способен был противостоять Бедствиям встречалась реже, чем сами Бедствия.
6 Небо — Земля — Человек — триада основ, или аспектов, мироздания в китайской философии и культуре. Обозначается так же, как сань цай — «три ценности», «три начала». Основу триады составляет категория «тянь» — Небо, которая употребляется в четырех основных значениях или их комбинациях: а) верховное божество, высшая божественная сила; б) высшее природное начало; в) природа как абстрактная «естественная» целостность, понятие, синонимичное биному «тянь ди» (Небо и Земля), обозначающему биполярный универсум; г) главное природное начало в человеке, определяющее его природу.
Когда здесь ничего не останется, некому будет позаботиться о Бедствии клана гаошань.
После того, как Чжичунь подвергся воздействию морского яда, Янь Цюшань лихорадочно искал любую информацию об этом феномене и о феномене призрачных островов.
Но чем больше он погружался в поиске, тем тяжелее становилось у него на сердце.
Призрачные острова на самом деле состоят из существ, называемых «призрачные насекомые». Пусть на вид эти создания и отвратительны, но они крайне чувствительны и очень бояться всего «живого». Вдоль побережий расположено множество рыболовных угодий и круизных судов. Все здесь кишит людьми и морскими организмами. Любой из призрачных островов в ужасе сбежал бы куда подальше, даже не успев приблизиться. Он бы попросту исчез и попасть на него было бы невозможно.
Не говоря уже о густонаселенной стране. Но будь то даже огромный полупустой континент, никогда еще призрачные острова не приближались так близко к материковой зоне.
Тогда… откуда же взялся этот?
Янь Цюшань не был сторонником теорий заговоров, ведь они не имели к нему никакого отношения. Кровь его рода была слаба, большинство из его родственников были обычными людьми, и он редко поддерживал с ними связь. Он был не самым общительным человеком, «на службе» звезд с неба не хватал. Он много работал, чтобы заработать себе на жизнь, и совсем не стремился вверх по карьерной лестнице.
Зарплата оперативников довольна высока, и его вполне можно было назвать состоятельным человеком. Но ведь состоятельный не значит «богатый». Он был необразованным бедняком. Все, что у него было, это Чжичунь.
Но Чжичунь был бесценен только лишь для него. А что насчет других?
Его имя не было таким громким и знаменитым, как имена десяти великих мечей, и он не был так остер, как передающиеся из поколения в поколения проклятые и демонические клинки. Как «древний клинок», Чжичунь был слишком мягок. На его лезвии даже не было приличной надписи, он был лишь заготовкой. Дух меча проспал тысячи лет, прежде чем пробудиться в руках своего нового хозяина.
Ничтожный человек и его ничтожный меч. Стоили ли они того, чтобы напрягать мозги и строить против них заговоры?
Пока, вдруг, какой-то незнакомец не спросил его, хочет ли он починить «Чжичунь».
Янь Цюшань сразу понял, что этому человеку нужен потомок клана гаошань. Тот, кто смог бы написать жертвенный текст.
Чжичуня не стало, но все еще были те, кому не давали покоя его обломки. Янь Цюшань всерьез думал о том, что в Управлении по контролю за аномалиями десятки тысяч таких же, как он. Даже если все они умрут, в будущем на их место придут другие. Но это «Бедствие из древних времен» совсем другое дело. Таких как он можно пересчитать по пальцам одной руки. Они очень ценные.
Поймать одно такое Бедствие равносильно тому, чтобы заменить все такси на улице на антикварные автомобили ограниченной серии, и при этом остаться в выигрыше.
Он пришел в этот мир довольно давно и уже успел прожить долгую и счастливую жизнь.
С него хватит.
Все, что он смог найти за эти годы, было опечатано. Но бывшие подчиненные не забыли о нем. Следуя за крошечными подсказками, которые Янь Цюшань оставил после себя, они могли бы найти то, что он спрятал.
Янь Цюшань слышал шум воды, слышал печальный вздох, прокатившийся по морю, крик Гу Юэси и ругань Ван Цзэ. Однако его намерение оставалось ясным, его рука не дрогнула.
Что происходит с душой человека после смерти?
Если бы он только знал об этом раньше, он бы обратился в веру. В какую угодно. Тогда, будучи на смертном одре, он бы убедил себя, что после смерти душа человека возносится к небесам, а потом возвращается на землю, в поисках того, что он когда-то потерял.
— Янь Цюшань! — «Темный след» оставил на каменной стене гробницы гаошаньского принца знакомое заклинение. Ван Цзэ разразился таким ревом, что у него едва не разорвалось сердце и не выпрыгнули легкие. — Да ты просто конченый ублюдок!
Янь Цюшань стоял лицом к стене, когда перепачканное в русалочьей крови лезвие проделало в хрустале брешь. Из разлома прямо на него смотрело искаженное посмертными страданиями лицо принца.
