Топить в вине бушующее пламя печали - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь ему не терпелось вернуться домой.
Шэн Линъюань не боялся свалиться в воду. Он мягко ступал по бортику катера, будто бы не шел, а попросту парил по воздуху. Морской бриз развевал его длинные мокрые волосы, делая его похожим на водяного демона. Холодно взирая на воцарившийся в рядах «Фэншэнь» хаос, Шэн Линъюань протянул руку, и стекавшая по его коже морская вода превратилась в лед. Затем раздался треск, и льдинки осыпались вниз.
«Слишком шумно, — Шэн Линъюань перевел взгляд на Янь Цюшаня и подумал, — мертвые вот-вот проснутся».
Этот сумасшедший Янь Цюшань вовсе не был глупцом. Похоже, он давно понял, что его меч сломался не без причины. Он изначально не собирался проводить жертвоприношение. Однако он, очевидно, понятия не имел, кто же на самом деле был Бедствием гаошаньцев.
Следовавшие за ним люди, вероятно, усвоили прошлые уроки и решили использовать его в качестве прикрытия, а после призвать настоящее Бедствие…
Шэн Линъюань ни слова не сказал занятым «Фэншэнь». Ему не хотелось разговаривать. Во всяком случае, от этих бесполезных людишек было мало толку. Он незаметно высвободил свое сознание и погрузил его в бурлящее море, намереваясь проверить все самостоятельно.
По какой-то особой причине у демона клана гаошань не было тела, но он все равно покоился в этой гробнице. Сперва Шэн Линъюань подумал, что эти люди явились именно за ним, но в таком случае Янь Цюшань должен был пожертвовать Бедствию собственное тело. Янь Цюшань был вполне здоров, но он не годился на роль вместилища Бедствия. Если бы демон решил вселиться в него, это было бы сродни тому, как пытаться надеть туфли на пару размеров меньше. Это могло бы помешать его рождению. Шэн Линъюань намеревался подождать поблизости, пока они не закончат, а затем выйти на свет и снова погибнуть вместе с призванным Бедствием.
Но кто же знал, что Сюань Цзи притащит с собой людей из подразделения Цинпин. Теперь гробница Вэй Юня была открыта. Однако, похоже, за темное жертвоприношение отвечал кто-то другой. Но кто? И где тогда призванный демон?
Как же надоели эти хлопоты…
В этот момент быстроходный катер сильно покачнулся, налетев на одно из всплывших тел. Сюань Цзи резко сел на месте, словно оживший мертвец. Его разум, казалось, все еще находился во власти кошмара трехтысячелетней давности, и молодой человек взволнованно выпалил:
— Линъюань!
Шэн Линъюань озадаченно обернулся.
Как этот мелкий паршивец смеет быть так непочтителен к старшим?
В лицо юноши ударил холодный ночной ветер, наполненный прогорклым и соленым рыбным запахом, и Сюань Цзи на мгновение замер, с трудом припоминая, где находится. Он посмотрел на свои руки, и увидел, что они были на месте, его глаза могли видеть, и сердце все еще бешено колотилось в груди.
Он был высоким молодым человеком, а вовсе не вырезанным из яйца птенцом.
Сюань Цзи не знал, было ли внезапно всплывшее в его сознании воспоминание сном или чем-то еще, но это был очень долгий сон. У него не было никаких причин становиться очарованным мечтами о бабочке Чжуан Чжоу1. В его голове творился полный беспорядок. Юноша потер лоб.
1 蝶梦 (diémèng) — видеть себя во сне бабочкой; смешивать сон и явь (первоначально о Чжуан-цзы, который увидел себя во сне бабочкой, а проснувшись, задался вопросом: то ли он бабочка, которой снится, что она человек; то ли он человек, которому снилось, что он был бабочкой. Чжуан-цзы — основоположник философии даосизма, жил в 369–286 гг. до н. э.; автор одноимённого даосского трактата).
В тот момент, когда он находился под водой, возможно, всему виной была сильная нехватка кислорода, но ему вдруг показалось, что прямо перед ним появился Шэн Линъюань. И этот человек только что…
Шэн Линъюань долгое время ждал неподалеку, пока, наконец, не услышал, как маленький демон позвал его. Сперва он даже растерялся и нехотя спросил:
— В чем дело?
Сюань Цзи поперхнулся соленым воздухом и закашлялся.
Шэн Линъюань стряхнул с себя воду и лед, но его одежда замерзла, и теперь ему было не по себе. Он задумчиво посмотрел на Сюань Цзи и подумал: «Похоже, этот маленький демон был создан из кости Чжу-Цюэ. Но как он выучил русалочий язык?»
Разумно было полагать, что так называемые «Хранители огня» непременно унаследовали что-то от своих предков. Должно быть, поколение Хранителей появилось из костей Чжу-Цюэ уже после создания печати. К тому времени и русалки, и гаошаньцы превратились в пыль и стали историей. В мире не осталось никого, кто мог бы говорить на русалочьем языке.
Неужели у костей Чжу-Цюэ остались воспоминания о прошлой жизни?
Шэн Линъюаню казалось невероятным, что существо, созданное из лежавших в основе печати останков, смогло обрести жизнь. Но еще более невероятным казалось то, что эти останки смогли сохранить старые воспоминания. Мертвец — это мертвец, а кости — это кости. Они ничем не отличались от оставшихся после еды куриных и рыбьих костей. Более того, чтобы удобнее было вырезать письмена, он выбрал из гробницы Чжу-Цюэ только грудину, то есть, выступающую переднюю часть скелета. Но ведь невозможно отрастить тридцать шесть грудин. Конечно, кости были взяты не у одной птицы, а у целого клана. Допустим, Чжу-Цюэ была божественной птицей, и ее останки действительно могли сохранить в себе частицу памяти, но тогда кому принадлежат эти тридцать шесть воспоминаний?
Кроме того, почему этот маленький демон может нарушить свой собственный запрет?
Шэн Линъюань неторопливо спустился с борта катера, подошел к Сюань Цзи и, опустив глаза, посмотрел на юношу.
Этим он застал Сюань Цзи врасплох. Юноша вздрогнул, как натянутая пружина, но тут же был пригвожден к месту холодным пальцем. Сюань Цзи подсознательно задержал дыхание.
Но Шэн Линъюань лишь приподнял его лицо за подбородок. Глаза старого дьявола были почти прозрачными, а уголки слегка опущены. Когда он смотрел на что-то, он выглядел таким сосредоточенным и меланхоличным. Даже окажись перед Шэн Линъюанем куча экскрементов, до тех пор, пока он не разозлился, он мог заставить себя смотреть на нее с любовью.
— Как, — пальцы Шэн Линъюаня скользнули по подбородку Сюань Цзи к вискам, и молодой человек прищурился, — у нас с
