Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

Н-да! И ведь приходится чем-то жертвовать. Многим соплеменникам это конечно не нравится. А аппетиты Лиги растут… Ох, как растут! Теперь у большинства в Новограде чувствуется эдакая правота в собственных действиях… Излишняя правота. Даже, я бы сказал, самоуверенность!

И что же делать нам, гибберлингам? — Фродди вновь сощурился. Он даже перестал затягиваться. Его глаза «прошли» сквозь Торна и глядели куда-то вдаль.

Гибберлингам по-прежнему следовало идти намеченным курсом — создавать Новую Ису. В этом Старейшина был абсолютно уверен. Пусть приходится долго топтаться на месте, пусть приходится бороться с непониманием как внутри общества, так и с непониманием в Новограде, но практика показывает, что излишняя самоуверенность — самая большая ошибка «атакующей» стороны. Она ослепляет, не даёт увидеть обходные маневры, ловушки и ложность цели.

Вот если нам, гибберлингам, таки удастся довести дело с Искрой дракона до конца…

Фродди тут же замер: «А что, если Рожинова отправили оценить ситуацию с Нордраком? Выбрали его, чтобы не показывать, будто в Лиге уже об этом знают. А ведь там должны были об сём прознать… Тут маскируй, отвлекай, но при таком количестве своих же, которым известно об Искре дракона, не удивительно, что в Новограде уже может быть сие ведомо. И теперь в Лиге гадают, насколько далеко мы зашли с этой Искрой».

Они будут блефовать, искать слабые места, искать союзников, в общем подготавливать почву для решающих ходов. А что же делать тогда нам? — Фродди «вернулся» в хижину.

Торн уже закончил свой доклад и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу, ожидая каких-то слов от Старейшины. Тот слез с мешка и подошёл к огню, куда вытрусил содержимое трубки.

— Угроза — сильнее, нежели её исполнение, — неожиданно для собравшихся, проговорил Фродди.

Никто сразу и не понял к чему сии слова. Возможно, думалось всем, Старейшина говорит о дикарях. Да, они по-прежнему угрожают нам, гибберлингам, и пытаются вытеснить с Новой Земли. Наверное, Фродди полагает, что их угрозы это лишь угрозы. А, возможно, он полагает, что нам следует создать некую угрозу арвам и уграм. Пусть побегают.

Вторыми для доклада встали корабельщики Кудряши. Они принялись говорить о заложенных на верфи малых судах, поставках леса и прочего материала.

А Непоседа, меж тем, проложил беседу с самим собой.

«Конечно… конечно, — рассуждал он, — Кания, да и Тенебра тоже, не желают терять такого союзника, как гибберлинги. При этом демонстрируют эдакое пренебрежение к нам, делают вид, будто наш народ пропадёт вне Лиги. Пугают Империей… А сами в страхе смотрят, как начинается распадаться то, что строили все эти десятки лет».

Действительно, зачем им сильная Иса. Сильная и самостоятельная.

Н-да… Надо ехать к Тенсесу. Надо вновь с ним говорить. Мы не для того создавали Лигу, чтобы один из трёх народов взял верх над остальными.

Это наше общее дело. Ведь поначалу как было? Лига задумывалась, как единое государство — эдакая конфедерация, в которой все его члены имели одинаковое право голоса. Да, у каждого из народов была и своя казна, и своё войско, и свои законы… А мы решили объединиться. Создали Большой Совет Трёх Рас, приняли решение о выделении определённого количества средств, как денежных, так и материальных, для содержания и общего войска, и общих приказов, регулирующих и законы, и налоги… Даже решились на создание общей столицы — Новограда.

А теперь? Теперь канийцы, в руках которых оказалось сосредоточие всех ключевых постов, при поддержке Церкви Света, гильдий, некоторого числа радикально настроенных эльфийских Домов, предполагают создать совершенно новое политическое устройство Лиги, в котором они окажутся главенствующими силами. Чем тебе не новая империя!

Было бы смешно, не будь всё так грустно. А они ещё талдычат о том, что кто-то, где-то пытается возродить валирскую вотчину с её имперским духом. А сами?

Н-да… надо всё же ехать к Тенсесу. Надо снова с ним говорить… Я думаю, он и сам прекрасно видит сложившуюся ситуацию.

А ещё нам нужно собирать старейшин со всех диаспор… Нужно!

Ох! Как много ещё чего нужно! А тут ещё эти дикари… варвары…

Старею. Теряю хватку… И не вижу, кто бы смог возглавить наш Совет. Мы, гибберлинги, расползаясь по аллодам, стали терять связь друг с другом. Всё живём собственными мелкими проблемами, и никто не думает о благе всего нашего народа. Эх-эх-эх!

Конечно, это всё громкие слова. В них мало кто верит…

Откинулся полог и внутрь стремительно вошёл один из стражей. Все замерли, глядя на него, а он стал покорно ждать, когда Старейшина даст добро приблизиться и доложить новость.

Фродди посмотрел на всех присутствующих, и лишь потом жестом подозвал стражника.

— К вам прибыл некий Семён Рожинов, — негромко сказал тот.

— Проведи его в Великий Холл, — ответил Старейшина.

Он сердито нахмурился и жестом показал, что на сегодня доклады окончены. Потом обратился к Краснощёким:

— Подготовьте в Холле верхнюю террасу.

Старейшина хотел сказать что-то ещё, но отчего-то передумал.

Через полчаса Фродди вошёл в шумный Великий Холл. Тут пировали свободные от трудов воины, рыбаки, охотники да прочие гибберлинги. Откуда-то выскочили Краснощёкие, которые тут же сопроводили Непоседу вверх по лестнице.

Рожинов сидел на широкой скамье. Его шуба небрежно валялась слева от стены. Увидев Старейшину, Семён поднялся и широко заулыбался.

— О! Приветствую тебя, мой друг! — зычно проговорил он, приближаясь к Фродди.

— И я рад тебя видеть, — сдержанно отвечал последний.

Они чуть обнялись и сели за низкий столик.

— Ты что-то хмур, — заметил Рожинов. — Случилось чего?

— Нет… просто устал…

Семён несколько наигранно закачал головой.

— Ты приехал выражать обеспокоенность? — улыбка Фродди походила на оскал сердящейся собаки.

Семён погладил бороду. Вокруг его глаз возникла паутинка морщинок. Кажется, Рожинов был чем-то доволен. Фродди нахмурился: что могло вызвать это довольство?

— Ты ещё более стал… стал нелюдимым, — проговорил гость. — А как насчет поесть, попить да спать уложить? А уж потом и слово держать?

Фродди хитро осклабился. Откуда-то вынырнули какие-то гибберлинги и вскоре на круглом столе появились весьма заманчиво пахнущие яства. Прикатили бочку. Угрюмый бородач живо выбил дно и наполнил кружки ароматным элем. Потом обслуга тактично удалилась.

— Другое дело, — потёр ладони Рожинов. — Я уж подумал, что ты не очень рад видеть старого приятеля.

Некоторое время они вдвоём просто ели, иногда перебрасываясь ничем не значащимися фразами. Потом вспоминали былые времена. Те самые, когда солнце светило ярче, рыбы да дичи водилось вдосталь, все кругом были веселы и беспечны.