«На суше и на море» 1962 - Георгий Кубанский

В этом маленьком первобытном поселении Вульзи снимал дом для себя и своих офицеров. Строительство кораблей продвигалось быстро. Через несколько дней после того, как срубленные в лесу деревья были сплавлены по реке к верфи, уже появились первые очертания корабля «Онейда».

7 ноября 1808 года, спустя четыре месяца пребывания в Освего, Джеймс писал своему брату Ричарду в Куперстаун:

«Слухи о войне усиливаются. Если они оправдаются, придется распроститься с Онтарио. Я с удовольствием вновь увижу соленые воды. В последние месяцы в Освего было очень многолюдно: офицеры, торговцы, контрабандисты и тому подобные люди. Я купил пару пистолетов за 20 долларов на память о службе в этих местах. Нет никакой надежды на случай использовать их здесь».

Зиму 1808 года вся компания офицеров провела весело. Давались балы и обеды, на которые приглашались все жители Освего и окрестностей на много миль вокруг. В самом большом доме поселка устраивались танцы, продолжавшиеся до поздней ночи. С одной стороны зала в ряд выстраивались мужчины, высокие, пышущие здоровьем люди в узких брюках и цветистых фланелевых рубашках, молодые, бородатые и слегка пьяные, а с другой — такие же крепкие, румяные женщины в длинных широких платьях. Ряды сходились и расходились, делились на пары, потом опять выстраивались в ряды и притоптывали в такт музыке так, что гнулись толстые дубовые доски полов и весь дом содрогался от фундамента до конька крыши. В этом топоте тонула музыка импровизированного оркестра, состоявшего из двух скрипок, флейты, рожка и гармоники. Оркестр играл несложные плясовые мотивы, обычно состоявшие из одной музыкальной фразы, повторявшейся множество раз до тех пор, пока лица танцующих не покрывались испариной. В перерывах между танцами пили хмельное ячменное пиво и, захмелев, так оглушительно орали песни, что стоявшие возле дома лошади рвались с привязи. Наступал вечер, зажигали несколько масляных ламп, но их свет едва пробивался через густое облако табачного дыма, плававшее у потолка. Жизнь была веселой и сытной: озеро изобиловало прекрасной семгой и окунями, в лесах водилось много оленей, кроликов и белок, на лесных озерах и в речных заводях гнездилось множество гусей и уток, на которых охотились молодые офицеры.

Свободного времени было много, и Джеймс бродил с ружьем по окрестным лесам, дремучим и древним, в которых шла своеобразная жизнь индейских племен. Там он встретил люден, послуживших прообразами героев его знаменитых романов о Кожаном Чулке. Главное место среди них занимал американец-охотник, вольный житель лесов, друг индейцев, на стороне которых он был в их борьбе с жестокими белыми колонизаторами, пришедшими из-за океана. Это и был Кожаный Чулок — Натаниель Бемпо, имевший еще много и других прозвищ. Худой, высокий, в костюме из оленьей замши, обшитом кожаной бахромой, в меховой шапке с беличьим хвостом, свисавшим к плечу. Весь пропитанный таинственными запахами леса и индейских костров, он бесшумно ходил с длинным ружьем, как настоящий индеец, выслеживая дичь, разбирая следы и зная повадки всех зверей и птиц. Об этом герое куперовских лесных романов М. Горький писал:

«Перед читателем живет и действует странный человек, — безграмотный, полудикарь, но обладающий в совершенстве лучшими качествами истинно культурного человека: безукоризненной честностью в отношении к людям, ничем не сокрушимой любовью к ним и постоянным органическим стремлением помочь ближнему, облегчить его жизнь, не щадя своих сил»[94].

За Кожаным Чулком шел его друг индеец Чингачук, в котором сочетались все характерные черты индейского народа. В описании индейских племен и их жизни Джеймс Фенимор Купер увидел то, чего не видели многие его современники. Поэтому, как признают многие исследователи, изображение им первобытной жизни индейцев и родового строя индейских племен имеет определенное историческое значение. Это был строй, о котором К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Так выглядели люди и человеческое общество до того, как произошло разделение на различные классы»[95].

Писатель не мог пройти мимо судеб этого парода. Все исследователи творчества Фенимора Купера сходятся на том, что он не разделял и не мог разделять ненависти и презрения к индейцам со стороны своих соотечественников. Жизнь на берегах широких рек, среди красот девственной природы, наделила индейцев чистыми верованиями, честностью, храбростью, деятельностью и глубокими поэтическими инстинктами. Их язык был до чрезвычайности прост, но образен, сжат и выразителен. Однако сближения между этим пародом и колонистами, пришедшими на их землю, не было и не могло быть. Так писалось об индейцах более ста лет назад в русском журнале «Современник», который редактировали великие русские литераторы Пушкин, Белинский и Некрасов.

Цикл романов о Кожаном Чулке, переиздающийся у нас в стране на протяжении более 125 лет, широко известен советским читателям. Он состоит из пяти книг: «Пионеры» (1823 г.), «Последний из Могикан» (1826 г.), «Прерия» (1827 г.), «Следопыт» (1840 г.) и «Зверобой» (1841 г.). Темы этих романов навеяны жизнью Фенимора Купера на Больших озерах в период его службы в военном флоте США.

Джеймс Фенимор Купер прослужил в военном флоте всего два года и пять месяцев. За это время он не был в плаваниях на военных кораблях и не поднимался в звании выше корабельного гардемарина, и все же эта короткая служба оставила в нем неизгладимые впечатления и изменила течение всей его жизни.

В американском военном флоте нет другого офицера, который, уйдя в отставку, добился бы такого выдающегося положения в литературе. Море и моряки на всю жизнь оставались темой многих его литературных произведений. Им даже были написаны две книги учебного характера: «История флота» и «Жизнеописание выдающихся американских морских офицеров», принятые в качестве пособий в современных американских морских школах. Такие малоизвестные советским читателям произведения Купера на морские темы, как «Лоцман», «Красный пират», «Два адмирала», «Мили Вэллингфорда» и «Морской лев», были навеяны его знакомством в юности с морской жизнью и моряками. В этих произведениях он описывает то, что видел и испытал на протяжении четырех с половиной лет службы в торговом и военном флоте. Даже в более поздние периоды жизни его лучшими друзьями оставались морские офицеры, с которыми он общался в период службы во флоте. Свою книгу «Лоцман», изданную за два года до смерти, Купер посвятил старому другу и товарищу по службе на корабле «Оса» капитану Вильяму Бренфорду Шабрику. В посвящении он писал: