Игра Бродяг - Литтмегалина

— Это единственный способ победить…

— Мне плевать на победу! На Игру! На правило! Мне плевать на последствия!

— Подумай о мире…

— Мне плевать на мир, если в нем нет тебя!

— В этом проблема… — мотнула головой Эхо, и меж ее бровями прорезалась глубокая скорбная морщинка. — Все, кого мы встретили в Игре, жертвовали миром ради личных желаний. Шли на самые скверные поступки чтобы получить то, что хотели. Мы неплохо с ними справились, но напоследок Игра припасла самое сложное: победить себя, не позволить своим желаниям толкнуть тебя на что-то, что противно твоей морали… Ты должен быть выше человеческих влечений, Вогт. Сейчас ты плачешь не из-за жалости ко мне — я буду мертва, я не буду страдать. Ты плачешь, потому что боишься той боли, которую испытаешь, потеряв меня. Но пора бы перестать думать о себе. Пора бы позаботиться о мире!

«Время вышло».

— Вход в Страну Прозрачных Листьев — там, на поверхности моря, — торопливо зашептала Эхо. — Просто уходи. Они не смогут последовать за тобой по воде. В Стране Прозрачных Листьев все раны заживают… ты станешь счастливым и без меня…

Пальцы, снова стиснувшие горло, лишили ее голоса.

«Камень, отдай нам камень!»

Сознание Эхо начало мутнеть. Вогт поднял лицо и посмотрел в небо, как делал тысячу раз в прошлом. Небо было черным и матовым, и его темнота упала в сухие глаза Вогта.

— Ты высказала просьбу, Эхо… но так или иначе, это я принимаю решение, я выбираю концовку, — тихо произнес он, и только ветер и плеск волн осмелились звучать одновременно с его голосом. — Мне все надоело. Это то, чего вы добивались? Конец Игры.

Он вытянул ладони вперед, затем поднял их и ощутил дикую радость освобождения. Его силу умножили твердость камней под ногами, холод ветра, недостижимость неба, и в единственный удар он вложил ее всю…

Восьмерка извивалась и сжималась в испепеляющем свете. Море кипело, выплескиваясь на берег, и огненные всполохи бесновались на его поверхности, заставляя воду вскипеть.

Пальцы, удерживающие Эхо, разжались. Обмякшая, словно тряпичная кукла, она упала на камни и завалилась набок. Она чувствовала жжение на лопатках, потому что ее волосы воспламенились. Сквозь полуприкрытые веки она видела красноватое мерцание. «Море горит, — подумала она, — даже море». Вогт стал убийцей. Все внутри ее кричало от боли.

Постепенно стало тихо, вопли Восьмерки затихли… красное мерцание поблекло… Из-под земли поднималась дрожь. Как будто весь мир собирался обрушиться, рухнуть в бездонную пропасть, что вот-вот разверзнется под ним.

— Что ты натворил? — прошептала Эхо. — Что ты сделал?

Вогтоус обхватил ее голову ледяными руками и развернул к себе.

— Посмотри на меня! — закричал он. — Посмотри!

Эхо подчинилась, но в его бешеных глазах она не узнавала ничего.

— Не трогай меня, мне больно от твоих прикосновений, — с трудом произнесла она и затем вдруг закричала: — Уходи, я не знаю, кто ты! Верни мне прежнего, доброго Вогта!

Все вокруг нее стало непроницаемо-черным, затем так же черно внутри ее; ее сознание слилось с темнотой и погасло.

***

Открыв глаза, Эхо увидела свет, золотистый и зеленый, льющийся в просветы меж листьев и сквозь листья. На коже она ощущала тепло солнечных лучей… и то тепло, что исходило от сидящего рядом Вогта. Он улыбался, глядя на нее сверху. Все те же светлые, по-детски округлые глаза. Пушистые волосы, завивающиеся надо лбом в мягкие кольца…

— Я не понимаю… — пробормотала Эхо. Она приподнялась, села и обхватила тяжелую голову ладонями. — Не понимаю… где мы?

— А как ты думаешь? — мягко спросил Вогт. — Осмотрись.

Мир, окружающий ее, был настолько красив, что из глаз начинали течь слезы. Он весь сверкал, как отмытый до скрипа алмаз.

— Мы не должны были оказаться здесь, — прошептала Эхо.

— И тем не менее мы оказались, — возразил Вогт.

— Ты убил их. Ты нарушил правило!

— Как бы я мог убить их? Они же никогда не были живыми. Они были тени, духи, абстрактное зло. После моей атаки они просто исчезли. Как тот призрачный вариант Торикина, — Вогт встал на ноги. — Сам тот факт, что по итогу мы добрались до Страны Прозрачных Листьев, доказывает: мы все сделали правильно.

Широко распахнув глаза, Эхо уставилась в его коленки несчастным, растерянным взглядом.

— Я… я не знаю. Почему-то я не верю тебе. Почему-то у меня это ужасное чувство, как будто мы сделали что-то очень неправильное… как будто там, позади, в оставленном нами мире, разворачивается нечто чудовищное… И если после такого мы все равно победили, значит… значит, что-то не так с самой Игрой. Она… сломана.

— Кто мог бы сломать Игру? — поразился Вогт.

— Разве что тот, кто сумел создать ее, — Эхо посмотрела на Вогта мрачным взглядом исподлобья, живо напомнив ту, какой была когда-то. — Может быть, ты, Вогт?

— Я? — рассмеялся Вогт. — Я обычный человек, прямо как ты. Я не мог начать Игру и уж тем более сломать ее.

— Ты — необычный человек, — дрожащим голосом напомнила Эхо. — Помнишь нашу первую встречу? Ты сам сказал, что…

— Ох, я наговорил тебе разного… Воспитание в монастыре знатно задурило мне мозги, — рассмеялся Вогт. — Мистические книжонки, до которых я был так охоч, усугубили ситуацию. К счастью, теперь я вырос из этих нездоровых фантазий.

— Но… но… ты сжег Восьмерку. Минуты назад… ты обратил их в золу! Твои силы…

— Какие силы? — Вогт с усмешкой продемонстрировал ей свои розовые ладони. — Я же объяснял тебе: это все было частью Игры. Рыжеволосые красотки, наводящие видения; колдуны; драконы… пламя, срывающееся с моих пальцев. А теперь Игра закончена. Мы оказались там, где хотели. И, в отличие от прочего, чем нас тешила Игра, это место совершенно реально.

— Реально… — Эхо зажмурилась, и из-под ее век потекли слезы.

— Послушай… — сказал Вогт. — Просто посмотри, как прекрасно вокруг… этот свет… это небо… И мы вместе. Мы будем невероятно счастливы. Я так люблю тебя. Больше всего на свете.

Эхо заплакала еще громче, сама не понимая, почему.

Вогт потрогал ее висок.

— Гладкий. Убедись сама. Клеймо пропало… потому что здесь, в Стране Прозрачных Листьев, все раны заживают. И все твои плохие воспоминания… они растворятся в солнечном свете.

Взяв Эхо за руку, он вывел ее из леса. По щекам Эхо продолжали течь слезы, черные от переполняющей ее горечи. Они шли по тропинке, опускающейся под уклон… вокруг расстилались цветущие луга… стоял прекрасный летний день.

С каждым шагом Эхо становилось легче. Каждая последующая слезинка оказывалась прозрачнее предыдущей. С каждым вздохом тяжесть в ее груди уменьшалась, несмотря на отчаянные попытки задержать эту боль хотя бы еще