Метафизика возникновения новизны - Иван Андреянович Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Хайдеггер был совершенно прав в том, что, несмотря на более чем двухсполовинойтысячелетнее развитие метафизики и несмотря на основополагающую важность данного вопроса, мы все еще находимся на начальном этапе его разработки. Зафиксировав свое внимание в основном на «видимом» нашим сознанием сущем, мы оказались в положении того первобытного наблюдателя звездного неба, зрительно его воспринимающего и строящего по поводу него разного рода мифологемы, но еще не представляющего себе истинной сущности ни строения Вселенной, ни процесса зарождения и развития наблюдаемой им картины.
Так в чем же все-таки состоит заклятье метафизики? Постараемся сформулировать ответ на данный вопрос хотя бы по нескольким пунктам.
I. Главное что препятствовало построению представлений, вполне адекватных процессам генерирования духовной действительности, так это отсутствие комплексного знания о том, что интеллектуальная новизна (возникновение которой является основой как Бытия самого по себе, так и «бытия» сущего),
– во-первых, состоит из комплекса взаимосвязанных объектов, образующих структуру идеи, обладающую ценностно-смысловым содержанием;
– во-вторых, может явиться только в иррациональном акте продуктивного мышления, каковым является акт интуиции, инсайта, озарения;
– в-третьих, сопровождается при своем явлении спонтанным возникновением интеллектуального чувства удовольствия-удивления от понимания смысла и ценности этой новизны;
– и, в-четвертых, является источником возникновения внове образуемых объектов-сущих, создающих, в свою очередь, своим функционированием все много и-разнообразие окружающего нас мира.
Как мы уже видим, возникновением объективной идеи «перекрывается» и возникновение Бытия, и возникновение истины, и возникновение сущего, что делает возможным построение альтернативной метафизики без понятий Бытия, истины, сущего и т. д. (И об этом в Разделе 9.6. «Метафизика без понятий бытия и сущего»).
2. Далее: неопределенность понятия «становление» также не способствовала прояснению онтологической тематики. Непонятно, дублирует ли становление Бытие, как это мы наблюдаем у Гераклита и Ницше, или оно является самостоятельной категорией. Если верно последнее, то, что именно становится и в чем именно заключается процесс становления данного объекта. С нашей же стороны, в связи с этим, конечно, может возникнуть вопрос: входит ли становление в Бытие, то есть можно ли подвести становление под рубрику «бытие». Поясним сказанное. В строгом смысле, если возникновение нового смысла – это Бытие, то, поскольку новизна уже возникла, можно считать, что дальнейшее развертывание и оформление идеи в мысль, то есть становление, не является бытием. Но с другой стороны, если бы не было этапа развертывания идеи в мысль, то интеллектуальная новизна не появилась бы на свет, поскольку идея есть исключительно принадлежность ее творца, который раскрывает ее смысл и оформляет его в какой-либо знаковой системе. Без него она, будучи еще не развернутой и не оформленной, не может начать своего самостоятельного существования, так как принципиально не передаваема кому-либо другому. Только логически (рефлексия-II) раскрытая (и оформленная) из идеи мысль может быть воспринята, осмыслена и внедрена другими.
Поэтому становление мысли, хотя бы условно можно подвести под одну «крышу» с Бытием, несмотря на то, что у них разные источники возникновения: Бытие – это сам родник без того водоема, который он образует, в то время как становящаяся мысль и последующее ее внедрение – это уже все то, на что пригодно употребление воды: омовение, утоление жажды, приготовление пищи, оздоровление, полив цветника и т. д. Но с другой стороны, дворец и хозяйственные постройки вряд ли желательно размещать под одной крышей – нарушается эстетика и в некоторой степени блекнет красота всего ансамбля. Так что это уже дело вкуса или соглашения, считать ли становление (обновление) какого-либо объекта бытием или не считать. Скорее всего становление правомочно было бы просто соотнести с процессом раскрытия смысла идеи в Истину, то есть с тем процессом, в котором раскрывается и оформляется уже возникшая – возникшая в акте Бытия – новизна. В то время как последующий процесс обнаружения обновленных сущих, из которых состоит Истина, можно было бы соотнести с обновлением этих объектов, так как в данной Истине они выступают в некоторой степени в своем уже новом качестве.
3. Не приходится сомневаться и в том, что иррациональный характер проявления Бытия, – а вместе с ним и Истины – в значительной степени завуалировал наличие в процессе продуктивного мышления стадии допонятийного мышления, когда, проникая в наше сознание, идея, вплоть до того момента, когда она начинает раскрываться и оформляться нами в мысль (точка 4 на схеме в Разделе 5.4. ««Двойная рефлексия» Г. Марселя…..»), не имеет пока что какого-либо знаково-понятийного оформления. Иначе, откуда бы появилось так называемое «беспредпосылочное начало» Платона, а тем более, ничем не определимое Единое Плотина. Да и мысль Бергсона, Марселя, Хайдеггера и многих других философов в немалой степени «вьется» вокруг оси того, что невозможно определить, что находится в истоке и основе пока что неизвестных нам процессов нашего мышления, которые непонятно каким образом подвергаются нами перекодировке с «языка» нервных образований (возбуждений) клеток нашего мозга на язык уже понятных нашему сознанию знаково-символических образований самого различного вида.
Вот это, к сожалению, не осознанное и не выделенное Хайдеггером, но скорее всего интуитивно им прочувствованное наличие стадии допонятийного мышления, как раз и натолкнуло его на ту, казалось бы, парадоксальную мысль, что:
«Бытие шире, чем все сущее, и все равно оно ближе человеку, чем любое сущее, будь то скала, зверь, художественное произведение, машина, будь то ангел или Бог. Бытие – это ближайшее. Однако ближайшее остается для человека самым далеким»69.
Но «близость» бытия человеку заключена не в каком-то особом восприятии любого сущего – «будь то скала, зверь,… машина» и т. д., – а в том, что это сущее может проявить себя только в самом сокровенном и самом интимнейшем событии, а именно, в событии явления нового интеллектуального смысла (идеи), одним из объектов которого и является это нами внове образуемое сущее. И в то же время «далекость» Бытия человеку заключается в том, что возникновение нового смысла (то есть появление его на стадии допонятийного мышления) осуществляется за пределами нашего сознания, оно не осознается нами хотя бы в своих основных деталях. Но когда мы начинаем трансформировать собственное (допонятийное) Бытие в Истину, вот тогда и выявляются (на стадии рефлексии-II) те, уже поименованные нами сущие, из которых состоит эта Истина. Вот почему Бытие «шире, чем все сущее» и вот почему «ближайшее остается для человека самым далеким». (Отсюда трансцендентный характер Бытия).
Все дело в наличии этой допонятийной фазы мышления. И самое главное: содержимым этой фазы является не какое-либо воспринимаемое нами
