Сердце вне игры - Никки Лоусон

вызывать у нее потрясающий смех. То, как ее глаза расширяются, великолепные серо-голубые радужки загораются от удовольствия… блять, это чертовски затягивает.

Я вовсе не обескуражен тем, что она отказалась от предложения посидеть со мной. Она изо всех сил старается вести себя незаинтересованно, но я почти уверен, что чувствую, как Марго смотрит на меня, когда я ухожу.

Вскоре после того, как сажусь и пристегиваюсь, из динамиков раздается голос пилота. Он говорит стюардессам закрыть двери и готовиться к взлету, и мысли о Марго ненадолго вылетают из моей головы, когда начинаю свои предполетные ритуалы. Есть вещи, которые я должен сделать до того, как самолет оторвется от земли. Маленькие упражнения и трюки, которые заставляют меня чувствовать себя менее тревожно, когда поднимаюсь в небо в смертельной ловушке на сорок тысяч фунтов.

Во-первых, я прочитал все руководство по технике безопасности от корки до корки, и уже выучил его наизусть. Затем смотрю в окно и напоминаю себе обо всех мерах предосторожности, которые есть в современных самолетах. Я жду, пока самолет начнет двигаться, и как только это происходит, закрываю оконную штору, потому что мне не нравится видеть момент, когда мы действительно взлетаем.

Я хватаюсь за боковые стороны подлокотников, когда самолет начинает набирать скорость. Закрыв глаза, считаю в обратном порядке от ста. Обычно требуется около тридцати секунд, чтобы оторваться от земли, а затем еще несколько минут, чтобы достичь нужной крейсерской высоты. Как только мы поднимаемся достаточно высоко, мои нервы обычно начинают успокаиваться, и я могу немного расслабиться. Счет от ста помогает мне сосредоточиться на чем-то другом, а не на том факте, что мы каждое мгновение поднимаемся на сотни футов в воздух, и как только я заканчиваю первый раунд подсчета, начинаю сначала.

Во время этого конкретного взлета прохожу примерно половину второго обратного отсчета, прежде чем пилот объявляет, что мы достигли крейсерской высоты и что бортпроводники скоро придут с напитками и закусками. Я контролирую свое дыхание изо всех сил и держу глаза закрытыми в надежде, что смогу вздремнуть. Это немного сомнительно, учитывая, что несколько раз мне удавалось поспать в самолетах, когда я летал международными рейсами и тогда у меня был полная смена часовых поясов.

Сегодня, с другой стороны, у меня больше энергии, чем обычно, поэтому я ерзаю вместо того, чтобы погрузиться в мирный сон, когда моя тревога нарастает. Открыв глаза и размеренно выдохнув, я решаю, что, наверное, лучше попытаться отвлечься. Лезу в карман, чтобы вытащить телефон, но при этом краем глаза замечаю, как Марго поднимается со своего места.

Она достает из сумочки ручку и блокнот, затем дергает мягкий на вид свитер, который на ней одет, и перебрасывает светлые волосы через плечо, прежде чем повернуться ко мне. Я быстро смотрю вперед и делаю вид, что не смотрю на нее, и через несколько секунд она появляется в проходе рядом со мной. Ближайшее к проходу место пустует, так как я всегда сижу у окна.

— Можно? — спрашивает она.

Я ухмыляюсь, почти забывая на секунду, что мы бросаем вызов всем законам природы, несясь по воздуху на максимальной скорости.

— Конечно.

— Прежде чем у тебя появятся какие-либо мысли, — предупреждает она меня, устраиваясь в кресле. — Я пришла сюда не потому, что ты меня об этом просил, а потому что надеюсь сесть с каждым из игроков и задать несколько вопросов. Я подумала, что, поскольку вы все застряли здесь со мной на следующие несколько часов, самое время избавиться от утомительного маркетинга в социальных сетях.

— Но ты решила начать с меня, — указываю, не в силах сдержаться. — Это должно что-то значить, не так ли? — я немного понижаю голос, наклоняясь ближе, так что мое дыхание шевелит волосы, заправленные ей за ухо, и бормочу:

— Значит, ты думала обо мне?

Она поджимает губы, делая вид, что думает об этом.

— Может быть. Или, может быть, я решила начать с тебя, потому что твое имя находится в верхней части списка. Полагаю, еще одно преимущество быть капитаном команды, — она снимает колпачок с ручки и кладет блокнот на колени. — Так что, начнем?

— Ты здесь главная, — говорю я с легкой улыбкой, откидываясь на спинку кресла.

Она выдыхает воздух, который может быть почти фырканьем смеха, и это чувство выполненного долга поднимается во мне снова.

— Хорошо, — говорит она, и ее тон становится более серьезным и деловым. — Вопрос номер один: как ты впервые заинтересовался хоккеем?

Я провожу рукой по своей чисто выбритой челюсти, игриво глядя на нее.

— И только? Должен сказать, немного разочарован тем, что это твой первый вопрос для меня. Из всего, что ты могла бы спросить, всего, что ты, возможно, хотела бы узнать обо мне, ты говоришь: «Как ты впервые заинтересовался хоккеем?»

— Дело не в том, что я хочу узнать, — поправляет она меня. — Это для новой биографии команды, которую я пишу. Хорошо? Поэтому, пожалуйста, просто ответь на вопрос.

— Хорошо, — я киваю, так как могу сказать, что это действительно важно для нее. — Я могу это сделать. Посмотрим… Впервые я начал играть в хоккей, когда учился в средней школе. Мои родители хотели, чтобы я начал заниматься внеклассными занятиями, потому что такие вещи берутся во внимание при поступлении в колледж, поэтому они заставили меня попробовать себя в нескольких разных спортивных командах. Я был лучшим в хоккее, и мне это действительно нравилось, так что на этом и остановился.

— Ничего себе, — она записывает пару заметок, затем хмурится, как будто ей что-то пришло в голову. — Погоди, средняя школа? Не слишком ли рано начинать беспокоиться о поступлении в колледж?

Я криво качаю головой.

— Нет, если ты пытаешься попасть в команду плюща.

Она издает небольшой горловой звук, но я не могу понять, что это значит.

— Понятно. Итак, ты начал играть в средней школе, и тогда понял, что действительно любишь эту игру, и в итоге дошел до высшей лиги. Правильно?

— В общем-то, да.

— Твои родители, должно быть, очень тобой гордятся, — говорит она, глядя на меня с улыбкой. — Они в первую очередь заставили тебя попробовать себя в хоккее, а теперь посмотри на себя. Я даже