Светоч жизни (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна

Что ж. Придётся немного это исправить.

Девочка хорошо помнила тот странный сон, где некто начал менять память спящего. Для неё сейчас эти двое сладко спали. А значит, можно было делать то, что делал тот человек, прямо сейчас.

Овального медальона под рукой у Арины точно не было, зато было кое-что, чем можно было воспользоваться! На зеркале висел автомобильный ароматизатор в виде деревянного овала. Вполне подходящей формы.

Сняв игрушку с зеркала, Арина начала раскачивать её перед открытым взглядом водителя. Поможет или нет, она могла узнать только через пару часов. Если они уедут или если они придут убивать.

- Когда я досчитаю до десяти, ты выйдешь из машины, забыв о том, что должен был когда-то отвезти человека рядом с тобой. Ты забудешь его лицо, ты забудешь его имя. Ты просто вернёшься домой, ляжешь спать, а утром проснешься, уверенный в том, что никогда не был здесь. Напишешь заявление о том, что у тебя угнали машину. Но ты никогда не слышал этого адреса. Ты не будешь отвечать на звонки с незнакомых номеров. Раз… Два… Десять.

Ощущение было такое, что на плечи навалилась гора. Охнув от боли, Арина подняла пальцы к лицу. Под носом было влажно. Сложно бы… у неё пошла кровь. Интересно в этой странной действительности может пойти кровь?!

Повернувшись ко второму мужчине, девочка нервно вздохнула. Дышать стало больнее, но нужно было продолжать. Нужно было закончить это дело до конца.

- Когда я досчитаю до десяти, ты забудешь, зачем ты здесь. Решишь, что за тобой кто-то следил, ты не помнишь, кто именно, что за машина. Этот адрес не имеет для тебя никакого значения, никакого смысла. Ты просто остановился во дворе, чтобы переждать и скрыться от хвоста. Никто не требовал от тебя совершать убийство этой ночью. Если тебя спросят, ты не помнишь, кто такая Наталья Викторовна. Ты забудешь о ней. Ты забудешь об этом адресе. Если вдруг тебя кто-то пошлёт сюда, ты никогда не найдёшь этого адреса и адреса центра реабилитации.

Овальный медальон в руке Арины растрескался и опал на брюки мужчины кусками, а потом и они остались на серой ткани пеплом. Девочка отчаянно и гулко закашлялась, ощущение было такое, что треснули рёбра разом.

Больно, больно, больно!

Боль пронзила с головы до ног, а спустя миг она открыла глаза уже в спальне.

Встать с мягкого дивана было очень сложно, почти невозможно. Но Арина смогла, заставила себя. Прошла к библиотеке, выглянула из окна. Белой десятки там уже не было.

Не приснилось?!

Тихий всхлип донёсся до слуха неожиданно. Девочка дёрнулась и двинулась в спальню Натальи Викторовны, приоткрыла дверь, глядя на спящую женщину. По бледному лицу той катились слёзы.

Она плакала сквозь сон.

- Наталья Викторовна… - позвала от двери девочка, но не получила никакой реакции. Женщина спала и продолжала плакать. – Наталья…

- Наташа…

Сев на край кровати, Арина тронула женщину за плечо, вначале легко, затем чуть встряхнула:

- Таша!

Женщина мгновенно открыла глаза, встряхнулась:

- Арина?

- Ты плакала…

- Я? – подняв ладони к лицу, Наталья вытерла мокрые щеки и кивнула: - действительно. Прости. Я… Я так громко плакала, что ты проснулась?

- Я проснулась немного раньше. А потом услышала. Всё хорошо?

- М… Да.

- Ты меня обманываешь.

- Арина… - женщина вздохнула. – Нехорошо быть такой умницей.

- Чтобы получать стипендию, приходиться, - девочка чуть заметно улыбнулась. – Давай я заварю тебе чай?

- Нет. Не нужно.

- Почему ты плакала?

- Сон. Кошмар… - Наталья покачала головой. – Эта квартира… Я никогда почти не возвращалась в неё. Потому что… Потому что… есть причины. Знаешь, давай свой чай, наверное, я выпью его и лягу спать.

Арина кивнула, когда она вернулась через несколько минут, в комнате уже была включена лампа, а её старшая подруга… курила у открытого окна.

- Докурю и выброшу.

- Ты куришь?

- Нет. Просто иногда, когда не получается успокоиться… Знаешь, врач, у которого трясутся руки – это уже не врач. Это развалина. Несколько лет назад я была такой развалиной. Мне понадобилась помощь психолога, чтобы всё уладить. Друзья свели меня со знакомой девочкой. Сказали, что несмотря на образование, работает она точно не там, где надо. С такой светлой головой… и дурной… впрочем, неважно. Она помогла мне. Но я предпочла избегать квартиры, чем возвращаться сюда и снова встречаться лицом к лицу со своими кошмарами.

- Расскажешь? – предложила Арина. – Обычно это помогает.

- Действительно, - докурив, Наталья затушила окурок, вернулась в кровать. Чай чуть горчил, но она не обратила на это внимания. – Это запутанная история. В которой я не стала разбираться, потому что в своё время мне посоветовали просто забыть про неё. Забыть и научиться жить… по-другому. Я послушалась. Трусиха, наверное, но я полагала, что будет лучше, если я… попробую жить, как есть. Не ввязываясь во всё это…

Арина, протянув руку, погладила женщину по плечу:

- Всё хорошо. Это было правильное решение.

- Спасибо, за чай тоже.

Отставив опустевшую кружку, женщина бессильно закрыла глаза.

- Иди спать.

- Я посижу рядом. Ты скоро заснёшь.

- Да… Хорошо…

От лампы отсветы падали на лицо, заострившиеся скулы, чуть запавшие глаза. А потом Наталья Викторовна уснула. Арина вернулась в комнату, легла в кровать, накрылась и… упала в чужой кошмар.

Это была ночь. За окном – шёл снег. Уже далеко не первый. Снежный покров уже укутал лёгким покрывалом деревья, плотной шубой прикрыл землю. Мороз рисовал на полотнах бесчисленных окон.

По утрам, после ночных морозов, автомобилисты ругались и пытались завести машины. На остановках толпились люди, а простая прогулка по улице красила ресницы, брови, волосы в ледяную краску.

На часах было всего лишь половина девятого, а за окном было уже давным-давно очень-очень темно. Кто-то недавно разбил почти все фонари на улице, так что выглядывать туда совершенно не хотелось.

Наташа сидела за столом, крутя в пальцах ручку. Бизнес-план от неё никто не требовал, но ей самой нужно было понять, в каком направлении развивать клинику. Тонны бумаги, проспектов, карт – она уже не знала, на что смотреть и за что хвататься, чтобы решить, во что именно вкладываться и куда развиваться. Но уже были первые результаты в её центре и именно в её – реабилитационном подразделении, посвящённом травматологии. Первый пациент встал на ноги. Конечно, ещё предстояло не меньше полугода работы, чтобы он начал уверенно ходить хотя бы на костылях, но теперь «Наталья Викторовна» могла поручиться, что после полного курса – он сможет даже бегать.

Это было большое достижение, но стоять на месте было нельзя. Нужно было двигаться дальше и дальше.

А ещё нужно было не вспоминать про того человека, благодаря которому всё это стало возможным… Вспоминать было больно. И совсем немного страшно…

- Наташа! – дед остановился на пороге, улыбнулся: - Сколько можно работать?

- Дед! Имей совесть, - надула губы юная женщина. – У меня не получается составить этот план.

- Может быть, ты слишком спешишь?

- Спешу?

- Да, - дед кивнул. – Дай поработать центру. Посмотри, как идёт работа, что она собой представляет, чего не хватает, чего наоборот слишком много. Посмотри за новейшими разработками. Ты же умница.

- Спасибо тебе, конечно. Но всё-таки, как-то… я бы хотела представлять, что делаю.

- Милая моя, ты слишком много берёшь на себя. Ты не права. Во-первых, позволь всему идти так, как оно идёт. Во-вторых, внимательнее смотри на людей. От людей зависит очень много. Наконец, позволь себе порой плыть по течению, это помогает, и, ещё… Ты не слышишь? Кто-то стучит.

- Да? Поставь чайник. Я сейчас открою.

- Ты кого-то ждёшь, Наташ?

- Нет… - оглянулась она на деда, остановилась у двери, уже когда потянулась к цепочке. – А ты?

- Тоже нет. Знаешь что, не стоит открывать…

- Хорошо, - кивнула Наташа послушно, отошла в сторону и двинулась на кухню. Но не дошла. За её спиной внутренняя дверь в квартиру содрогнулась, по деревянной поверхности пошли ярко-зелёные трещины, буквально светящиеся изнутри.