Титаникус - Дэн Абнетт

Мурлыкали машины. К Тарсесу опустился инъектор.

— Что там?

— Гликопротеиновый стимулятор, смешанный с дозой синтетических гормонов, — ответил один из магосов. — У вас низкий уровень дельта-клеток.

Иглы инъектора вошли в катетер на большой вене, и раствор заструился вниз.

— Вы, конечно, уже познакомились с Принцхорном? — заметил магос.

— Нет.

Магос протянул Тарсесу руку, помогая встать. Модерати поднялся с кушетки. Голова плыла от циркулирующих в крови микстур.

— Сюда, — произнёс магос, провожая его.

И Тарсеса голым представили человеку, который должен был стать его новым принцепсом.

Гвидо Принцхорн плавал в амниотической раке и вроде бы спал. Все линейные Титаны модели Проксимуса требовали амниотического соединения. Принцхорн выглядел молодо, гораздо моложе Тарсеса, почти что мальчик. На мёртвенно-бледном предплечье ярко и чётко выделялась электротату Легио Темпестус Ореста.

Принцхорн открыл глаза.

— Вы Тарсес? — спросил он на бинарном канте. Сигнал исходил из аугмиттеров в основании раки.

— Я, принцепс.

— Тарсес-убийца?

— Я… — начал Тарсес и замолк. Затем склонил голову: — Это был несчастный случай.

— Вы убили магоса органос, — произнёс Принцхорн резкой и элегантной инфоговоркой.

Тарсес кивнул:

— Да, в приступе гнева. Моего принцепса нашли мёртвым — и я потерял самообладание.

Принцхорн, плавающий в густой, вязкой жидкости раки, кивнул.

— Поразмыслив, я всё-таки решил, что буду работать с вами. Я буду оценивать вас, пока мы будем рядом. Исходя из накопленных данных, я считаю вас достаточно компетентным.

— Буду стараться изо всех сил, сэр.

— Я предпочитаю бинарик, Тарсес.

<Извинения>, — ответил Тарсес, переходя на бинарный кант. Ответ выходил из его аугмиттеров быстрыми импульсами. — <Скауген всегда предпочитал голос.>

<Я не Скауген>, — возразил Принцхорн. — <Я чувствую вашу симпатию к умершему где-то на задворках вашего разума. Я — не Скауген. Надеюсь, мы сможем это преодолеть. «Доминатус Виктрикс» должна пойти снова.>

<Должна>, — выразил согласие бинарным потоком Тарсес.

<Вопрос, модерати: как она?> — спросил Принцхорн. Сквозь амниотику поднимались пузырьки.

<Сэр?>

<«Доминатус Виктрикс», как она? Каковы её качества как боевой махины?>

<Вы, конечно, инкантировали бортовой журнал БМУ, сэр?>

<Я постараюсь не считать себя оскорблённым этим вопросом, Тарсес. Журнал транслирован в мои энграммные буферы целиком и полностью. Меня интересует ваша личная оценка.>

Тарсес ощутил в словах принцепса выговор. Он подождал, пока два магоса подойдут и прикрепят металлопротеиназовые рецепторы и онкостатические смывные трубки к клапанам на боку раки Принцхорна. Когда они отошли, сверяясь с диагностическими инфопланшетами, у Тарсеса был готов ответ.

<«Виктрикс» — превосходная махина. Её системы отзывчивы, и она хорошо развивает усилие на низких оборотах, гораздо быстрее, чем многие «Владыки» её возраста или спецификации. Её гироскопы особенно устойчивы для платформы таких размеров.>

<Вы делали сопоставления?>

<Я декантировал бортовые журналы БМУ с других «Владык» в целях самообучения. Некоторые «Владыки», по моему опыту, имеют тенденцию дрожать или колебаться, стреляя из корпусных орудий при повороте в поясе более чем на пятнадцать градусов. «Виктрикс» остаётся точной до тридцати.>

<Принято к сведению.>

<Её ауспик предрасположен к появлению «призраков» при перегреве.>

<Призраков?>

Тарсес кашлянул. Горло не привыкло к длительному кантированию.

<Я имел в виду, что иногда он показывает засветку или ложные изображения. Очень недолго, но…>

<Это необходимо починить>, — произнёс Принцхорн.

<Чинили. Ауспик проверяли и ремонтировали несколько раз. Аберрация остаётся. Я полагаю, что это часть личности её духа.>

Принцхорн не ответил. Тарсес почувствовал, что должен объяснить свои слова.

<Прошу прощения, сэр. По моему мнению, каждая махина обладает уникальной личностью, имеющей свои недостатки и причуды. Двух похожих не найти, даже если они одной модели. Они, в конце концов, живые существа, милостью Омниссии.>

<Принято к сведению>, — ответил Принцхорн. — <«Виктрикс» ведь «Владыка войны» модели Проксимуса, не так ли?>

Тарсес кивнул.

<Легио Инвикта — легион с Проксимуса, сэр. Все наши махины модели Проксимуса. Проксимус — наш родной мир, наша кузница.>

<И уважаемый мир, модерати>, — заметил Принцхорн, — <старая и благородная кузница. Мне выпала честь принять принцептуру в вашем легио, как и бремя адаптации нашей амниотики к вашей системе. Орест — более молодой мир, более молодая кузница. Мы уважаем древность ваших традиций, но тем не менее, я надеюсь, что однажды совершенство нашего производства сравняется или даже превзойдёт ваше. Я человек Ореста, Тарсес. Вас, воина, прошедшего по многим мирам, не шокирует, что я никогда не покидал родной земли?>

<Я целиком и полностью верю в ваши способности, сэр. Вас бы не рекомендовали, если бы у вас было недостаточно мастерства. Могу я спросить, сколько раз вы были в деле?>

<Двести тридцать пять>, — выдал Принцхорн. — <В некоторых рулевым, в некоторых модерати, в последних десяти — принцепсом.>

<Тогда я доволен.>

Принцхорн уставился на него сквозь жидкость и бронестекло.

<Степень вашего довольства мало для меня значит, модерати. Как и я, вы служите Омниссии. Лишь это имеет значение.>

Принцхорн закрыл глаза. Тарсес понял, что может идти.

Он отдался дальнейшим проверкам: плотность костной ткани, объём лёгких, зрительно-моторная координация, контроль типов бета-фазы интерлейкина и плазминогена, пробы на избыточность Коля-Борже, анализ допаминовых рецепторов. Его кровь откачали, очистили и залили обратно. Штекеры продезинфицировали и промыли. Периферию стерли и переписали заново. И приказали явиться на следующий день для замены трёх вживлённых штекеров в верхней части позвоночника.

— Они уже изношены и шатаются, — пояснил ему магос, — и ткани вокруг некротизированы. Завтра мы вживим новые. Это займёт всего восемь или девять часов. По окончании операции мы подтвердим вашу готовность к службе.

Тарсес покинул медицинский центр и отправился пешком по гулким коридорам Антиума к своему жилому блоку. Единственным признаком жизни, который он видел, были снующие субсервиторы. Тарсес ощущал онемелость и лёгкую дезориентацию — обычные последствия перезаписи периферии. Он понимал необходимость очистки старых данных, забивающих подкожные контуры — офицер мостика должен иметь ясную голову и ясный взгляд, — но перезапись периферии всегда оставляла ощущение удручённости и неуютности; пальцы рук и ног словно кололи иголками. Не успеет закончиться ночь, как он уже будет страдать от привычной мигрени.

Принцхорн. Что за человек. У Тарсеса было гадкое предчувствие, что их отношения будут не из приятных. Один лишь этот факт уже не сулил «Виктрикс» ничего хорошего. Союз принцепса и модерати был предметом особым — важнейшим элементом способности махины функционировать в полную силу своих возможностей.

На секунду он вспомнил Скаугена. Из алюминиевых омывающих протоков, встроенных под глазами, выступила капля солёной воды.

Его поселили в двухкомнатном блоке под восьмым западным шлюзом. Когда-то здесь жил модерати из Темпестуса. Помещение было очищено от всех персональных принадлежностей, и Тарсес понятия не имел, что за личностью был предыдущий жилец. Как его звали и на какой махине он служил? Интересно, жив ли этот человек и сражается где-нибудь с Архиврагом на одной из немногочисленных оставшихся на ходу махин Легио Темпестус? Или он уже мёртв и никогда не вернётся, чтобы снова занять своё жилище?

В жилом блоке стояла койка, стул и небольшой стол; за спальным помещением располагалась душевая. Ещё были настенные разъёмы для прямого подключения к инфоканалам доводочной фабрики и ноосфере.

Тарсес долго принимал душ, периодически дотрагиваясь до болезненных шейных штекеров. Конечно, они уже изношены и шатаются.

Осколки и куски металла из задней части черепа хлестнули, словно бритвенно-острый ураган, разбив заднюю часть его раки, срезав ведущие штекерные жгуты, центральную магистраль БМУ и выбросив фонтан амниотики.

Через связь с БМУ ударила боль. Настолько сильная, что мне пришлось выдернуть штекеры, чтобы она меня не убила.

Я закричал:

— Принцепс! Мой принцепс!

Когда Скауген умер, Тарсесу пришлось выдрать штекеры, чтобы спасти собственную жизнь. В него вливался обжигающий поток боли. Он схватился за пучок толстых кабелей и дёрнул. На секунду разум померк, отрезанный от восхитительных видений Манифольда. Тарсес рухнул на палубу, извергая рвоту.