Скандальный дневник - Джулия Лэндон

— Не искушай меня, милая. Я пьян и безумно соскучился по своей жене.

Ему показалось, что по ее телу пробежала легкая дрожь, но в следующее мгновение Эвелин обеими руками схватила кий и оттолкнула Натана. Он потерял равновесие.

— В чем дело, Эви? Ты боишься, что я увлеку тебя в постель?

— Похоже, ты считаешь, себя совершенно неотразимым.

— Было время, когда и ты думала так же. Мне достаточно было только дотронуться до тебя, и ты начинала мурлыкать, как котенок.

Он погладил ее грудь, потом ухватил ее ладонью.

— Тогда я была наивной девчонкой. Теперь же я опытная женщина, знающая толк в мужчинах.

— Вот как? — Он взялся за другую грудь. — У тебя было так много любовников в Лондоне?

— В отличие от тебя я достаточно благоразумна.

Она сильно толкнула Натана, но он только улыбнулся:

— Ты, в самом деле, надеешься, что тебе удастся удержать меня от исполнения супружеского долга?

Она многозначительно улыбнулась:

— Я уверена в этом. — Она опять толкнула Натана, заставив его отступить на шаг назад, бросила кий на бильярдный стол и величаво прошествовала к двери. — Спокойной ночи, Натан, — бросила она с порога и ушла, не дав ему ответить.

Натан на мгновение нагнулся над бильярдный столом, потом выпрямился и посмотрел на руку, которая трогала ее тело, ее грудь. Он сжал пальцы в кулак, разжал их и снова сжал.

Той же рукой он внезапно схватил брошенный женой кий и метнул его в стену.

Глава 8

Ее первая ночь дома была долгой и беспокойной, но Эвелин решила не пасовать перед трудностями. Жизнь в Лондоне изменила ее характер. Кроткая девушка, нежная и ранимая, как оранжерейный цветок, превратилась в сильную и уверенную в себе женщину.

Однако, увидев Натана в бильярдной, она совершенно растерялась. Темные всклокоченные волосы, развязанный шейный платок и этот взгляд… Эвелин не знала, куда деться от его голубых глаз.

Удивительно: почему после стольких лет разлуки прикосновения Натана по-прежнему сильно ее волновали?

События последних двадцати четырех часов так взбудоражили Эвелин, что она не смогла уснуть.

Когда молодая горничная (Эвелин помнила, что ее звали Мод) вошла в ее комнату с чашкой горячего шоколада в руке, она испуганно вздрогнула, увидев, что хозяйка уже встала с кровати и надела старое платье, висевшее в гардеробе.

— Доброе утро, Мод, — сказала Эвелин и взяла чашку, пока бедная девушка ее не выронила.

Горничная присела в реверансе.

Эвелин понимала ее удивление: все в доме знали, что она любит поспать и никогда не встает на рассвете. Не говоря уже о том, что она вообще появилась практически из ниоткуда после трех лет отсутствия.

Мод смущенно опустила глаза и произнесла:

— Его сиятельство сказал, что я буду вас причесывать и помогать вам до тех пор, пока из Лондона не приедет ваша горничная.

— Вот как? — весело спросила Эвелин. — Тогда, пожалуйста, помоги мне приготовиться к завтраку, чтобы прилично выглядеть перед его сиятельством и его гостями.

Надо вести себя, как ни в чем, ни бывало. Натан не должен знать, как он на нее действует. Она не допустит, чтобы тот чувствовал себя победителем!

— Но его сиятельство уехал на целый день, — проговорила Мод.

— Уехал?

— Да, с лордом Ламборном. А лорд Доннелли… — Мод улыбнулась, — лорд Доннелли проспит до ленча, если остальные гости его не разбудят.

— Куда уехал Линдсей? — резко спросила Эвелин, чувствуя легкую обиду: он бросил ее одну в первый же день после ее возвращения в Истчерч! Ей казалось, что столь важное событие требует хоть какого-то внимания.

— Не знаю, мэм, — ответила Мод, берясь за расческу.

— В этом весь Линдсей, — сердито пробурчала Эвелин, — он нисколько не изменился!

— Нет, мэм… — испуганно возразила девушка, когда Эвелин села за туалетный столик, — он изменился. — Эвелин молчала, и горничная немного расслабилась. — Это не очень заметно, но проявляется в мелочах. Он уже не такой, как раньше. — Она покраснела и смущенно улыбнулась: — Ой, не слушайте мою болтовню, мэм! Зря я говорю вам все это.

«Нет-нет, не зря! Говори дальше! Каким стал Натан?» Эвелин улыбнулась отражению горничной:

— Я не видела мужа целых три года, Мод, и хочу знать, как он изменился. Расскажи мне, пожалуйста.

Девушка удивленно похлопала глазами.

— Да я ничего такого не имела в виду, мэм, — быстро пошла она на попятный. — Просто его сиятельство с приятелями уже не ездят на охоту, как раньше, а мистер Брейди, егерь, говорит, кабанов развелось так много, что они уже беспрепятственно разгуливают по полям и пожирают посевы.

«Как странно», — подумала Эвелин. Натан был азартным охотником, возможно, одним из лучших во всей Англии.

— А еще он часто уезжает из поместья, — продолжила Мод. — Наверное, потому, что здесь ему нечего делать: многое, в том числе и оранжерея, пришло в запустение.

Эвелин ахнула от неожиданности.

— Оранжерея? — переспросила она. — Моя гордость и радость? — Это было красивое помещение, полное карликовых фигурно подстриженных апельсиновых деревьев, привезенных из Франции, с уютной зоной отдыха на террасе, рядом с застекленными створчатыми дверьми. Весной она часто устраивала там чаепития. — А как же апельсиновые деревья? Что с ними?

— Не осталось ни одного, — ответила Мод, округлив глаза. — Наверное, продали.

Он продал ее апельсиновые деревья? Она выписала их вскоре после смерти Робби. В тот период Эвелин буквально сорила деньгами — покупала мебель, одежду, — но она говорила себе, что ей нужно отвлечься от мыслей об умершем сыне. Сейчас, когда она оглядывалась назад, это больше напоминало наваждение. Она словно пыталась хоть чем-то наполнить свою опустевшую жизнь.

Тем не менее, оранжерея получилась замечательная. В тот день, когда привезли апельсиновые деревья, Натан стоял на подъездной аллее, широко расставив ноги, наблюдал за разгрузкой фургона, и лицо его все больше мрачнело.

— Ты позволил мне покупать все, что я хочу, — резко напомнила она мужу, предвидя его возмущение.

Он дал ей это разрешение в пылу ссоры, когда она жаловалась на его постоянные отлучки.

— Тебя никогда не застанешь дома, и я знаю, с кем ты проводишь время! — крикнула она ему.

— Я готов уехать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от тебя! — прорычал он. — Ты никогда не бываешь довольной, Эвелин!

Он был прав: она все время чувствовала себя несчастной, но, видит Бог, она пыталась это изменить.

— Я стараюсь, но у меня не получается! Что же мне делать? — сердито спросила она.