Скандальный дневник - Джулия Лэндон

Вооружившись карандашом и бумагой, Бентон переходил вместе с Эвелин из комнаты в комнату. Они обошли все помещения главной части дома, наиболее часто посещаемой гостями и отделенной от того крыла, где располагались комнаты членов семьи.

Эвелин отдавала распоряжения: надо снять и почистить шторы, а если запах табака не исчезнет, заказать новые; заменить ковер в малой гостиной рядом с холлом, так как он весь истоптан грязными ногами.

Они перешли в зеленую гостиную — не такую официальную, но более просторную. В этот момент двое лакеев внесли туда шаткий старый секретер, чтобы Эвелин его осмотрела.

Она уперла руки в бока и удивленно воззрилась на эту рухлядь.

— Вот, пожалуйста, мэм, — сказал Бентон, слабо улыбнувшись. — Теперь у вас есть место, где можно писать письма.

— Да, но раньше у меня был секретер из вишневого дерева. На нем еще были такие симпатичные завитушки, инкрустированные золотом. — Она крутанула рукой в воздухе. — Где он сейчас, Бентон?

— Тот секретер отправили маркизе Садли.

— Маркизе?

Насколько помнила Эвелин, у свекрови было полно секретеров. Зачем ей понадобился еще один? Но Натан всячески заботился о своей маме, и три года назад Эвелин казалось, что она относится к этому с пониманием. Если бы он отправил ее секретер три года назад, она бы улыбнулась и сделала вид, что ей все равно.

Но теперь она уже не была той покорной наивной дурочкой. Многое изменилось в ее жизни.

— Его сиятельство вспомнил, что на чердаке есть этот секретер, — продолжил Бентон. — Миссис Гиллет смазала его маслом.

— Лучше бы она его сожгла. — Как писать за этим ветхим столом, который того и гляди развалится? — Но все равно передайте ей от меня «спасибо», — добавила Эвелин.

— В выдвижном ящике есть писчая бумага и чернильница, — сообщил Бентон.

— Писчая бумага? — Она взглянула на дворецкого, тот удивленно заморгал. — У нас что, нет пергамента?

— Есть, миледи. Но его сиятельство просил дать вам именно писчую бумагу. Он сказал, что пергамент надо экономить, а вы, скорее всего, будете вести обширную переписку с Лондоном.

— Ну что ж, он прав. Я напишу много писем. Так много, что ему понадобится карета, чтобы все их отправить! Мне нужно больше бумаги, Бентон! Принесите мне, пожалуйста, несколько коробок! И снарядите карету, чтобы отвезти мои письма в Лондон!

Бентон криво усмехнулся.

— Мистер Бентон, — сказал один из лакеев, — с вами хотела поговорить кухарка.

— Вы позволите? — спросил он.

— Да-да, конечно, — отозвалась Эвелин, махнув рукой и не отрывая глаз от секретера. — Я здесь сама разберусь.

Когда Бентон с лакеем ушли, она толкнула секретер рукой, и он зашатался на хлипких ножках.

— О Боже! — пробормотала Эвелин и пнула одну ножку ногой.

Она слегка подкосилась внутрь. Эвелин пнула сильнее, и ножка отлетела.

Четверть часа спустя секретер был окончательно разломан. Эвелин вышла в холл. Она наглоталась пыли и теперь хотела подышать свежим воздухом.

Во дворе дул холодный западный ветер. Поплотнее запахнувшись в плащ, Эвелин обогнула дом — путь был не ближний, но она не могла даже издали смотреть на церковное кладбище, где был похоронен Робби.

Однако ей пришлось пройти мимо небольшого розария, разбитого под окнами утренней комнаты, в которой она заметила у Робби первые признаки смертельной болезни. Не удержавшись, Эвелин заглянула сквозь решетку изгороди. Розарий совершенно зарос. На земле валялись гниющие лепестки, а цветы печально свисали с длинных кривых веток.

Почему за садом никто не ухаживает? Где же садовник, черт возьми?

Она пошла дальше.

Оранжерея оказалась не в лучшем состоянии. Кусты перед большими застекленными дверями превратились в заросли, траву давно не постригали. Вдобавок ко всему дверь была заперта на ржавую старую щеколду, которую Эвелин, как ни старалась, не смогла сдвинуть с места.

— Проклятие! — раздраженно бросила Эвелин, осмотрела ряд окон и кусты ежевики, росшие безо всякого ухода, подняла юбки, плащ и шагнула за куст к оранжерее.

Подол плаща зацепился за ветку. Эвелин рывком освободила его и начала осторожно пробираться между кустами и стеной оранжереи, пока не поравнялась с первым окном.

Защитив глаза от света руками, она прижалась лицом к стеклу и заглянула внутрь. Окно было таким грязным, что Эвелин ничего сквозь него не увидела. Она двинулась дальше, припадая к каждому окну, и, наконец, нашла такое, в которое можно было хоть что-то разглядеть.

Что же она увидела? Пустую оранжерею! Не было ни карликовых апельсиновых деревьев, ни мебели, которую она так тщательно выбирала, ни красивых живописных пейзажей, некогда висевших на стенах.

Эвелин отступила назад, огляделась по сторонам и, нагнувшись, подняла с земли камень, потом размахнулась, прицелилась и со всей силой швырнула камень в окно. Стекло разлетелось вдребезги. Рукавом выбив осколки, она осторожно нагнулась вперед и заглянула внутрь.

Глава 9

Джек Хейнз, четвертый граф Ламборн, пребывал в веселом расположении духа: он обыграл Аарона Мейджора, офицера Королевского драгунского полка, на двести фунтов стерлингов.

Линдсею повезло меньше. У него были хорошие карты, но он выглядел каким-то рассеянным: казалось, его что-то сильно тревожило. И Джек догадывался что. Он удивился больше всех, увидев в аббатстве графиню. Честно говоря, он думал, что этот брак давно распался.

Ладно, вот вернется Уилкс и расскажет ему, в чем здесь дело. Между тем Линдсей, против своего обыкновения, рано закончил игру, швырнув свои карты на стол и залпом допив эль.

— Простите меня, джентльмены, — сказал он. — Что-то я сегодня не в настроении.

Джек чуть не упал из кресла. Уж кто-кто, а Натан был готов к развлечениям в любое время дня и ночи, и, слава Богу! Джек умер бы от скуки в этой деревенской глуши, если бы не азартная натура его лучшего друга.

— Прошу прощения! — воскликнул Мейджор. — Вы не уплатили долг, милорд!

— Да-да, — сказал Линдсей и похлопал по карманам своего жилета: — Я думал, что взял с собой банковский чек. — Он нахмурился: — Наверное, я забыл его, Мейджор. Я пришлю к вам моего слугу, он привезет чек. До свидания.

С этими словами он размашисто вышел из комнаты — плащ хлопает по лодыжкам, шляпа низко надвинута на лоб.

— Он должен мне сто фунтов, черт побери! — сердито проворчал Мейджор.

— Успокойся, приятель, — миролюбиво сказал Джек, загребая свой выигрыш. — Ты прекрасно знаешь, что Линдсей отдаст долг. — Он встал и с улыбкой взглянул на Мейджора: — Ну что, кажется, игра закончена?