Синайский мираж - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте. Прошу проходить и садиться.
Никакой мебели, за исключением низенького столика в углу, не было, но зато в избытке были цветастые ковры, в живописном беспорядке лежавшие вдоль стен.
– Увы, – сказал незнакомый мужчина и развел руками. – Никаких кресел или даже стульев предложить вам не могу. Что поделать – пустыня. Чужой для нас мир. Так что рассаживайтесь на ковры.
Пленники осторожно прошли и, с недоверием косясь на разговорчивого мужчину, расселись.
– Не хотите ли чаю? – участливо спросил мужчина. – У этих арабов замечательный чай. Правда, он несколько непривычен для нашего вкуса, но, как говорится, выбирать не приходится.
– Хотим, – сказал Никита.
– Прекрасно! – воскликнул мужчина. – Тогда прошу меня извинить, я на минутку отлучусь, чтобы дать распоряжения.
И он вышел из комнаты. Пленники остались одни.
– И что это за гусь? – недоверчиво спросил Алексей. – Вот как шпарит по-русски! Без всякого акцента!
– Ясно одно: он не наш, не советский, – сказала Марина. – Наш бы повел себя совсем по-другому…
– Откуда он взялся здесь, в пустыне, среди арабов? – проговорила Анастасия. – Не нравится он мне.
Никита же не сказал ничего, лишь приложил палец к губам и указал глазами на дверь. Это означало, что всем нужно помолчать, потому что, возможно, их подслушивали.
Вскоре вернулся мужчина. Он нес большой медный поднос, на котором стоял чайник, четыре чашки, а в отдельных небольших блюдцах горками были насыпаны сушеные фрукты и какие-то восточные сласти. Мужчина поставил поднос перед журналистами и сам уселся напротив.
– Прошу, – сказал он, – угощайтесь. С вашего позволения я тоже выпью чашечку. Жара здесь просто невыносимая. А местный чай хорошо освежает.
И не дожидаясь никаких ответных слов от пленников, мужчина собственноручно стал разливать чай в чашки.
– Прошу, – повторил он. – Почаевничаем.
– Вы кто? – спросил Никита, беря чашку. Чай был горячим, пар от него благоухал неведомыми, но приятными и смутно будоражащими обоняние запахами. У Никиты на миг закружилась голова.
– Я‐то? – спокойно переспросил мужчина. – Можете называть меня Ник. По-вашему – Николай.
– По-нашему? – спросил Алексей.
– Я американец, – сказал Ник. – Только сегодня я прибыл в это стойбище. – Он отхлебнул из чашки, зажмурил глаза, смакуя. – Да вы пейте. Угощайтесь арабскими деликатесами. Торопиться нам некуда… Итак, я – американец и прибыл сюда исключительно затем, чтобы выручить вас из беды, в которую вы угодили.
– Вот как, – сказал Никита.
– Да, именно так, – подтвердил Ник. – Именно так, уважаемый Никита Снегов. Я правильно назвал ваше имя? Вас ведь так зовут?
– Откуда вам известно мое имя? – спросил Никита.
– О, мне известны и другие имена! – воскликнул американец. – Алексей Кудря, Анастасия Величко, Марина Прокопьева. Все верно? Я даже знаю имя того, кого эти варвары вчера застрелили… Евгений Генералов – не так ли?
– Да, его застрелили, – мрачно подтвердил Никита.
– Варвары, скоты! – Ник поставил чашку на поднос. – Будьте уверены, они свое получат! Мы этого так не оставим! Я уже предпринял кое-какие меры, чтобы виновные понесли наказание! Уж можете мне поверить!
– Что вы от нас хотите? – спросил Никита.
– Вопрос по существу, – одобрительно произнес Ник. – Хотя и несколько преждевременный… Для начала я скажу вам, каким образом я очутился здесь. Впрочем, здесь все просто. Услышал, что вы попали в беду, и прибыл. О, конечно же, я не один. За моей спиной – моя страна. Вся мощь моей страны!
– Действительно, все просто… – сказал Никита. – Услышали – и прибыли.
– Именно так, – подтвердил Ник. – Ваша страна никого не послала к вам на выручку, а моя – отреагировала мгновенно. Хочу, чтобы вы задумались над этим. И по возможности сделали выводы. О нет, не для меня! Для себя самих!
Журналисты промолчали. После паузы Никита спросил:
– А этот Гюрза – он кто?
– Бандит, – ответил Ник. – К сожалению, таких, как он, здесь немало. Несмотря на то, что это пустыня и, казалось бы, людей здесь проживает не так и много. А что вы хотите – война! Она всегда плодит бандитов. Думаю, вам известна эта очевидная истина.
– И что же, – проговорил Алексей, – вы вот так вот запросто явились к бандитам, и они вас не тронули, поселили в роскошных апартаментах, поят чаем и кормят деликатесами…
– Именно так все и есть, – согласился Ник. – Хотя, конечно, все не так и просто и есть множество нюансов, но… Видите ли, наша страна имеет, так сказать, некоторое влияние на всю эту публику – я имею в виду Гюрзу и ему подобных. Потому-то он и вынужден изображать гостеприимство.
– Значит, мы можем считать себя свободными? – спросил Никита.
– Видите ли, в чем дело… – Лицо Ника стало предельно серьезным. – Все не так просто, как хотелось бы. Я уже упоминал о некоторых, так сказать, нюансах… К сожалению, это такие нюансы, которых избежать очень трудно. Даже при всем могуществе и авторитете моей страны. Да… А вот если эти нюансы выполнить, тогда, конечно же, вслед за их выполнением последует и ваша свобода.
– И что же это за нюансы? – спросил Никита.
– Это очень тонкие нюансы, и потому ответить на ваш вопрос кратко я просто не в состоянии. – Ник встал, прошелся по комнате, затем опять уселся напротив журналистов. – Чтобы их понять, необходимо совершить хотя бы небольшой экскурс в дебри большой политики. Без этого, увы, никак.
Ник опять встал, опять прошелся по комнате и вновь уселся напротив журналистов.
– Что касается лично меня, – сказал он, – то я готов просто-таки немедленно вызволить вас из лап этого бандита Гюрзы. Но… Одних только моих усилий не хватит. Здесь нужна помощь той силы, которая стоит за мной. То есть помощь моей страны. И вот моя страна меня спросит: а для чего ты собираешься вызволять этих четырех несчастных? Они – наши враги. Наши идеологические враги. Они прибыли, чтобы снять фильм, заведомо искажающий правду и, следовательно, порочащий нас.
– Откуда вам известно, что именно мы снимали? – удивилась Анастасия. – Пленка еще не проявлена…
– Ну, – улыбнулся Ник, – разве это так сложно – проявить пленку? Проявили, посмотрели то, что вы отсняли, сделали выводы… Право, это такие пустяки… Так вот. Нужно ли их освобождать, задается сейчас вопросом мое правительство. Какой в том прок? Вот, стало быть, как стоит вопрос, и я пока не знаю, что мне отвечать на него. А если я на него не отвечу, то все мои усилия по вашему освобождению пропадут даром. А отсюда – следует вывод…
– А отсюда следует вывод, – перебил Ника Алексей, – что
