Привычка умирать - Мария Симонова

Итак, я приступил к операции “освобождение меня из-под стражи”. Начал с того, что разделил возмущение соседей, поведав им “в порыве откровения” о своих проблемах: у меня, мол, семь человек заразных больных, нуждающихся в срочной госпитализации, направляюсь, мол, прямо из очага заболевания за дежурной бригадой медиков, а меня бесцеремонно задерживают. Не успел я все это в общих чертах изложить, как вокруг образовалось мертвое пространство — все пленники сместились к противоположному краю камеры, а нервный с портфельчиком стал барабанить в дверь.

— Вы не имеете права держать нас в одном помещении с этим человеком! — заявил он охраннику, тыча пальцем в моем направлении. — И не притворяйтесь, будто вы не знаете, — закричал он, видя непонимание в глазах бойца, — что это служащий из карантинных миров!

Тут я поднялся и с раздражением вскричал:

— Да, ну и что? — Губы мои при этом возмущенно подрагивали. — Это моя работа! Я только сказал им, — апеллировал я к охраннику, — что выявил сегодня несколько случаев заболевания аспидом. Но это еще не значит, что я заразен! Мой долг — срочно изолировать больных! — добавил я жестким, воистину профессиональным тоном. Эта фраза догнала охранника уже в коридоре: он скрылся, а через некоторое время голос из-за двери велел выходить Джейку Муру (то есть мне, в соответствии с отобранным документом).

Покинув “изолятор”, я поначалу обнаружил вокруг себя полное безлюдье: оказывается, все военнослужащие, водрузив на лица шлем-маски, очень оперативно передислоцировались в ту часть зала, где за дежурной стойкой находились двое оперов. Опера, пребывавшие в штатском, масок не имели и заменили их носовыми платками: впечатление складывалось такое, что у обоих внезапно пошла носом кровь или их прохватил насморк.

— Просим извинить, что не сразу обратили внимание на реквизиты санитарной службы, — очень любезно прогундосил один из них, утопая носом в платке. Он кивнул на стол, где на самом краю лежали мои парализатор и ксива. Документ был создан (а ни в коем случае не состряпан) мною на базе того, что я прикарманил на Гонолулу, и, само собой, изрядно подкорректирован: я состоял теперь в должности санитарного инспектора при Институте Вирусологии АН ОБСЕ! И главное — такой сотрудник со вчерашнего дня действительно числился у них в штате и даже проходил в бухгалтерии, хоть в АН об этом и не подозревали.

— Вам нечего опасаться! — поспешил я с оправданиями. — Понимаете, аспид, или, как мы говорим, Aspis Impassibilis, — блеснул я не зря почерпнутым за эти дни знанием предмета, — передается воздушно-капельным путем, но лишь при близком контакте с больным или заразившимся. А мне сегодня посчастливилось лишь выявить очаг заболевания. Представьте, целая семья! — Говоря, я одновременно не забывал прибирать со стола свои вещички.

— Рискованная у вас работенка, — заметил второй, делая вид, что сморкается.

— Не больше, чем у вас, — усмехнулся я. — Тут ведь главное что?.. — я слегка подался вперед. Они отпрянули, глядя на меня с тревогой поверх своих утирок: “Да уберешься ли ты когда-нибудь восвояси, зараза ходячая!” — читалось в вытаращенных глазах. — Локализовать носителей инфекции в кратчайшие сроки! — объяснил я и сел на любимого конька: — В то время, как мы тут с вами беседуем, больные контактируют со здоровыми людьми, и область заражения стремительно расширяется! Вы не представляете, какие это может иметь последствия! Мне так приятно было найти в вашем лице понимание!..

— Да-да, а теперь прошу на выход… — Первый уже с откровенным раздражением сделал широкий жест в сторону портальной камеры.

По опустевшей по случаю моего прохода площади я двинулся в указанном направлении, набрал на щитке код и, уже входя на пусковую площадку, услышал обрывки дальнейших распоряжений:

— Всех отпустить, немедленно! Бойцам по сто грамм спирта и дезинфекционные процедуры. Трофимчук, раздашь документы арестованным. Что значит, пусть сами берут? Почему ты решил, что они заразные? Тебе же сказали, что это исключено…

Двери порта схлопнулись, тут только я позволил себе широкую ухмылку: не зря все же потратил полдня на возню с подметной ксивой — вот и пригодилась грамотка! Можно было только позавидовать прочим задержанным, как повезло им с соседом — со мной то есть.

Три следующих адреса чейнет-прокси я миновал без приключений. И наконец “прыгнул” в нужную мне точку, размышляя по дороге: пусть-ка теперь попробует кто-нибудь меня отследить — мои им соболезнования и пламенный привет.

Я оказался на небольшой, светлой приемной площадке под дулами четырех парализаторов — стандартный, не обещающий никаких сюрпризов охранный набор. В стене справа открылась щель, куда мне надлежало вставить документ; я так и сделал, выбрав на сей раз второй из двух имеющихся у меня “корешков” — пропуск. Сам по себе он значил немногое, важно было серебристое пятнышко — капля величиной с горошину в левом нижнем углу, активированная мною прикосновением пальца. Она являлась мобильным перехватчиком, способным самостоятельно двигаться по узлам системы, подключаясь к цепям управления. Капля была запрограммирована на молекулярном уровне. Любимые мною жучки-шпионы давно отошли во вчерашний день: подпольная наука не сидела в отведенных ей законодательством не столь отдаленных местах и, соответственно, не стояла на месте.

Между тем проверка шла своим чередом: из стены выдвинулся генный анализатор. Я сунул в него палец, заранее снабженный специальной насадкой — лишней фалангой с генным материалом “шаблона”. А к моему лицу уже опускался сканер — сверять сетчатку. Моя сетчатка, само собой разумеется, не соответствовала имевшейся у них в картотеке, потому я пока стоял столбом, не торопясь снимать очки-консервы. Как бы стремясь побудить меня к действию, в локоть ткнулся сенсор для сличения папиллярного рисунка. Честно говоря, не предполагал, что уже на общем входе будут так тщательно шерстить.

Не предполагал, да — но готовился к худшему: фаланга должна была притупить бдительность стража на те пять—семь секунд, что требовались капле для полного внедрения. Здешняя система с ее набитой базой данных не могла быть так же оперативна, как моя, имевшая в справочнике лишь три персоны — в этом состояло единственное допущение, которое я позволил себе при разработке плана. Если смотреть правде в глаза — очень рискованное допущение.

— Будьте добры, снимите очки, — раздался безэмоциональный компьютерный голос. Помолчал и добавил: — Будьте добры, положите руку на сенсорную панель.

Вполне резонные требования заставили меня тайком усмехнуться: защита, сработанная мною, уже всадила бы, в подобного гостя нейроимпульс и вовсю сигналила бы о проникновении врага. Эта же пока еще разбиралась, штудируя свои богатые архивы.

Снимая очки, я неловко уронил их, не переставая мысленно отсчитывать секунды: “Четыре… Пять…” — Выпрямился (“Шесть…”), потер переносицу, как бы с непривычки без очков (“Семь!”) и наконец опустил левую руку на анализатор, одновременно хорошенько раскрывая глаза для лазерного сканера.

Потянулось время. Страж не проявлял признаков беспокойства: капля уже хозяйничала в его базе, обеспечивая мне зеленую улицу.

Вскоре передо мной отъехала в сторону дверь, и я получил возможность вступить на запретные территории.

Помещение оказалось необычным: поражало изобилие зелени. Повсюду произрастали экзотические кусты и пальмы, по стенам ползли лианы (скорее всего искусственные), словно кто-то пытался — и довольно успешно — придать залу вид оранжереи. На общем, воистину маскировочном фоне не сразу замечались двое, сидевшие за стеклом, напоминавшим местами зеленую изгородь. Одеты они были в зеленые халаты и шапочки — точнехонько под цвет растительности, выделялись лишь липа — памятные, азиатские, только на сей раз без очков. Вот и я не торопился водрузить свои обратно на нос: поменьше жестов, обращающих на себя внимание; я здешний винтик, пешка, безликое создание, бессчетное количество раз проходившее этим путем. Ни малейшей заминки или удивления, ни тени замешательства. Все это не из стремления подобраться поближе и внезапно прикончить стражей, а только ради притупления их бдительности: не стоило сразу убирать “консьержей”, для которых я был своим. Рано или поздно тревоги не избежать, но все же лучше поздно.

Я остановился перед ними с невозмутимым видом, не глядя по сторонам и даже не косясь — с чего бы мне зыркать глазами в собственной родной конторе, где я, по легенде, знаю каждый закуток?

Молчание дежурных “медбратьев” вселяло тревогу: моя физиономия, хоть и являлась копией их собственных, вполне могла показаться им чужеродной и в высшей степени подозрительной. Я уже оценивал на взгляд разделяющее нас стекло, прикидывая мысленно, задержит ли оно нейроимпульс и насколько воспрепятствует лазеру, когда один из них заговорил: