Святые наших дней - Митрополит Иларион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лесоповал в Каргопольлаге
По прибытии в пункт назначения все заключенные были обриты наголо. Но волос и бороды священника не тронули. Так и ходил он впоследствии среди заключенных с бородой и длинными вьющимися черными волосами.
Рассказы отца Иоанна о времени, проведенном в лагере, напоминают «Записки из Мертвого дома» Достоевского. Вот, например, как он рассказывает о том, как впервые за несколько месяцев смог помыться в арестантской бане:
– Получив неподъемную деревянную шайку и обмылок, все стали смывать с себя поты тюремных скитаний. Я это мыло и воду использовал, чтобы намылить голову. Подхожу к баку с водой, возле него страж из уголовников. Прошу: «Дайте водички?» – «Не положено». Неожиданно из соседнего бака слышу голос, в нем, оказывается, кто-то моется. «Батя, ты чего там? Иди сюда!» – это вор в законе голос подал. Иду. «Давай шайку, – начерпал, – используешь, приходи еще». Так я первый раз помылся. Остальным пришлось ходить намыленными до следующей бани.
Нары внутри лагерного барака
В течение первого года отец Иоанн работал на лесоповале. Это была тяжелая физическая работа, начинавшаяся в шесть утра. Лес валили, пилили и разделывали на лютом морозе. Некоторые не выдерживали тяжелых условий и умирали.
Большинство заключенных были уголовниками, некоторые относились к категории политических. В бараке заключенные ночевали на трехъярусных нарах. Священник становился свидетелем и драк, и поножовщины, и убийств. Матерная ругань висела в воздухе.
Но воспоминания отца Иоанна об этом времени окрашены не столько горечью, сколько юмором. Он совсем не идеализирует себя:
– Получив посылку от духовных чад, я раскладывал ее содержимое на паечки под матрасом по числу нуждающихся в настоящий момент в утешении. И как радовали меня потеплевшие, а иногда и слезой просветлившиеся глаза, доселе пугающие мрачной непримиримостью к жизни и людям. Но однажды в посылке оказался единственный свежий помидор. Разделить его было невозможно, отдать целиком стало жалко. Полюбовавшись им, я скрылся под одеяло и надкусил помидор. И тотчас послышались возгласы: «Кто-то ест свежие помидоры!» Для меня же исчез и аромат, и вкус. Давясь, я заглотил помидорину, чтобы скорее исчезло о ней всякое напоминание, заодно и угрызения моей совести.
Письмо отца Иоанна из лагеря духовным чадам
Однажды он лежал на третьем ярусе тюремных нар тяжело больной и помышлял о скорой смерти. Но произошло неожиданное:
– Внизу в бараке шла своя жизнь. Вдруг в нос ударил пряный запах домашнего уюта и забот – так могла пахнуть только колбаса домашнего приготовления. В голове промелькнула мысль: «Вот съел бы такую сосисочку и непременно бы поправился». И не успел я еще освободиться от навеянного ароматом помысла, как услышал голос: «Иван Михайлович, а Вы не съели бы сосисочку?» И Богом данное угощение действительно оказалось целебным. На другой день я был уже на ногах.
В лагере у отца Иоанна стало ухудшаться зрение. Об этом он писал близким: «Состояние моего зрения требует все более и более строгого режима. Пишу и читаю только с помощью лупы, так как никакими очками моя близорукость не корректируется. Но при всех моих скорбях я постоянно благодушествую и преизобилую духовной радостью, делясь ею со всеми ищущими ее. За все благодарю Господа, укрепляющего и утешающего меня, раба Своего».
Письма последующего периода, несмотря на тяжелые условия лагерной жизни, наполнены радостью: «Радуюсь и благодарю за все нашего Спасителя. Радости и скорби – наши постоянные спутники жизни, посылаемые нам от Господа, которые надлежит нам принимать с благодарностью и полной покорностью во всем Его Святой воле, спасти нас хотящей…»; «Слава Всевышнему за все Его благодеяния».
В марте 1952 года отца Иоанна переводят с лесоповала на работу в бухгалтерию. Условия жизни становятся менее суровыми. У священника появляется возможность читать книги, и он просит духовных чад присылать их ему. Но только те, что напечатаны очень крупным черным шрифтом, так как читать их ему очень трудно, даже с лупой. Также он просит прислать ему «крестики со шнурочками, один из них серебряный, иконки малого размера, венчики и молитвы разрешительные, жидкость для удаления татуировки». Это уже для заключенных.
Вот как вспоминает об отце Иоанне один из его сокамерников:
– Я прочитал Библию – всю, от начала до конца. Эту книгу книг дал мне Иван Михайлович Крестьянкин… Познакомился я с ним весной 1951 года, когда отца Иоанна сняли по состоянию здоровья с общих работ. Помню, как он шел своей легкой стремительной походкой – не шел, а летел – по деревянным мосткам в наш барак, в своей аккуратной черной куртке, застегнутой на все пуговицы. У него были длинные черные волосы… была борода, и в волосах кое-где блестела начинающаяся седина. Его бледное тонкое лицо было устремлено куда-то вперед и вверх. Особенно поразили меня его глаза – вдохновенные глаза духовидца. Он был чем-то похож на философа Владимира Соловьева, каким мы знаем его по сохранившимся портретам. Иван Михайлович – так звали его в нашем лагерном быту, так звал его и я – поселился рядом со мной, на соседней «вагонке». Мы быстро и прочно сблизились. Одно время даже ели вместе, что в лагере считается признаком взаимной симпатии. Когда он говорил с вами, его глаза, все его лицо излучали любовь и доброту. И в том, что он говорил, были внимание и участие, могло прозвучать и отеческое наставление, скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента. Много и подолгу беседовали… Любовь к Богу и к людям – вот что определяло все его поведение, светилось в его глазах, вот о чем говорил он весь, летящий, устремленный вперед…
В сентябре 1952 года из-за плохого зрения отец Иоанн был освобожден от должности бухгалтера и отправлен в дезинфекционную камеру, где занимался выжиганием паразитов из рабочей одежды заключенных.
В октябре он пишет духовным чадам: «Радуюсь и скорблю вместе с вами. Действенность святых молитв всех своих духовных детей я постоянно ощущаю душой и сердцем. Благодаря молитвам Церкви мой внутренний мир наполнен одной Божией любовью, а душа, постоянно стремясь к вечности, все переносит с радостью и покорностью во всем воле Божией, хотящей всех нас спасти и привести в Царство Небесное. Никогда ни о чем не беспокойтесь! Бодрствуйте и не унывайте! Молитесь и за все воздавайте благодарностью Господу».
И еще одно письмо с выражением радости и благодарности Богу: «Я благодушествую и радуюсь, за все благодарю Господа, осыпающего меня грешного Своими бесконечными милостями. Слава Ему Человеколюбцу за все-все! Ни в чем не имею недостатка: во всем ощущается Святая Промыслительная десница Божия и беспредельная любовь верных чад Его ко мне, убогому узнику. Любви Его несть предела!»
Похороны И. В. Сталина
В ноябре его перевели в землянку, которую он вместе со своим сокамерником благоустроил и превратил в некое подобие монашеской кельи. После двух лет пребывания в общих камерах с заключенными это было существенным улучшением жилищных условий.
Почти три года
