Любовь Сейдж - Сандра Браун

— Боже мой, Сейдж, — прошептал он, наконец оторвавшись от нее и не скрывая своего изумления.

Веки ее налились такой же тяжестью, как и все тело. Она едва могла поднять их. Позже ей наверняка придется горько пожалеть обо всем, но сейчас Сейдж просто умерла бы, если бы Бойд перестал целовать ее.

Очевидно, он чувствовал то же самое, потому что повлек девушку в глубь конюшни, чтобы никто ненароком не заметил их. Молодой человек остановился только тогда, когда Сейдж уперлась спиной в перекладину первого стойла.

Здесь в глубине конюшни у нее перехватило дыхание: запах животных, и свежего сена, и старых кож… и запах Харлана! Запах мужчины и одеколона, запах улицы и зноя. Здоровый. Сексуальный. Сильный.

Едва Харлан снова наклонил голову, как Сейдж сама нашла его губы. И когда его язык проник ей в ласково зовущий рот, парень издал какой-то низкий утробный звук, полный страсти, и весь изогнулся, вжимая ее в себя, а себя — в ее мягкое, податливое тело. Сейдж обвила его голову руками, утопив пальцы в мягких волосах.

Они лишь на минуту отстранились друг от друга, чтобы перевести дыхание: у обоих гулко бились сердца, оба задыхались от страсти, тела их горели огнем неутолимого желания, а бедра сводило от вожделения.

— Боже мой, — прошептал Харлан, снова пряча лицо у нее на шее.

Он жадно целовал Сейдж, широко открыв рот и прикусывая кожу зубами. Когда-то девушка грозилась убить того, кто оставит какой-нибудь след на ее теле. Теперь же, запрокинув голову и лихорадочно шаря руками у него по спине, Сейдж только поощряла его поцелуи.

Сначала Харлан целовал шею девушки только у воротничка. Потом расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке и покрыл поцелуями упоительную впадинку на горле. Сейдж лишь стонала от наслаждения и выгибалась ему навстречу, прижимаясь еще плотнее. Харлан расстегнул вторую пуговицу, затем третью. Когда они уже не мешали, парень жадными губами проник в благоухающее пространство.

Ему неожиданно захотелось посмотреть на нее, и он поднял голову. Груди Сейдж беспрестанно волнующе вздымались, поднимались и опускались, чуть ли не выпрыгивая из прозрачных кружевных чашечек низко вырезанного бюстгальтера. Тонкие как паутинка кружева едва сдерживали набухшие и напряженные соски.

— Боже мой, Сейдж! — еле слышно выдохнул Харлан и взял в руки каждую грудь.

Глаза ее закрылись, послышался длинный вздох и ошеломляющее:

— Да!..

Харлан, поглаживая ее груди ладонями, ласкал пальцами соски.

— Да, да…

Она стонала и слегка покачивалась.

Вдруг девушка перестала чувствовать его руки и тепло. Она с трудом открыла глаза и поискала его взглядом. Руки, которые так нежно ласкали ее, теперь были решительно спрятаны в карманы брюк, как будто им не доверяли. Правда, Харлан еще не отвел взгляда от ее грудей и, досадуя на себя, кусал губы.

Сейдж как будто очнулась от гипнотического сна. Осознай она вдруг, что она разгуливает перед публикой обнаженной в какой-нибудь интермедии, и то бы так не разозлилась на своего гипнотизера. В ту же секунду девушка подскочила к Бойду и изо всех сил хлестнула его по лицу.

К своему ужасу, Сейдж обнаружила, что ударила парня не за то, что он сделал, а за то, что не сделал.

Потирая щеку, молодой человек хмыкнул:

— Вроде сработало.

— До этого даже и не дошло, — сказала Сейдж глухим, дрожащим от гнева голосом. — Тебе нечем хвалиться. — Она стала неуклюже застегивать блузку, потом бросила это хитроумное занятие и прикрыла грудь, натянув на себя жакет. — Я совершенно ничего не почувствовала.

— Я не о себе и не о своих попытках, — спокойно заметил Харлан. — Я имел в виду тебя, твои попытки.

То ли он нес бессмыслицу, то ли Сейдж была слишком зла, чтобы осознать, о чем идет речь. Она откинула назад растрепанные волосы.

— О чем ты? Впрочем, мне все равно.

— Я говорю о твоей неудавшейся попытке избавиться от меня.

Сейдж тупо уставилась на него, пытаясь ухватиться за какую-нибудь спасительную мысль. Ее непонимание, похоже, стало его раздражать, и, покусывая нижнюю губу, Харлан сказал:

— Мне совершенно ясно, что ты замышляла, Сейдж.

— Я ничего не замышляла!

Бойд насмешливо фыркнул.

— Я ведь не вчера родился. — Потом, подойдя ближе и наклонившись к ней, добавил: — Женщина никогда молниеносно не превратится из сосульки в секс-бомбу, если у нее на это нет причины.

— Сосулька? Секс-бомба? Причина?

Сейдж, казалось, мучилась сомнениями, на какое из слов отреагировать в первую очередь.

— У тебя есть все основания хотеть избавиться от меня. И ты надеялась меня спровоцировать, а потом с воплями броситься к своим братьям, разве нет?

— Что?! — произнесла Сейдж и тут же онемела от изумления.

— Да, да! Ты думала, что стоит мне связаться с тобой, как они выкинут меня отсюда, как пробку. Расчет в общем-то верный. Только у тебя ничего не получилось. — Харлан снова взглянул на ее грудь. — Ты почти добилась своего, но я пришел в себя как раз вовремя.

С этими словами молодой человек повернулся и зашагал к выходу.

Какую-то долю секунды Сейдж смотрела ему вслед. Потом бросилась за ним, схватила за рукав и быстро развернула лицом к себе.

— Никогда в жизни меня не обвиняли в такой гадости и подлости, такой… За кого ты меня принимаешь?

— Ты — лгунья.

— Нет, я не лгунья.

— Вполне могла бы меня одурачить. Ты же не сказала своим, что Казанова тебя бросил.

— Меня никто не спрашивал.

— Но он все-таки бросил тебя. Ведь еще недавно между вами были не только поцелуи и примирения.

Сейдж ощущала себя разоблаченной преступницей. Бойд зло рассмеялся.

— Да, я врала тебе! — закричала Сейдж. — Но семье я не врала.

— Ага, просто молчала, когда речь заходила о Трейвисе.

— А тебе-то что за дело?

— Никакого! И пусть так и будет. Не впутывай меня больше в свои дела.

— Я ничего подобного и не пыталась сделать.

Одна из бровей Харлана поползла вверх.

— Правда?

— Да, — с вызовом сказала Сейдж. — Правда.

— Тогда зачем ты целовала меня таким образом?

Девушка открыла было рот, чтобы отбрить его как следует, но вдруг поняла, что ответить ей нечего. Она тотчас закрыла рот и отвернулась.

— Скажи, — начал Харлан и медленно стал приближаться к ней, Сейдж пришлось даже чуть отступить. — Может, ты потеряла голову по-настоящему, когда мы целовались? Я думал, все эти вздохи и стоны, объятия и царапанья были просто притворством. Неужели ты действительно что-то чувствовала? Неужели все эти просьбы, мольба, твои «да, да» были искренними?