Остров Укенор - Анна Удьярова

становилось холоднее. Где-то внизу, на улице у холма, звякнул колокольчик: кто-то пришёл домой слишком поздно или вышел слишком рано. Ночной город замер перед прыжком в предрассветную темноту.

– Пойдём домой? – робко предложил Тьер, стуча зубами от холода, когда Унимо просидел неподвижно целую вечность и ещё чуть-чуть.

Так оно и появлялось – это «домой». Тёплое и безопасное. Самое ненастоящее. Следовало всего лишь запугать человека, и вот он уже хочет «домой», даже если никакого дома у него нет и не было.

Место для конца истории. Поздней осенью лесные крошки возвращались домой, под корягу, грелись, пили чай и рассказывали, как прошло лето – самый долгий день в году…

– Домой? – улыбнулся Мастер Реальнейшего. – Как скажешь.

Будить человека вообще – худшая из забот. А тем более будить для того, чтобы пойти на похороны. На похороны того, в чьей смерти этот человек повинен, если совсем точно.

Секретарь отца, которого старший Ум-Тенебри иногда просил разбудить Унимо, говорил всегда что-то вроде: «Вставайте, лори Унимо. Вам нужно заниматься». Конечно, вставать от таких слов совершенно не хотелось. Утренний мир и без того жесток. Но некоторым людям не понять, ибо они сами – плоть и кровь этого миропорядка, где-то между «надо» и «должен».

Унимо вздохнул. Он успел сварить и выпить кофе два раза, поэтому все возможные утренние причины медлить были истрачены.

– Вставай, Тьер. Нам нужно идти на похороны Инвара Ге.

Тьер распахнул глаза мгновенно – Унимо поморщился от мутного потока реальности, который затопил всё вокруг.

– Зачем я там? Меня узнают! Будет только хуже! – запротестовал Тьер.

– Тебя не узнают, об этом я позабочусь, – сказал Унимо и попытался перевести дело в обычный утренний ритуал сопротивления неизбежному: – если ты встанешь прямо сейчас, я успею сварить для тебя кофе.

Но нет – Тьер уже проснулся и принялся за своё спасение всерьёз.

– Унимо, пожалуйста, можно я не пойду! Я ведь обещал, что больше не буду, мы ведь договорились. Зачем ещё мучить меня? Кому это поможет?

Лучше всего – не отвечать вообще. Но Мастер Реальнейшего не мог. Слишком часто его вопросы оставались без ответа – и эта тишина всё время потом была с ним, даже когда он уже ничего не спрашивал.

– Мы должны там быть.

Должны. Реальность не прощает должников, даже в последний дигет зимы, когда по традиции списывают безнадёжные долги. Ты прощаешь – и тебе простят. Как просто.

– Я ужасно себя чувствую, – сказал Тьер. И это было правдой: суетливая холодная ночь не прошла даром.

– Зато Инвар Ге теперь чувствует себя прекрасно, благодаря тебе, Бессмертный, – Унимо ощутил, как у него вырастают когти хищника. И крылья большой совы, что высматривает белых мышат. – И я хочу, чтобы ты встал и пошёл со мной на похороны.

Конечно, Тьер не смог сопротивляться: ветер реальнейшего подхватил его, как ком грязного пуха. Швырнул из кровати прямо на мокрые мостовые Тар-Кахола.

В Соборе Защитника яблоку негде было упасть. Унимо и Тьер стояли у восточной арки. Впереди Нимо заметил королеву: она опустила голову, скрыв лицо под капюшоном. Мэлл, проходя мимо, приветливо кивнул и скромно встал неподалёку от входа.

Серый свет, бережно собранный хитроумной системой окон, плескался в чаше Собора. Служители начали Обряд Восхождения: и шорохи стихли, даже дышали осторожно. А слова падали в чашу и смешивались со светом, с болью и радостью, с прошлым и настоящим.

Унимо слушал слова: они были те самые, подаренные Защитником. Служителям действительно удавалось их сохранить, повторяя столько раз – и это было волшебство реального.

Обряд подходил к концу, когда Тьер дёрнул Унимо за рукав и хрипло прошептал: «Он там, он там, смотри!» Мастер Реальнейшего недовольно вынырнул из моря света и слов. Посмотрел, куда указывал Тьер.

– Это Мастер! И с ним этот… мёртвый человек. Они разговаривают. И смотрят на меня, – Тьер попытался спрятаться за Унимо, но в толпе это выходило плохо.

Мастер Реальнейшего прикрыл глаза, позволил себе увязнуть в тысячах своих и чужих желаний. И почувствовал запах дыма – такого, когда горит чья-то жизнь. В толпе стоял Мастер Смерти.

Но Инвара Ге с ним рядом, разумеется, не было. У него было занятие получше: он лежал на летнем лугу и внимательно смотрел в синее небо.

– В любом другом городе тебя отправили бы в Дом Радости. Но в Тар-Кахоле каждый может видеть, что хочет, – наставительно прошептал Унимо на ухо Тьеру. – Это всего лишь Мастер Смерти. Пришёл на Обряд Восхождения. Как и мы.

Тьер замотал головой, но промолчал.

«Тьма пробирается в Город, ходит по Городу, ищет тебя, но мы спрячем тебя в лесу, как лучшее дерево, как воплощённый Свет. Солнцем взойдёшь на небо, травой взойдёшь на холмы. Будешь лежать неслышим и недвижим. Будешь лежать, вдыхая осенний дым. Станешь совою и мышью в когтях совы, станешь луною и светом на дне реки…»

Толпа в Соборе медленно обретала движение. Нужно было дождаться своей очереди и подойти к мёртвому. Посмотреть на него. Понять, что этот дом пуст – что хозяин его ушёл по шаткой кривой деревянной лестнице вверх.

Тьер малодушно затерялся в толпе, и Унимо не стал его искать. Он подошёл, когда наступил его черёд, к белому камню, на котором лежало тело Инвара Ге. Скользнул взглядом по разбитой голове (чаша Собора качнулась, расплёскивая свет) с тёмными налипшими на лоб волосами и долго смотрел на руки: пальцы были переплетены с холодной, невозможной правильностью. Унимо коснулся их, забирая немного холода. Прикрыл глаза и продолжал видеть эти пальцы, сжатые в мёртвом порядке. «Это не Инвар Ге», – произнёс Унимо и отошёл, уступая место другим.

Когда он пробирался к выходу из Собора, то почувствовал жар свечей. Свечи горели всё ярче, переливались, налипали на глаза. От дыма щипало в носу. Люди шли прямо на него, толкая и нависая, закрывая друг друга. Пришли поживиться чужим горем. Подобрать кости со стола скорби… Падальщики-плакальщики. Зажечь бы огромный костёр – прогнать их всех…

Унимо высмотрел Тьера – тот был почти у самого выхода. Замер под взглядом Дракона Толпы. Мастер Реальнейшего поспешил на помощь.

– Я потерял тебя, – пробормотал Тьер.

На выходе, к ужасу Тьера, стояла сестра Инвара Ге. Она благодарила каждого, кто пришёл.

Унимо великодушно вышел вперёд: поклонился, пряча своё любопытство. Но успел заметить, что у неё были такие же голубые глаза, как у Инвара Ге. «Это был мой хороший брат, – тихо сказала она. – Он хотел помочь. Наш отец тоже когда-то так погиб. И брат думал, что сможет помочь. Спасибо, спасибо вам, что пришли».

И тут она посмотрела прямо в глаза Тьера. Унимо был уверен, что со стороны они выглядели своими самыми непохожими двойниками. И тем не менее она узнала. Смотрела, не отрываясь, и люди в Соборе уже начали выглядывать