Вероятность выживания (СИ) - Ануфриев Вячеслав

— Это что же за знакомые тебе такое рассказали? — издевательским тоном промолвил хриплый голос. — С каких это пор ты водишь знакомства с любителями мужских задниц? Может, ты и сам такой же? Имей ввиду, я с тобой в одной комнате спать не буду. — после этого над более молодым товарищем ржали уже оба.

— Да ладно вам, мужики, эти ульвы, о которых речь, они и сами в женском ходят, и ведут себя как ульвийки, и фигуры похожи. Баба бабой, а то, что это мужик, понимаешь, уже только когда трусы стащишь.

— Ага-ага, — ещё более издевательским тоном подхватил густой чёткий голос, — а ты видимо, в такой ситуации не выгонишь это существо к хтору, а продолжишь, мол, и деньги уплачены, и присунуть есть куда? Слушай, я теперь спиной к тебе боюсь поворачиваться, — оба опять начали ржать над этой незамысловатой шуткой.

— Да идите вы, — обиделся молодой голос на непрекращающийся смех товарищей, — не первый год знакомы, дела общие делаем, а вы вот так. Доедем до столицы, продадим товар, и всё, выхожу из доли. Сами закупайте специи и без меня обратно в Дагер везите.

— Ну ты чего, обиделся что ли? Это же шутка была. — сразу посерьёзнел густой голос, — мы же просто по-дружески веселимся, зачем сразу долю забирать?

— Мы ничего плохого не имели ввиду, — поддержал его хриплый, — мы же команда, с чужаками мы так бы не подумали даже шутить, а в узком доверительном кругу можно.

— Ну-ну, как только убытками запахло — сразу по-другому запели, — шутливым тоном, но с затаённым разочарованием ответил им молодой, — когда уже менестрели начнут? Дурман уже кончился в кружках.

— Ну это не проблема, сейчас ещё попросим, за наш счёт, разумеется. Девушка! — Обладатель густого чёткого голоса с небольшим акцентом, видимо, главный в их компании, подозвал подавальщицу. Я тоже закончил с ужином и медленно, маленькими глоточками потягивал дурман, обдумывая услышанное. Это был далеко не первый подслушанный разговор в таверне за эти годы. В нашем посёлке тоже имелись таковые, и я частенько, как и множество бездельников аристократов моего возраста, проводил вечера там. Особенный слух и развязывающий языки дурман, в совокупности давали прекрасный источник информации. Правда, большая часть дурманных бесед была посвящена отношениям с женским полом, причём весьма близким. Примерно так же, как я только что слышал, только действующими лицами были не другие расы, а местные красотки. При этом свои отношения было принято сильно преувеличивать, а собеседники делали вид, что верили безоговорочно.

Моё внимание привлекли две вышедшие из коридора фигуры, которые, подойдя к совладельцу «Перекрёстка» о чем-то начали переговариваться. Точнее, говорил один из двух, мужчина с собранными в хвост тёмными волосами и ничем не примечательной внешности, держащий в руке шестиструнный танир. Вторая фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном молча стояла сзади.

Перекинувшись парой фраз, мужчина с неизвестным спутником двинулся в угол зала, где был небольшой помост со стулом, после чего присел и начал что-то подкручивать на своём музыкальном инструменте. Фигура в плаще откинула капюшон, и сняв плащ, повесила на спинку стула, готовясь к выступлению. Гомон в зале резко начал стихать, все уставились на помост, не в силах оторвать глаз от зрелища. Я был в их числе, несмотря на прожитые в видениях жизни, встреч с ульвами в них было мало, а вживую я представителя их расы видел в первый раз.

Довольно откровенное розовое платье, снизу заканчивающееся юбкой из оборок или чем-то похожим, я не силён в названиях женской одежды, слегка не доходящей до колен. Внешность, насколько я знал из книг, была для ульвиек довольно типичной: большие, слегка наивные глаза, белая гладкая кожа, овальное лицо с узким подбородком, самый обычный маленький носик, коричневые длинные волосы, собранные в хвост, средний рост и худенькая хрупкая фигура с небольшой грудью. В целом девушка была очень привлекательной. Весь её внешний вид, жестикуляция и мимика производили впечатление какой-то беззащитности, её лицо выглядело на мой возраст, но мне почему-то показалось, что ульвийка раза в два старше, просто умело отыгрывает роль молодой невинной девушки. Но это ничуть не уменьшало её очарования. Припомнив недавно услышанный разговор торговцев, я понадеялся, что это всё-таки девушка, ведь если это переодетый парень, то весь пускающий слюни зал можно смело записывать в мужеложцы, поскольку у тех, кого я увидел, покрутив головой, было на лице написано, что, как и в каких позах они проделывают с незнакомкой.

Закончив возню со струнами, танирист, положив левую руку так, чтобы её пальцы зажимали сразу несколько струн в разных местах, правой рукой начал в спокойном темпе задевать струны в определённом порядке, мне показалось, что он делает это каким-то маленьким плоским предметом, зажатым между пальцев. Я раньше уже видел играющих на танире, но все они использовали пальцы правой руки, никто не извлекал звуки предметами. Тем не менее, разница в звучании при этом была поразительной, словно сидящий передо мной менестрель использовал какой-то иной, магический танир. Звуки струн были густыми и невероятно глубокими, словно неизвестный маг усилил звуки, обычно слышимые лишь вблизи струн, на весь зал.

Затем к исполнению подключилась ульвийка, начав напевать негромким, довольно красивым голосом хорошо сочетающуюся с музыкой песню. Куплет сменился припевом, таким же спокойным, мужчина при этом начал чаще менять положения пальцев левой руки, меняя тональность музыки. Потом пошёл второй куплет, уже гораздо более громкий и выразительный, несмотря на то, что мелодия осталась прежней, девушка пела более высоким голосом, и это стало звучать намного лучше, сразу почувствовалось, что голосом она владеет очень хорошо. По тексту песня была очень простой и незамысловатой: кто-то куда-то идёт, кого-то ищет, зовёт, потом находит и всё от этого меняется к лучшему. Но звучало это невероятно красиво и гармонично, особенно когда ульвийка перешла второй раз к припеву. Надо сказать, она не просто пела, а старалась лицом и жестами передать эмоции, заложенные в слова. В припеве оказалось, что её голос легко берёт высокие ноты и делает переходы между ними. Я бросил быстрые взгляды по сторонам, сидевшие до этого с похотливыми лицами посетители теперь взирали на менестрелей, как на ожившие божества.

Девушка затянула ноту, держа её секунд десять, в этот момент мужчина сильно ускорился, наигрывая мелодию очень быстро. Я с удивлением следил за его левой рукой, она как будто зажила своей жизнью, быстро двигаясь вдоль струн, при этом каждый из пальцев успевал зажать струну в нужном месте и в нужное время, правая же рука касалась струны именно в момент зажатия, извлекая нужный звук. Мне показалось, что даже если мои руки физически смогут так двигаться, то даже после многолетних тренировок я не смогу повторить подобные движения без ошибок. Танирист же проделывал подобное прямо на моих глазах с лёгкостью, словно ему приходилось играть и более сложные партии. Затем последовал ещё один повтор припева, после чего менестрели закончили, и под громкие хлопки ладонями, общепризнанный знак одобрения, удалились.

Кто-то нетрезвым голосом возмутился, почему всего одна песня, потребовал ещё, совладелец подал знак, грузный вышибала подхватил буйного и проводил его во двор. Резко присмиревшим остальным посетителям он объяснил, что менестрели тут проездом, за их песни столичные богатеи платят огромные деньги, что мы должны быть и такому довольны. Посетители намёк поняли и пошли заказывать различные дурманящие напитки девушкам-подавальщицам и в баре, попутно обсуждая увиденное и услышанное. Мне же требовалось отдохнуть перед долгой дорогой, поэтому я двинул сначала к проточной канаве, через которую пустили стекающий с холмов ручей, посетители и работники таверны её использовали как отхожее место, после чего направился к своей комнате.

Глава 8

Открыв дверь в коридор, ведущий к зданию с комнатами, я насторожился, поскольку светильники не горели, скудное освещение от уже темнеющего неба не могло разогнать слегка пугающий мрак, в котором с трудом угадывались силуэты. Создавать конструкт «ночного зрения» на территории таверны по определённым причинам было для меня нежелательно, я пошарил по стене возле двери и нащупал нишу, в ней, как и полагалось, специально для таких случаев, лежало огниво и пара свечей. Взяв свечу и огниво, магическое, а не обычное, номской работы, гораздо более дорогое, чем простые без магии, таверна явно не бедствовала, я собрался уже зажечь пламя, как вдруг из коридора донесся звук сломанного дерева, глухой металлический стук и ругательства на незнакомом языке. Я зажёг свечу, поднеся иглу в углублении к фитилю и сжав в кулаке корпус, после чего двинулся в сторону шума.