Две могилы - Линкольн Чайлд

— Как умерла?

— Те люди, что похитили Хелен, застрелили ее в Мексике. Вероятно, чтобы отвлечь Пендергаста и улизнуть от него.

— О боже… — вздохнула Хейворд, качая головой.

— Это ужасная трагедия. И я никогда прежде не слышал, чтобы он так разговаривал. Это похоже… — Д’Агоста запнулся. — Не знаю. Как будто он сам стал мертвецом. А потом он повесил трубку.

Хейворд сочувственно кивнула.

— Меня беспокоит его состояние. Боюсь, что такая потеря… — Д’Агоста глубоко вздохнул и уставился в бокал с пивом. — Я опасаюсь последствий.

— Каких последствий?

— Не знаю. Если думать только о том, что случилось, может произойти всплеск агрессии. Трудно предугадать, что он сделает. У меня такое ощущение, словно я наблюдаю за железнодорожной катастрофой в замедленной съемке.

— Наверное, ты должен как-то помочь ему.

— Он ясно дал понять, что не ищет сочувствия и не нуждается в помощи. И знаешь, на этот раз я собираюсь исполнить его желание и не вмешиваться.

Он замолчал.

Хейворд откашлялась:

— Винни, ему сейчас очень плохо. Никогда не думала, что скажу это, но, возможно, на этот раз ты обязан вмешаться.

Д’Агоста посмотрел на нее с удивлением.

— Вот что я думаю. Пендергаст никогда раньше не испытывал поражений. Таких, как это. Он решил во что бы то ни стало узнать правду о своей жене. Из-за этого ты едва не погиб, а я чуть не подверглась групповому изнасилованию. Затем, когда он поверил, что Хелен жива… — Хейворд на мгновение остановилась. — В этом вся штука: он не мог допустить даже мысли, что проиграет. Ты же знаешь Пендергаста, знаешь, как он умеет добиваться своего. Он был одержим этим… и вот все закончилось. Он проиграл. — Она опять сделала паузу. — Говоришь, может произойти всплеск агрессии? Но если так, то почему же он здесь, а не там, почему не гонится за убийцами? Почему не стучит в твою дверь, требуя помощи?

Д’Агоста покачал головой:

— Ты задаешь трудные вопросы.

— Я думаю, он сейчас в полном отчаянии, — продолжила Хейворд. — Уверена, что все так и есть.

Оба надолго замолчали. Д’Агоста с кислым видом потягивал пиво.

Наконец Хейворд снова оживилась:

— Винни, то, что я сейчас говорю, против моих же собственных правил. Но возможно, Пендергаста нужно отвлечь от воспоминаний каким-то сложным делом. И знаешь что? Кажется, это дело сейчас перед нами.

Она показала на отчет о вскрытии.

Д’Агоста вздохнул:

— Я очень дорожу твоими советами. Действительно дорожу. Но на сей раз… Нет, я не стану этого делать. Не хочу лезть не в свое дело.

Он посмотрел на нее, грустно улыбнулся и уставился на фасады домов Первой авеню, сверкающие в золотисто-розовых лучах заходящего солнца.

8

Альбана Лоримера приятно удивил холл отеля «Вандербилт». Он был намного меньше и уютнее, чем в «Мальборо-Гранд». Огромная ваза с цветами возвышалась над всем помещением, больше напоминающим со вкусом обставленную гостиную. На полу роскошные ковры. Мягкие, удобные диваны и стулья расставлены вокруг столов из эбенового дерева с блестящей полированной поверхностью. На обшитых темными дубовыми панелями стенах закреплены украшения из стекла ручной выдувки. Возможно, еще Викторианской эпохи.

Альбан сел за маленький столик в кафе. Подошел официант и спросил, не желает ли он чая. Альбан ненадолго задумался, изучил чайное меню и сказал, что желает. Лучше всего — «Ассам» или какой-то другой мягкий сорт, заваренный по-английски, с цельным молоком и сахаром. Он очень старался, чтобы официант запомнил и необычный заказ, и самого посетителя.

Когда официант удалился, Альбан устроился поудобнее, наслаждаясь атмосферой этого места. Больше всего его поразила здешняя публика. Если «Мальборо-Гранд» был просто большим отелем, то этот выглядел скорее тихим элитарным клубом для богатых и влиятельных людей, которым, равно как и их гостям, здесь стремились всячески угодить.

Эти отличия заинтриговали его. Значит, каждый отель обладает индивидуальным характером? «Мальборо-Гранд» похож на молоденькую блондинку, яркую и стильную, несколько шумную, порой даже вульгарную, но симпатичную, сексуальную и забавную. А «Вандербилт» предстал в его воображении солидным седовласым джентльменом с изысканным вкусом и манерами, но немного занудливым и скучным. Альбан задумался над тем, что ему больше по нраву, но так и не решил. Для ответа недоставало личного опыта.

Он рассчитывал посетить и другие отели Нью-Йорка, чтобы сравнить впечатления и представить образ каждого из них. Это была бы забавная игра.

В ожидании заказа он разгладил костюм на груди. Повязка на правом указательном пальце причиняла неудобство. Она вызывала зуд. Но с этим Альбан ничего не мог поделать. По крайней мере, он чувствовал себя в безопасности, зная, что совсем не похож на того человека, чьи снимки опубликованы во всех газетах. Чем четче были снимки, тем меньше ему нужно было изменять внешность. Забавно, что никто, по-видимому, не понял его иронии. Но не исключено, что полиция все-таки поняла, так что следует сохранять осторожность.

Теперь его можно было бы назвать мистером Брауном. У него были каштановые волосы, карие глаза, кожа пусть и не совсем смуглая, но оливкового оттенка. Только в одежде не присутствовали коричневые тона — он их не любил, предпочитая серый цвет. И все — от галстука до ботинок — производства «Брукс бразерс». Он никогда раньше не слышал об этой нью-йоркской фирме, но ее костюмы были достаточно заурядны, чтобы помочь ему еще лучше вписаться в образ. Хотя к ночи должно было похолодать, его кашемировое кепи с наушниками все равно выглядело немного странно. Возможно, кто-то даже подумал, что он раковый больной и прикрывает таким образом лысину.

Два больших фигурных куска воска, помещенные между зубами и щеками, скругляли его острые скулы, делая лицо более широким, добродушным и, вероятно, чуть глуповатым. Разумеется, он изменил походку, подрезав каблуки на новой обуви так, чтобы внешняя кромка оказалась на три восьмых дюйма ниже, чем внутренняя. В результате изменился сам ритм ходьбы. Его учили, что походка — один из ключевых моментов при идентификации человека.

Чай, как и ожидалось, был превосходен. Альбан оставил на столе пару новеньких, хрустящих купюр и поднялся, ухватившись левой рукой за полированную кромку стола в том месте, которое официант вряд ли станет протирать.

Затем он направился к лифту, вошел в кабину и нажал кнопку шестого этажа. Выйдя из лифта, неторопливо прошел до конца коридора, опять остановился в мертвой зоне малозаметной камеры наблюдения и приготовился ждать. Коридор был не таким длинным, как в «Мальборо», зато ожидание могло оказаться более долгим. Но нет: спустя всего пять минут он зашагал в обратном направлении, на сей раз быстро, а когда из-за угла вышла горничная с подушкой в руках, он замедлил шаг и нацепил на лицо приветливую улыбку. Они встретились посередине коридора, и Альбан вытянул вперед руки и замигал:

— Это вы мне несете подушку, да? В шестьсот четырнадцатый?

— Да, сэр.

— Спасибо.

Он забрал подушку, дал женщине на чай пять долларов и, развернувшись, направился к номеру 614. По дороге проверил подушку на сжатие. Плотный, сохраняющий форму поролон. Похоже, постояльцу из номера 614 не нравилось ощущать себя утонувшим в мягких подушках из гусиного пуха. В этом их вкусы совпадали.

Он подошел к двери и вежливо постучал два раза. В ответ на стандартный вопрос, заданный грубым мужским голосом, он ответил:

— Ваша подушка, сэр.

Дверь открылась. Альбан вытянул руки с подушкой вперед и, как только человек взялся за нее, внезапно шагнул к нему, чуть подтолкнув внутрь комнаты и обвив его шею болевым захватом. Свободной рукой он бесшумно прикрыл за собой дверь. Мужчина вяло сопротивлялся, совсем по-женски, это было жалкое подобие борьбы. Старый, толстый, рыхлый, безвольный. Альбан затащил его в центр комнаты. Мужчина попытался ударить противника кулаком сбоку или сзади, но стоило усилить зажим, как он успокоился. Альбан чувствовал, как дрожат колени бедняги. Скорее всего, от страха, но, может быть, и от удушья. Тонкие сальные волосы мужчины, зачесанные на покрытую ямками лысину, отвратительно пахли лаймом с тоником. Мерзкий запах ударил прямо в нос Альбану, окончательно разозлив его. В прошлый раз все было намного забавней. Ему отчаянно не хватало азарта, даже, может быть, страсти. Чего-то такого, о чем потом захочется вспомнить.

Он ослабил захват, и мужчина хрипло, испуганно выдохнул:

— Что вы де…

Альбан снова надавил ему на шею. Он не был расположен к дискуссиям.

Но мужчина опять задергался, и Альбан шепнул ему по-дружески:

— Тсс, все будет хорошо, если вы не станете мне мешать.

Тот сразу же успокоился. Поразительно, насколько они все доверчивы. Однако Альбан на всякий случай не стал ослаблять захват.