Османы. История великой империи - Азиз Явуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Матерью Баязида была Гюльбахар-хатун, то ли албанка, то ли гречанка, попавшая в гарем Мехмеда в 1446 году. Что же касается матери шехзаде Джема Чичек-хатун, то одни авторы считают ее христианкой, а другие – турчанкой, принадлежащей к знатному семейству. Было бы странно, если бы о такой яркой личности, как султан Мехмед II, не слагали бы легенд. Согласно одной из легенд, Чичек-хатун была дочерью французского короля Людовика Одиннадцатого, просватанной за последнего византийского императора Константина. В придачу к Константинополю, султан Мехмед получил жену-француженку, пленившую его своей красотой… Однако же, в анналах нет никаких сведений о дочери Людовика, просватанной за императора Константина. Да и вообще такой брак представляется невозможным – зачем могущественному французскому королю родниться с правителем, который вот-вот потеряет остатки своих владений? Династические браки – это всегда расчет и очень тонкий.
Если же Чичек-хатун была знатной турчанкой, то Джем имел шансы на поддержку тюркской знати, которая была крайне недовольна кадровой политикой Мехмеда II, но до его кончины не осмеливалась предпринимать какие-либо действия. Правда, имя хатун указывает скорее на нетурецкое происхождение, поскольку у турок не принято давать дочерям такие «гаремные» имена.[84]
Об отношении султана к его сыновьям можно судить по расположению санджаков, которые давались им в управление. Считалось, что тот, кого султан хотел видеть своим преемником, получал близкий к столице санджак, чтобы после смерти отца прибыть туда первым и успеть опоясаться мечом раньше братьев. Мехмед II сделал своей столицей завоеванный Константинополь, так что мерить расстояния следует отсюда. Джем был назначен санджак-беем Карамана, центром которого была Конья, а Баязид правил в Амасье, расположенной дальше от столицы (хотя и ненамного).
Мехмед II держал в заложниках сына Баязида Коркута, то ли просто из предосторожности, то ли имел какие-то основания для опасений. На момент смерти деда Коркуту было четырнадцать лет – вполне взрослый возраст для того, чтобы исполнять роль агента Баязида при султанском дворе. Агенты были нужны, поскольку сторонником Джема был великий визирь Караманлы Мехмед-паша (этот образованный турок из Карамана пользовался таким доверием султана, что стал нишанджы, а затем поднялся до высшей должности в государстве). Положение Баязида было лучше, поскольку его поддерживало большинство сановников, в том числе и бейлербеи Румелии и Анатолии. Бейлербей Анатолии Синан-паша, который предположительно был женат на одной из сестер Баязида, перехватил гонца, который вез шехзаде Джему послание от Мехмеда-паши, извещавшее о смерти султана Мехмеда II. В результате Баязид прибыл в Константинополь первым и стал султаном.
Пока Баязид утверждался в столице, Джем захватил Бурсу и провозгласил себя султаном Анатолии, предложив таким образом брату разделить государство пополам. Джема поддержал Касым-бей Караманид, мечтавший вернуть своему роду власть над Караманом.
Баязид не собирался делиться властью с младшим братом. 20 июня 1481 года Гедик Ахмед-паша, срочно прибывший из Отранто, вместе со старшим сыном Баязида Абдуллой разгромили сторонников Джема в сражении у Енишехира.[85] Джем бежал и стал игрушкой в руках правителей других государств, надеявшихся использовать его против султана Баязида. Умер он в феврале 1495 года в Неаполе и был похоронен в Бурсе, согласно своему желанию. Султан Баязид даже объявил траур по поводу смерти брата, давая понять, что простил его. Надо отдать Баязиду должное – он пытался договориться с мятежным братом, предложив ему баснословное ежегодное содержание в миллион акче в обмен на отказ от претензий на султанство. С такими деньгами Джем мог жить в Европе, как султан, но он этого предложения не принял.
Принято считать, что как правитель султан Баязид II существенно уступал своему отцу, в первую очередь – в деле расширения границ империи, но давайте посмотрим на положение вещей с другой стороны. Мехмед II активно использовал все открывавшиеся перед ним возможности и завоевал буквально все, что можно было завоевать на тот момент. Для дальнейшей экспансии требовалась серьезная подготовка, в том числе и дипломатическая – следовало на время «изолировать» одних потенциальных врагов для того, чтобы без помех разобраться с другими. А завоевания Мехмеда, в том числе и неудачная итальянская кампания, сильно напугали правителей европейских держав, которые снова намеревались выступить против османов единым фронтом, в частности, папа Сикст IV призывал к новому крестовому походу против османов. В такой ситуации нужно было действовать осторожно, по принципу «три раза обдумай, а потом уже делай», как, собственно, и поступал султан Баязид. Когда же дело доходило до войны, он действовал решительно и умело.
Так, например, в ходе очередной османо-венецианской войны, длившейся с 1499 по 1503 год, Баязид взял под свой контроль венецианские крепости на побережье Пелопоннеса, оставшиеся там после занятия Мореи османами, а также венецианские владения в Далмации,[86] что стало важным шагом в деле грядущего завоевания Венгрии. Другим достижением султана Баязида стало завоевание восточного побережья Черного моря. Баязид активно укреплял восточные и южные рубежи своего государства. С востока османской империи угрожал шахиншах Исмаил I, объединивший под своей властью Иран и Азербайджан, и засматривавшийся на османские владения. А южным рубежам империи угрожал Мамлюкский султанат, основанный в 1250 году рабами-мамлюками, свергнувшими курдскую династию Айюбидов. Египта с сопредельными землями мамлюкам было мало, они хотели распространить свое влияние на всю Переднюю Азию. При Баязиде II мелкие конфликты на восточных и южных границах не перерастали в большие войны – Османская империя накапливала силы для серьезных действий. Султан Баязид II не избегал войн, но предпочитал воевать в тех случаях, когда шансы на победу были высокими. Умные так обычно и поступают, это глупцы склонны рисковать всем ради призрачных надежд. Баязид совершил пять военных походов, результатами которых были относительно небольшие территориальные приобретения, способствовавшие укреплению османской власти на завоеванных землях. Нет необходимости утомлять читателей перечислением названий, достаточно будет сказать, что за время правления Баязида II площадь Османского государства увеличилась с двух миллионов двухсот четырнадцати тысяч квадратных километров до двух миллионов трехсот семидесяти пяти тысяч квадратных километров.
О том, каким правителем был султан Баязид, можно судить хотя бы по истории с испанскими мусульманами и евреями, которых в середине 1492 года изгнала из родных мест инквизиция. Султан послал в Испанию корабли, на которых изгнанники были доставлены в его владения, да вдобавок высмеял испанского короля Фердинанда II,[87] сказав, что тот, кто разоряет собственную страну и обогащает чужую, не может считаться мудрым правителем. Баязид позаботился не только о
