Хит сезона (сборник) - Светлана Алешина

– Конечно, что такое две минуты, вот если бы… – начал генерал.

Я сразу поняла, что генерал уже понес ахинею, лишь бы время затянуть и заставить меня лопухнуться. Мужик он, по-моему, хороший, но туповатый.

– Молчите и слушайте меня! – скомандовала я ему. – Или я положу трубку.

– Слушаю! – тут же испугался он и замолчал.

– Я вам тут помогла немного, – сказала я. – Пожарника в театре убил заслуженный артист Арнольд Салько, он же Алексей Васильевич Митрофанов. Впрочем, он и сволочь заслуженная.

– Но, Оля! – перебил меня Свиридов. – Это же чушь. Салько в момент убийства пожарника был на сцене, играл в спектакле.

– Да не был он на сцене! – воскликнула я. – Он вообще неизвестно где был. Пока неизвестно. А на сцене сам пожарник и был в гриме. А если вы поговорите с режиссером, вы поймете, что это вполне возможная вещь, а не мои фантазии. А жена пожарника подтвердит. Вернее, теперь уже не жена – вдова. Он ей позвонил домой и сообщил, что на сцену выходит вместо Салько. Она прибежала смотреть… Я ее последний раз в морге видела, вчера. И поторопитесь, пожалуйста, у нее, по-моему, суицидальное настроение.

– Время! – шепнул мне в ухо Виктор.

– Какое настроение? – переспросил Свиридов.

– Повеситься она хочет! Вот какое! – крикнула я ему на прощание и повесила трубку.

Мы успели отойти на полквартала от телефона, как вдруг Виктор сгреб меня в охапку, повернул к себе лицом, надвинулся на меня, как коршун на куропатку, и принялся целовать. Прямо в губы. Я до того растерялась, что даже не сопротивлялась.

Секунд через двадцать он от меня оторвался, все так же неожиданно схватил меня за руку и потащил в какую-то подворотню. Краем глаза я успела заметить, что по улице медленно ползет милицейская «канарейка».

Подворотня оказалась проходным двором. Мы вышли на другую улицу, Виктор остановился, вновь повернул меня к себе, посмотрел в глаза и сказал:

– Не рассказывай!

– Кому? – удивилась я.

– Марине!

– Ладно! – сказала я. – Забыли!

Больше по дороге в нашу «штаб-квартиру» с нами никаких приключений не случилось.

На меня опять навалились мысли о Ромке, мне постоянно казалось, что Митрофанова меня обманула и Ромки уже нет в живых. Я пыталась успокаивать себя, но у меня ничего не выходило, а потом я нашла способ справляться со своими нервами.

Стоило на меня наползти отчаянию, как я поворачивалась к Виктору и смотрела на его спокойную и уверенную фигуру. От этого мне становилось немного легче, и я начинала думать, что все в конце концов обойдется. Негативы со снимками момента убийства я приготовила и держала на всякий случай при себе, готовая отдать их, если появится Рыжий. Но Рыжий так и не пришел, и это меня даже удивило.

Эдика тоже не было. Но через два часа, за которые я вся измучилась ожиданием и вынужденным бездействием, он позвонил и сказал коротко:

– Приезжайте с Виктором в Зоналку. Мне люди нужны. Каждый человек на счету. Иван встретит, проводит.

Виктор не сказал ни слова, когда я ему сообщила о звонке Эдика, просто встал и пошел к двери.

Я уже представила, как долго мы будем ловить машину и уговаривать водителей тащиться с нами в Зоналку, к черту на кулички, откуда им придется наверняка возвращаться порожняком, и мне вновь стало тоскливо. Время-то идет – и идет без всякого толка.

Но у Виктора оказалась припаркована рядом с домом старенькая, но вполне, как выяснилось, быстроходная «Волга». Мы выбрались из города, повторяя путь, который я проделала с Рыжим до Миллионеровки.

Когда мы пролетали по шоссе мимо сверкающих на солнце новенькими блестящими крышами из оцинкованного кровельного железа несуразных, но впечатляющих «дворцов» из белого кирпича и я увидела трехэтажный коттедж, в котором разговаривала с Митрофановой, сердце у меня сжалось, и я подумала, что, может быть, именно здесь сидит Ромка в каком-нибудь подвале, а может быть, даже эти двое ублюдков, Саша и Виталик, издеваются сейчас над ним. А я проезжаю мимо и даже не могу ему помочь!

До Зоналки оказалось не так уж далеко от Миллионеровки, и это зародило во мне надежду, что, разобравшись в Зоналке, Эдик вернется чуть ближе к городу и займется коттеджем.

У очередного поворота Виктор притормозил и свернул с шоссе направо, в сторону Волги, на узкую асфальтированную дорогу между двумя рядами лесополос. За деревьями справа и слева замелькали внушительные двух– и даже трехэтажные дачи, хотя до миллионеровских домов им, конечно, было далеко.

Зоналка – насколько я знакома была с окрестностями Тарасова – маленькая деревушка, а тут – дачи.

– Почему ты сюда свернул? – спросила я Виктора. – Ты уверен, что нам сюда нужно?

Он молча кивнул.

– А я не уверена! – возразила я.

– Знак на шоссе, – ответил Виктор. – Иван оставил.

– Какой знак? – не поверила я ему. – Я ничего не видела.

– Камни, – сказал Виктор и без всякой видимой для меня причины свернул на развилке, где узкая дорога разделялась на три еще более узкие, на правую.

– Опять знак? – спросила я.

Виктор кивнул головой. Мне оставалось только вздохнуть и поверить ему, что я и сделала.

Поэтому я совсем не удивилась, когда неожиданно рядом с дорогой выросла коренастая фигура Ивана, с которым я уже была знакома.

– Привет! – сказал Иван. – Вас ждем. Кольцо надо замкнуть вокруг дачки. Местность хреновая – овраг, народа не хватает.

Он вручил мне пистолет и предупредил, чтобы пользовалась им только в крайнем случае. Если Рыжий прямо на меня выйдет.

– Рыжий? – воскликнула я. – Рыжего будем сейчас брать?

– Его Эдик брать будет, – поправил меня Иван. – Мы только страхуем.

– Как твое плечо? – вспомнила я, что Иван был ранен, когда я его видела последний раз и даже оказывала ему помощь.

– Забыл уже про него! – улыбнулся Иван. – Пошли, ждут нас…

Он круто свернул с дороги и пропал где-то внизу. Мы с Виктором последовали за ним и оказались на склоне довольно глубокого оврага.

Иван шел без особых мер предосторожности, поэтому я не чувствовала пока опасности.

– Вон та дача! – показал рукой Иван на небольшой мысок в устье оврага. – Ни с какой стороны не подойдешь, только сверху. Эдик там.

Я присмотрелась к темной полоске зелени между песчаным мысом и высоким береговым склоном, сплошь заросшим деревьями и кустарником.

На самой границе песка и леса стояло ветхое одноэтажное строение необычной архитектуры. От слегка приподнятой центральной части дачки в обе стороны расходились чуть пологие два крыла, и я никак не могла сообразить, что же это мне напоминает.

«Да это же дворец в миниатюре! – вдруг поняла я. – Ну точно, я где-то видела такой же, только большой».

Фасад деревянного мини-дворца выходил на основание песчаной косы и смотрел не на саму Волгу, а на небольшой заливчик, образовавшийся между косой и берегом. Небольшая узкая веранда, окаймлявшая всю дачу, была обнесена невысокими перилами с фигурными балясинами.

В средней части веранда расширялась и вытягивалась вперед, к воде, образуя нечто вроде свайного настила, нависающего над водой.

В общем, строил эту дачу человек со вкусом, хотя, судя повсему, было это очень давно – дерево наружных стен потемнело от дождей, краска облупилась, и местами на стенах зияли безобразные темные пятна – то ли грибок, то ли еще какая-нибудь древесная гниль.

Видно, нынешнему хозяину не до дачи было и не появлялся он на ней годами.

– Выглядит пустой… – заметила я, когда мы остановились и пристроились за последним рядом кустов на противоположном от дачи краю песчаной косы – дальше все просматривалось как на ладони.

– Да она и была пустая еще вчера, – усмехнулся Иван. – Дача в здешних краях известная. Здесь писатель жил тарасовский, Григорий Петрович, про казаков все писал да про волгарей. Дачу ему архитектор строил, из Питера. Копия, говорят, с дворца какого-то… А как помер писатель лет пять назад, так никто и не живет. Наследники в Москве, а из местных никто дачку не трогает. Уважали они Григория Петровича. Вот здесь они и засели вчера…

– Кто они? – спросила я. – Рыжий там не один?

Иван смутился почему-то.

– Да не один… – пробормотал он.

– Сколько их? – спросила я опять, не понимая, почему я вынуждена вести этот допрос.

– Трое, – сказал Иван и отвернулся, давая мне понять, что разговаривать больше не будет.

– Ваня, – произнес вдруг Виктор. – Нельзя так. Надо сказать.

– Что сказать? – буркнул Иван.

– Сам знаешь, – ответил Виктор.

– О чем вы, ребята? – спросила я, недоуменно глядя то на одного, то на другого.

– Эдик сказал – не говорить! – отрезал Иван, не обращая на мой вопрос никакого внимания.

– Неправильно это, – заявил Виктор и замолчал, не желая оспаривать авторитет командира.

Я только собралась на них напуститься, чтобы не играли втемную со мной, как со стороны горы раздался крик сойки.