Газета Завтра 892 (51 2010) - Газета Завтра Газета

     Они несли к ногам России верность,

     Живые — не бумажные цветы.

     Простоту и красоту поэзии Юрия Ключникова оценили немногие, но, думаю, внимание этих немногих стоит внимания многих других: Виктор Астафьев и Вадим Кожинов, Юрий Кузнецов и Юрий Селезнёв, Валентин Сидоров и Эдуард Балашов. Из последних — поэт с тонким вкусом Станислав Золотцев. Впрочем, эти творцы и сами стремились к загадочной и трудно достигаемой чистоте звука и простоте слога. В простоте трудно быть злым и недобрым. Простота может быть сурова, но никогда не может быть предательской.

     Полностью — в газете «День литературы», 2010, № 12

function countCharacters () { var body = document.getElementById ('gbFormBody') if (!body !body.value) return; jQuery('span#gbFormCount').html (body.value.length) if (body.value.length = 2500) body.value = body.value.substring (0, 2499) } setInterval (countCharacters, 500);

1

Захар Прилепин НАША МУЗЫКА

Группа "25/17". "Зебра" @ 2010.

     Незадолго до выхода "Зебры", Андрей Бледный остроумно заметил в своём ЖЖ: "Новый альбом получился более жёстким и одновременно более лиричным, чем предыдущий. Более коммерческим и менее форматным".

     Всё так...

     Запрос на людей, которые могут с равной убедительностью и прошептать "Давай будем жить с тобой долго-долго", и прокричать "Огонь! — избавит золото от примеси!" — всегда будет велик. (Недаром "25/17" с почтением относятся к Высоцкому — он как раз в этом смысле едва ли не идеальный пример.)

     Одинаковые и ровные быстро становятся нелюбопытными. Всерьёз люди интересуются только сложносочинённым и разным.

     Тем более, что у "25/17" есть множество убедительных песен, где лирическая и брутальная ипостаси слиты воедино — скажем, "В городе, где нет метро". Или ироническая и брутальная ипостась — как в случае с хитом "Никто не сможет меня остановить".

     Надо заметить, что Бледный, насколько мы помним, в разы агрессивней, чем Ант (мы о творчестве говорим, если кто не понял). Ант же куда более, в самом широком смысле, улыбчив.

     Но слишком простым ходом было бы сказать, что с тех пор, как Ант полноправно пришёл в "25/17", начало происходить взаимовлияние фронтмэнов группы. В том смысле, что Бледный стал чаще обращаться к лирике, а, в свою очередь, Ант может позволить себе не "бросать косые взгляды" и с первобытным бешенством кричать "Огонь!" со сцены (настолько убедительно, что с трудом сдерживаешь себя от огорчительных для "01" поступков).

     Нет, всё ещё сложнее, что и продемонстрировала нам "Зебра".

     Для начала заметим, что здесь мы реально имеем дело с альбомом, а не со сборником песен. (Так и просится на язык ввернуть, что в случае "Зебры" есть и "концепция", и "мессидж", но мы сразу соберём эти слова в совок и выбросим.)

     Первый трэк ("Ч.б.") — как, к слову, и на прошлой пластинке, — задаёт тональность: "На территории всей страны дальше действовать будем мы".

     Пафоса в этих словах ровно столько, сколько надо. Я не раз про это говорил, и повторю ещё раз: так сложилось, что "озвучить" целое поколение людей в "нулевые" пришлось русским рэп-музыкантам. Не всё, подчеркну, поколение — за всё никто не в состоянии ответить, но огромную его часть.

     И то, что для моего (1970-1980 гг. рожд.) поколения выполнили БГ, Цой, Кинчев, Шевчук, Борзыкин, Ревякин, "Хроноп" и "Ноль", для следующего поколения сделали Ноггано, Гуф, "Каста", Нойз МС, "25/17", вся их "Засада" и отчасти Вис Виталис (ориентированный всё-таки на людей чуть более старшего возраста).

     Все они "проговорили" и "выговорили" более чем адекватным поколению языком его самость, его сущность, его суть. В каком-то смысле дали поколению словарь. Потому что на языке, при всём уважении, Кинчева ныне происходящее вокруг уже не объяснишь.

     В "Ч.б." Бледный понимает, что им "…многие не рады, боятся как черти ладана" , — и тут же поясняет: "многих нам не надо, свои поймут главное" .

     Мне, признаюсь, хотелось бы, чтоб этих "своих" обнаружилось в количестве, хорошо различимом на земле с любой небесной высоты.

     Бледный в "Ч.б." очередной раз ставит всё на свои места для политкорректных любителей мутить в мозгах:

     Когда позвоночник гнётся — как из пластика,

     вместо креста Христа мерещится свастика.

     Больше русских детей! — ведь было бы странно,

     если б я думал о демографии Таджикистана.

     И ведь можно смело предвидеть, что тут тоже иные увидят нетолерантность. В странном мире мы живём всё-таки. В этом мире на одну чашу весов можно положить такое милое и невинное, столь часто употребляемое словосочетание "русский фашизм", а на вторую — страшную, просто ужаснейшую строчку про "демографию Таджикистана", и она сразу перевесит, автоматически определяя её автора как злодея, не так ли?

     Вторая вещь, "Берёзовая", устанавливает очередные маяки для тех своих, что заблудились.

     А есть места тайные, покрытые тиной,

     где нет вай-фая и не ловит мобильный.

     Там в зарослях камыша запутаться может душа.

     Воздуха полную грудь, к свету греби, поспешай.

     Чтобы не попасть в чужие сети — будь внимательным,

     утонуть может любой — даже спасатель.

     Кто верит в Бога — тот выплывет, выстоит.

     Моя семья всегда ждёт меня на пристани.

     Что до меня, то ясности, переходящей в патетику, в этой песне чуть больше, чем мне хотелось бы. Но, с другой стороны, наверное, нужно, чтоб то, о чём здесь говорят парни из "25/17" — кто-то сегодня говорил вслух и внятно.

     От этой вещи — прямая дорога к убойному трэку "Просыпайтесь!", с весёлыми картинками нашего жития-бытия:

     Прострелить башку может мент в супермаркете.

     Несогласных под пресс — кровью харкайте!",

     ............

     Двести восемьдесят два — статья, как Дамоклов меч.

     Для порядка, напоказ крепостных надо сечь.

     И здесь, наконец, возникает — нет, не противоречие, — а размышление о том, как нам выбираться из этого муторного времени.

     Потому что сначала Бледный говорит: "Нам есть, что терять, братья и сёстры, просыпайтесь, пока не поздно!" А потом, в следующей песне вступает Ант: "Я не хочу воевать, даю слово переплавить меч в распятье" . А шестым трэком идёт мощнейший ремикс цоевской "Мама, мы все тяжело больны" , где, в частности, поётся, что "И если к дверям не подходят ключи, то вышиби двери плечом" .

     От плеча — до меча путь недолог, надо понимать. По крайней мере, куда ближе, чем до распятия.

      "Ты должен быть сильным, быть независимым — бейся, иначе зачем тебе быть?" — перефразирует Цоя Бледный.

     И в седьмой вещи альбома ("Ржавчина") Бледный прямо говорит: "Правда у каждого своя, я согласен, но язык силы всем предельно ясен" .

     Это вовсе не значит, что Бледный проповедует исключительно язык силы. Это значит, что он понимает, каким образом устроен мир вокруг, и на что этот мир реагирует.

     Но, странная вещь, никакого диссонанса между тем, что произнёс сначала Ант, а потом Бледный — нет вовсе. И даже не хочется объяснять, почему. Если перетирать это в словах — потеряется самое важное.

     Мы лучше вернёмся к тому, с чего начали разговор.

     Человек ценен не тем, что он линеен, и легко увязывает концы с концами. В человеческие сети конечная истина не ловится, сколько бы мы их не плели.

     Человек ценен глубиной своих сомнений. И самый страшный вопрос к себе может оказаться куда более важным, чем самое глубокомысленное объяснение себя.

     Во второй, лирической, части этой пластинки Бледный и Ант задают куда больше вопросов, чем дают ответов. В этом смысле показательны и "Птица", и "Бесконечное одиночество", и более всего жуткая вещь "Пожизненно" — о человеке, ошарашенном тем, что получил пожизненный срок жизни на земле.