Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да что ты заладила? Температура, температура. Мать твою, лучше принеси воды.
– Где же Скорая? Почему так долго никого нет? – игнорирую его ругательства. Надеюсь, это просто выражение его общего состояния, а не обращение ко мне.
– Пока они едут, я уже откинусь, – смеётся Семён.
Я злюсь. Да что он за человек такой? В чем-то он, конечно, прав. Скорой помощи бывает не дождешься. Когда она так нужна, ее нет.
– Эй, как тебя там? Сделай одолжение – отмени ее. К черту все. Не поеду никуда по-любому! Отмени вызов. Я же сказал – мне не нужна помощь! Ферштейн?
Он говорит с такой грубостью и злостью, что я ахаю. Слезы выступают из глаз. Да ну его со своими оскорблениями! И правда, чего это я заладила? Он взрослый парень, ему не пять лет. Пускай сидит тогда здесь один. Все что было в моих силах, я сделала. Больше терпеть его вздор я не намерена.
– Хорошо. Отменю. Как знаешь, – сказав это по возможности вежливо, отворачиваюсь и быстро ухожу от него.
Он ничего не отвечает. Сидит, как и сидел, даже не взглянув на меня. Семён в плачевном состоянии, но отказывается от поддержки. Ну что ж. Это его право. Нет так нет.
Ухожу, повесив голову. Мне становится его искренне жаль. Честно. По-человечески. Почему не захотел принять помощь? Может, все дело во мне? Он не хочет иметь со мной дело? Даже сейчас, когда ему нужна помощь – не хочет общаться со мной? Конечно, ведь для него я Ницше, Секондхенд. Где он? И где я? У него на уме клубы, тусовки… А у меня книги и учеба. Он богатый парень, а я, наверное, самая бедная студентка из всех в университете.
Мы из параллельных вселенных, и наши линии жизней никогда не должны были встретиться.
Но почему-то судьба сталкивает нас снова и снова? В чем вообще дело? Почему именно моя остановка, и он на ней?
* * *По дороге звоню в службу скорой помощи и, скрепя сердцем, отменяю вызов. Он взрослый, надо это не забывать. Справится сам. На худой конец позвонит своим друзьям, и они спасут его… А вот вопрос, где его друзья сейчас? И почему он до сих пор не позвал их?
Дом встречает тишиной и уютным бормотанием телевизора. Марина смотрит мультфильмы. Почему-то сразу ощущаю эту уютную мягкую тишину и спокойствие. Такой резкий контраст по сравнению с напряжённым молчанием Семёна. Но несмотря на уют внутри все равно ощущаю волнение. Переживаю за него, честно. Не знаю, как это объяснить. Просто он там один… С сильным ознобом, уставший, в крови…
– Дашка пришла, ура, – сестра выходит ко мне и обнимает в приветствии.
– Привет. Скучала? – медленно снимаю старенькие полусапожки и ставлю в уголок.
Вешаю куртку на крючок.
– Скучала. Конечно.
– Уроки сделала?
– Сделала.
– Вот и молодец. А у меня для тебя кое-что есть, сюрприз, – улыбаюсь произношу и тут же понимаю, что пришла без пакета.
– Какой сюрприз? – радостно спрашивает сестра.
Я осматриваюсь и понимаю. И верно! Верно, забыла пакет на скамье.
– Ой, Мариш, я забыла! Забыла кое-что на скамейке. Я сейчас. Пять минут, – спохватившись снова надеваю сапоги и сдергиваю куртку с крючка.
– Ты куда, Даш? Чего забыла-то? – в недоумении хлопает глазами Марина.
– Пирожное. Купила нам в кафе. Специально взяла самое вкусное. И забыла на остановке. Знакомого встретила и заговорилась. И пакет оставила. Ой, подожди. Принеси воды. В бутылочку налей. На окне стоит на кухне маленькая такая.
– Да что случилось, Даш?
– Мариш, давай без вопросов. Пожалуйста, сделай, как я прошу. Принеси воды. И я побегу.
– Сейчас принесу, только не переживай ты так. Все сделаю. Боже мой…
Марина уходит. А я, нервно покусывая губы, надеваю куртку. Почему-то больше переживаю за Семёна, чем за пирожные. Но почему? Почему его болезненный вид вдруг так сильно повлиял на отношение к парню?
Марина возвращается через минуту с маленькой бутылочкой кипяченой воды.
– Держи.
– Спасибо. Я скоро! Не ложись без меня спать, – беру воду.
Выхожу на лестничную площадку и быстро спускаюсь по ступеням. На улице вновь окутывает беспокойство. Но все равно иду вперёд.
Заметив остановку, прищуриваюсь. Вижу Семёна. Не ушел. Но он не сидит. Он лежит на скамейке с поджатыми ногами. Эх, Семён, Семён. Как чувствовала, что не надо слушать тебя, а дождаться скорой помощи.
Ускоряю шаг, убирая пушистые волосы от лица. Что я ему скажу? И стоит ли вообще с ним разговаривать снова? Просто заберу свои порожные и пойду спокойно домой.
Но увидев его, в оцепенении застываю. У меня сжимается в тревоге сердце. Он дрожит, скрестив плотно руки на груди. Глаза закрыты. Его сильно трясет.
– Семён, Семён – это снова я. Как ты? – прислоняю руку ко лбу и обжигаюсь точно от горящей свечи.
Он молчит, но кажется слышит меня.
– Семён сколько ты здесь просидел? Сколько до меня. Тебе нужна помощь. У тебя просто будет воспаление…
– Часа два, наверное… – вдруг тихо отвечает он.
Я вздыхаю, понимая, что просто выбора у меня нет. Ему нужна первая помощь. А потом… потом обязательно отправлю его домой.
– Вставай пошли, – командую твердо, поняв, что с ним надо преодолеть всю скромность и стать жёстче.
– Куда? Разве я ещё не сдох?
– Ко мне домой. Вставай. Мне тебя не поднять. Ты слишком тяжёлый. Наберись сил и вставай уже.
Семён открывает глаза. Смотрит так долго на меня, что становится неуютно. Мы молчим в тишине ночи.
Сейчас перед собой вижу не грубого дикаря, а раненого человека которому необходима помощь. Слетает незримо вся шелуха его пафоса. Ему нужна помощь человеческая, добрая. Моя помощь. Если откажется, я уйду и будь что будет. Не стану навязывать свою добродетель.
– Пошли, – вдруг соглашается он.
