Интроверт - Евгений Биктимиркин

И, всё–таки, не покидает меня мысль о том, что алкоголь стимулирует отделы правого полушария мозга, и, возможно, помогает синхронизировать оба полушария между собой, «сокращая разрыв» между ними. Вот, понятно, что мысль эта никому кроме алкашей не будет по душе. Но не могу молчать. К тому же уже известно, что алкагль–таки делает людей более склонными к лирике, можно даже сказать, помогает в творческой деятельности. Но, как бы, делает человека глупее. То есть налицо стимуляция правого полушария в ущерб левому. Короче, я всё равно пить не брошу, и мне пофиг, что он там стимулирует, а что релаксирует. Кстати, может стать забавной эпитафией.

Я сегодня задумался, что конкретно мне стоит ожидать от жизни. И все ли действительно окончательно определились в ней. Пока я вижу лишь четыре возможных пути. Задумаемся, чего я хочу от этой жизни. Вполне логично, уважения и чувства собственной важности. Его можно добиться в каждом направлении. А что ещё?

Шизоидная черта, стремление к постижению трансцендентального. А вот для этого необходима работа над духовным совершенством, спокойствием, осознанностью и любопытством в неземной области. Это реализовать в нашем обществе невозможно. Рано ещё. Тем не менее, пусть даже малыми шажочками, но двигаться в этом направлении надо.

Подобные мысли пришли после назойливого вопроса о добре и зле, в часы ожидания и бесполезной траты времени, каковой, по сути, является львиная доля периода жизни. Если я буду помогать людям закрывать глаза на их невзгоды и повседневные заботы, это может быть и хорошо и плохо. Мне, само собой, всё равно. Пока.

Я решил выйти на улицу подышать свежим воздухом, и обогатить рацион своего мозга притоком кислорода. А также покурить, дабы компенсировать пользу от свежего воздуха, ибо советуют дяди, что всё должно быть в балансе. Деревья, вроде, падать не собирались, так что я решил спокойно пройтись по периметру. Но уже через пару минут задумался и перешёл на более хаотичный маршрут.

Издалека я увидел охранника, он что–то прокричал и помахал другому. После этого он указал рукой куда–то на крышу. Вообще, я редко реагирую на подобные моменты, но, отчего бы не взглянуть, что там.

На краю крыши стоял человек в ботинках и халате. Это была самая высокая точка комплекса. Что–то вроде башни, пристроенной к основному корпусу. Я подбежал как можно ближе.

Парень смотрел вниз, и даже улыбался, хотя, капельки страха на его лице, всё же, можно было разглядеть. Необычное зрелище. Снегопад прекратился, и на улице был штиль. Внизу большая прослойка снега, и высота, не сказать, чтобы смертельная. Но парень вряд ли владеет техникой десантников или паркурщиков.

— Красивый вид! — крикнул он. Я осмотрелся — рядом никого, один побежал внутрь образумить, другие двое суетились, как муравьи — видимо что–то, чем можно было бы воспользоваться, как батутом. Сзади поспевали ещё двое.

Признаться, странное чувство меня охватило. Я никогда не видел самоубийцу, ну либо, по крайней мере, я об этом не знал. Почему–то показалось, что большинство «суицидников» блефуют. Так как рядом со мной не было людей, кроме одного неудачника, зачарованного зрелищем, я решил, что парень обращается ко мне. Кстати, тоже странное дело — в большинстве случаев, а уж, тем более, в таком, большая часть, казалось бы, должна была бы говорить как можно больше, пороть чушь, что им хорошо удаётся, лишь бы, хотя бы протянуть время. Но в этот раз все молчали. И тогда мне даже хотелось засмеяться. Над тем, какими вдруг лохами оказались эти вшивые экстравертишки со своими бесполезными телодвижениями и бессмысленными бесконечными речами.

— Да и погода норм! — крикнул я. — Фотоаппарат бы с собой хоть захватил — снять! — решил я соригинальничать, ибо если бы я сказал стандартную фразу — сам бы себе не простил, слишком это низко для меня. М-да, если бы я стоял на его месте, и если бы мне сказали, что «не стоит этого делать» или «всё хорошо» или «есть много вещей, ради которых стоит жить», то сам бы прыгнул от скуки. Как учат на всяких «курсах эффективного соблазнения «баб» и «бабищ»», желательно начинать знакомство с нестандартной фразы — проявить смекалку, ибо изъезженные уже всем порядком надоели. Так же я отношусь ко всем сферам — стандартизация дошла до такого уровня, что скоро к нам в дом будут врываться и измерять, на каком расстоянии компьютер стоит от кроватей, и наказывать, если оно слишком мало или слишком велико.

— Ха–ха–ха, да! Ну ничего! Ты хотя бы этот кадр запомнишь!

— Слезай оттуда! Это не выход! — крикнул кто–то сзади меня.

Мне началось казаться, что у этого парня хватит сил на прыжок.

— Скажи мне три причины, по которым ты хочешь прыгнуть? — перекричал я наземного глупца, чем чуть ли не сорвал голос.

— Я скажу всего одну! — Крикнул он. — НАДОЕЛО!

Я на секунду представил себя на его месте, и это было не сложно, а от знания, что всё это происходит не со мной, почему–то, становилось даже приятнее. Секунд пять он простоял тихо и смирно, и казалось, будто он слегка пошатывается.

В этот момент к нему на крышу взобрались двое охранников, Парень улыбнулся в последний раз, и оторвался от крыши. И хоть он сделал это почти спонтанно, полёт его казался очень техничным, словно он нырял в озеро. И нырнул он, закрыв глаза, и с улыбкой. Улыбкой такой, какая бывает у ребёнка, когда его укрывает одеялом мать или отец, целуя в лоб, и желая спокойной ночи. Парень падал вниз головой, и, слегка провернувшись, он упал практически на спину, а удар пришёлся на затылок. Никакого особого звука не было слышно. Словно уронили обычную сумку с вещами, в которой был ещё и арбуз. Все люди, видящие это, вскрикнули. Возникло у меня такое ощущение, что отталкивался и падал он секунд шесть как минимум.

Я подбежал к месту — как я и думал, всё выглядело так же, как если бросить этот самый арбуз, но этажа со второго или третьего. На остатке лица не было видно никакого выражения эмоций.

Я взглянул вверх, и охранники ошарашено смотрели вниз, и уже забыли, что им надо спускаться.

***

Минут через пятнадцать люди начали нервно судачить. Раза три точно я слышал фразы типа «парень был психом», хотя, о покойниках непринято говорить плохо. Мне же он казался своего рода героем. Я завидовал его силе воли. Хоть и говорят, что умереть легко, а жить — труднее, мне сдаётся, что и то и другое — одинаково трудно. И в том и в другом случае надо просто отказаться видеть некоторые вещи. Мне никогда не хватало духу, чтобы пойти на такое. До какой степени нужно быть жалким, чтобы и жизнью быть недовольным, и не быть способным умереть с честью.

Этой ночью я не мог уснуть. И не только потому, что сомневался, мог ли я его уберечь. И не из–за мозгов, распределившихся на пару–тройку квадратных метров. Я думал о том, что нас с этим парнем, как оказалось, по имени Артём, отличает и что сближает. В своей жизни события–то хоть и свидетельствовал некоторые, но такого, тем более на таком сжатом участке, увидеть нисколько не ожидал. Это тоже наводило на некоторые мысли. Теперь это происшествие вызовет большой резонанс у всех местных обитателей. Что ж, надо выяснить, кем он был.