Между собакой и волком - Саша Соколов

Помалу не пьешь,

Оттого-то собаку

Свою волком зовешь.

Побеги ж на пуантах

К родимой реке,

Сыт и пьян, сыт и пьян ты,

И нос в табаке.

Спотыкнулся, свалился

И веселой гурьбой

По щеке покатился –

Уж ты, милый ты мой.

Записка XXю

Баллада о городнищенском брандмайоре

Снова жадаешь луку во сне,

А на зимниках – жижа, зажоры.

Только мжица дожрет этот снег,

На пожарку прибудут стажеры.

Удалые прибудут, бодры –

Нараспашку душа, в разлетайках,

Коротайках, угрях, таратайках,

Худосочные – прямо одры.

Дупелиных полян знатоку

В газырях и в мерцающей каске –

Не лупить глухарей на току,

Но давать горлопанам натаску.

Брандмайор – человек при усах,

Но презрев почечуй и одышку,

Он в апреле взойдет при звездах

На свою каланчу, или вышку.

Козыряет дозорный стажер,

Газырям говоря про пожары,

Что они – над районом Ижор,

Разумея лукаво Стожары.

Не у нас, отмахнется службист,

И глядит в направлении дельты,

Где прожег свою многую лету,

На брандвахте варя брандыхлыст.

Поглядит – и утратит покой.

А на утро, со злобой какой-то,

У брандмауэра стажеров строй

Брадмайор обдает из брандспойта.

Записка XXI.

Вышелбауши

(венок записок)

1

Безвременье. Постыдная пора.

От розыгрышей уши, лбы пылают.

Был спрошен: Вышелбауши бывают?

Ответствовал: то хутор в три двора.

2

Достойно ли вести, как детвора,

Глумясь над всем, подобно стае бестий,

Не почитая завтра и вчера

И позабыв о совести и чести.

3

И я хорош – доверился, простак.

Неужли было трудно догадаться,

Что выше лба ушей не может статься,

А хутор Вышелбауши – то так.

4

Развесил уши – и попал впросак.

Ползут по местности невыгодные слухи,

Что я, Запойный, олух и чудак,

И голова садовая два уха.

5

Безвременье, постыдная пора,

Достойно ли вести, как детвора,

И я хорош – доверился, простак,

Развесил уши и попал впросак.

Записка XXII.

Прощание городнищенского лудильщика

Шуга отошла. И на пристани

Защелкал на счетах кассир.

Всмотрись в обстоятельства пристальней

И валень повесь на блезир.

Хромая и как бы случайная

Весна забрела на Валдай.

Скажи – прощевай, наша чайная,

Холера тебя забодай.

Послали козу за орехами,

Пустили козла в огород –

Лудить самовары за реками

Артель направленье берет.

Прости-прощевай, наша чайная,

До белых сыпучих путей,

Местечко отнюдь не скучайное,

Уют слепаков и культей.

За реками луда блестящее,

Там гуще и щи, и камыш,

В лузях с балаболкой ледащею

Поладишь – в лузях и лудишь.

Вольготная жизня за реками,

Но ярче бы тульских полуд –

Остаться мне было б с калеками,

С гуляками на лето тут.

Прощай, Городнище, товарищи,

Махни, говорит, мне крылом,

Сойдемся Бог знает когда еще

За нашим всегдашним столом.

Да брось ты возиться с прорухами,

Не терпится в путь посошку,

Плесни, дорогая старуха, мне

Стопездесят грамм портвешку.

Имеется график на пристани,

А на пароходе – кафе.

По-графски важнецки и пристально

Буфетчик стоит в галифе.

Записка XXIII.

Портрет перевозчика

Пой, перевозчик,

Ушкуйник ушлый,

Рыж-конопат,

Пой, раздобарщик,

Ушкуй твой утлый

И конопать.

Воспой обводы,

Уключин крепость

И якорек,

И наши годы,

Всю их нелепость,

Ёк-макарек.

Люблю я, друг мой,

Когда корявый,

Живой, как ртуть,

Зачинишь вдруг ты

Не ради славы

Чего-нибудь.

Стучит в апреле,

Манит на волю

Твой молоток.

И в самом деле,

Пройтицца, что ли,

Под вечерок.

Пропахла сечкой,

Портянкой, свечкой

Вся сторона,

Чудной чумичкой

Глядит с отвычки

Мадам Весна.

Из дальней дали

Меня заметив,

Глаз-ватерпас,

Забудь печали

И, ликом светел,

Достань припас.

Не жмись, щербатый,

Открой, как душу,

Свой бардачок.

Я ж, тороватый,

Тащу покушать

На пятачок.

Катятся воды

Сами собою,

Своим путем,

Уходят годы,

А мы с тобою

Себе живем.

Записка XXIV.

Меж собакою

Меж собакою и волком

У плакучих ив

Потерял мужик иголку,

Дырку не зашив.

Он в траве руками шарил,

В молодой траве,

И нашел какой-то шарик

В этой мураве.

И тогда зовет он: братцы,

Чего я нашел!

Те пришли – и ну играться.

Было хорошо.

Шарик то они подбросят,

То поймают, а

Между тем уж пали росы

Прямо на луга.

И туманы выползали

Из реки Итиль,

В избах люди зажигали

Ламп своих фитиль.

А туманы выползали

И лизали кил,

В лампах было мало сала,

И фитиль коптил.

Проходили пароходы,

Баржи волокли,

Волоклюи и удоды

Сватались вдали.

Пароходы проплывали

С баржами и без,

И неясно волки али

Псы промчались в лес.

Неожиданно от шара

Свет пошел – да-да,

Пригляделись – то Стожаров

Главная звезда.

И на той звезде туманной,

Взорами горя,

Много правды необманной

Знают егеря.

Там туманы выползают

Из реки Итиль,

В избах люди зажигают

Ламп своих фитиль.

Там собакою и волком

У плакучих ив

Потерял мужик иголку,

Дырку не зашив.

Записка XXV.

Портрет разъездного

(Второе воспоминанье о городе)

Что значит разъездной? То значит,

Что по делам чужой удачи,

Мечтая свет переиначить,

Один чудак по свету скачет;

То род призванья – разъездной.

Он холост. Тщетной головой

Черемух ветви задевая,

И ей вопросы задавая –

Что значит, скажем, разъездной –

Носки заштопать забывая,

И дым глотать не оставляя,

И бицеклет терзая свой,

Он мельтешит, как заводной.

Он беден, глуп, ему не спится.

Не спится, няня, что со мной?

Он, если стар, то молодится,

А если молод – вскоре стар.

Он бредит: у него катар

Путей дыхательных. Бодрится:

Побриться ль? Няня, помазок!

Да что же на ночь-то, сынок?

Молчи, стряпуха, мне Жар-Птица

Вчера привиделась во сне

И предрекла нам пожениться.

И хоть порезаться боится,

Все правит бритву при луне.

Крутясь в такой-сякой стране,

В провинции или в столице,

Он поражен, как мир вертится

И возмутительно дробится,

Являя случаи и лица

Почище всякого кино:

Там маскерад, там ловят львицу,

Здесь – полуголая девица,

А тут – извольте насладиться –

Полуподвальная мокрица.

А мать твердит через окно:

Заклей-ка на зиму окно.

Зиме конец – весне случиться.

И разъездной на слякоть злится,

Которой улица стремится

Ему заляпать ягодицы,

Употребляя в дело спицы

Великосветских колесниц и

Кабриолетов и ландо.

Подобно крякве подсадной,

Под дулом крякать обреченной

И бельевою бечевой

С охотником соединенной,

Навряд ли знает разъездной,

Какой он мог бы быть иной,

Будь не заезжен он ездою,

Как утка – службой подсадною,

Родись он только под звездою

Какой-нибудь не разъездною,

А утка – не под подсадной.

(Apropos, вечером в реке,

Когда нельзя уж в бильбоке,

Когда поспели самовары

И на террасах тары-бары,

Когда, вязанье отложив,

Ваш дед Над пропастью, во ржи

Читает бабушке, когда

Та призадумалась, а сыр во рту держала,

Когда зацокали кресала,

И вот еще одно когда –

Когда пропали провода, –

Мы видим звезды в глубине:

Ведь подсадные все оне,

А остальные к ним с небес

Катят отрадою очес:

Загадывайте без промедленья.)

Но не дано. Судьбы решенье

Пересмотреть, alas, не нам.

Из некоторого учрежденья

Я тут привез пакет, мадам.

Позвольте, что опять за хлам!

Помилуйте, виднее вам,

Однако, распишитесь – там.

И снова едет разъездной,

То прямо едет, то свернет.

Мил человек, ты кто такой?

Да я, папаша, сам не свой.

Собака гавкнет на него,

Дебило глянет и сглотнет,

Сглотнет и глянет, и икнет,

И носом клюнет,

А после сплюнет и затрет

Подошвой слюни,

И не с того да не с сего

Распустит нюни.

Настанет время – все пройдет:

Народ ликует. Каплет мед,

Минуя високосный рот,

Пирующему на манишку,

И клянчит у пивной Удод

Рублишко на винишко,

А изнутри другой орет:

Винишка хочет – ишь ты!

То соловей муку дает,

То мельница засвищет.

Крутясь в стране такой-сякой,

Стране немазаной, сухой,

Давно немытой головой

Себе вопросы задавая

И ею ж ветви задевая,

То мчит, то скачет разъездной,

А к утру, воротясь домой,

Мычит и плачет: Боже мой,

Так вот что значит…

Записка XXVI.

Почтовые хлопоты в мае

Что это мне uncle мой любезный не пишет,

Времени, что ли, опять у него совсем нету.

Странно, посулил ведь – напишу тебе непременно;