Муха с капризами (с илл.) - Ян Грабовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Криси на окне стояла большая стеклянная банка. Там жили золотые рыбки. Европа целыми часами просиживала перед этой банкой.
Ей не давало покоя то, что вот она видит в прозрачной банке рыб, а добраться до них не может.
Вот какая-то рыбёшка плывёт прямо на неё. Европа притаилась, не спускает с неё глаз. Ну вот сейчас поймаю, сейчас, сейчас! Прыгнуть — и всё! Кошечка напряжённо ждёт. Потом прыгает — и как мячик отлетает от стекла. Стукнулась головой о банку — вот и вся радость!
«Что ж, не удалось! Попробуем ещё раз!» — говорит про себя Европа и подкрадывается к банке с другой стороны.
И снова — бах головой в стекло! И всё-таки, несмотря на все удары судьбы, охота не прекращается.
На беду, кошке пришло в голову влезть на банку. Балансируя, как цирковой эквилибрист, прохаживалась она по краешку банки и, не спуская глаз с рыбок, обдумывала, как бы до них добраться. Всунет лапку — мокро. Вытянет её поскорей и с отвращением стряхнёт воду. А рыбы, как назло, плавают под самым носом. Ну вот же, вот они! Никак нельзя не сунуть лапку ещё раз. И опять мокро! А испуганные рыбёшки уходят на дно. Европа решительно села на край банки.
«Ладно, будь что будет! Намокну — пускай, зато поймаю!» — решила она и наклонилась…
Результат?
Результатом было то, что банка брякнулась на пол, а Европа одним скачком очутилась на шкафу!
А уцелевших рыбок пришлось посадить в другую банку и запереть в кладовой…
— Крися, — говорю, — не слишком ли много хлопот с этой Европой? Банка-то ладно, а вот часы! Не знаю, можно ли их будет починить.
— Милок же не нарочно, — вмешивается Катерина. — Разве он что в кухне тронул хоть раз? Часы упали, потому что крючок ослаб.
— А банка?
— Если бы Европа знала, что банка может упасть, то она бы, наверно, её не трогала, правда, тётя? — говорит Крися. — Вот вы, дядя, вчера сами разбили стакан. Все знают, что это вы нечаянно. Каждый может случайно разбить стакан. Это всем известно!
Всем, кстати, было известно и то, что я выпустил стакан из рук, потому что Европа неожиданно вскочила мне на плечо.
Но не ссориться же мне было с Катериной и Крисей! Я уж больше в дела Европы не вмешивался.
3Знакомство Европы с нашими собаками произошло в первый же погожий день.
Европа вышла на порог. Солнышко пригрело, было светло и тепло. Кошечка с наслаждением потянулась. Огляделась. На пристенке, возле которого стояли собачьи миски, чирикали воробьи. Кошка припала к земле. Началась охота.
«Простите, барышня, что вы тут делаете?»
Европа оглянулась.
«Прочь, прочь!» — фыркнула она, увидев Чапу, который приближался к ней, вежливо виляя хвостиком.
«Не надо плеваться, это нехорошо, — заметил ей Чапа и попятился. — Очень прошу меня извинить, но я хотел бы выяснить, откуда вы, барышня, взялись?»
«Из дома я пришла, из дома!» — объясняла ему Европа.
«Видите ли, мы, собаки, не верим никому до тех пор, пока не удостоверимся лично. Разрешите…» — шепнул Чапа и вытянул к кошке морду. Понюхал. Но ещё не поверил:
«Как будто пахнет нашей хозяйкой… И кухней… Простите, пожалуйста…»
И снова придвинулся ближе. Обнюхал кошечку с ног до головы.
«Да, да, да! Странно, но факт! Несомненно, несомненно! — удивлялся он и придвинул нос к самой кошачьей мордочке. — Молоко, слышнее всего молоко. Ну что ж, молоко тоже неплохо, хотя я предпочитаю мясо». Он лизнул котёнка в ухо.
«Простите, я умываюсь сама!» — пискнула Европа. Но не отодвинулась. Чапа, пёс весёлый и вежливый, решил, что теперь, когда знакомство состоялось, можно и поиграть.
«Так вы охотились на воробьёв? Вы совершенно правы! Эти бездельники вечно всё таскают у нас из мисок! Айда за ними!»
И с такой готовностью бросился на воробьёв, словно веселее игры не было. Прыгал, бегал. Оглядывается, а Европа не тронулась с места.
«Надоело вам, барышня? Тогда поиграем во что-нибудь другое. Я тоже не очень люблю гоняться за птицами. Ещё ни разу не удалось мне ни одной поймать, — признался он откровенно. — Так во что будем играть? Я больше всего люблю французскую борьбу. Кто положит другого на лопатки, тот и победил. Поиграем? Ладно? Начали! Внимание!» — и прыгнул на Европу.
Он моментально прижал её к земле, кошка жалобно запищала.
«Защищайся, что ж ты!» — уговаривал её Чапа и делал вид, что собирается её укусить. Но кошечка плакала всё жалобнее.
«Пусти, пусти! — кричала она. — Отстань!»
Чапа отскочил. Кошечка села и не на шутку разревелась.
«Никогда не думал, что ты такая плакса, — удивлялся Чапа. — Больно тебе? Что ж ты молчишь? Ну и странная ты личность!»
На дворе появились остальные собаки, и Чапа поспешил сообщить им новость:
«Знаете что? Тут есть какое-то такое, пахнет Крисей и тёткой Катериной, ест только молоко и хнычет ни с того ни с сего!»
«Где, где?»
«А вон на завалинке. Слышите, как ревёт?»
«Это кошка», — говорит Тупи. Он был солидный пёс и Чапу ни во что не ставил.
«Кошка, кошка! — передразнил с возмущением Чапа. — Ты погляди, как пахнет!»
Все собаки направились к рыдавшей Европе. Обнюхали её сперва издали, потом долго водили носами по её шерстке.
«Ну что? Ну что?» — допытывался Чапа.
«Гм, гм! Пахнет нашим домом, это точно».
«Так что же?»
«Так, значит, это наша кошка», — решил Тупи — самый сильный и самый старший.
«Понятно, наша», — согласились другие собаки.
«А как с ней играть?» — добивался Чапа.
«Никогда не играю с кошками», — с достоинством отвечал ему Тупи и пошёл прочь. За ним — остальные.
Вот как Европа была принята на дворе. Обращались с ней вежливо, но и только.
Один Чапа завёл с ней дружбу. Он был ужасный лакомка. Стоило звякнуть тарелкой, чтобы он всё бросил и помчался на террасу, где мы в хорошую погоду ели. В этом отношении Европа ему не уступала.
Задолго до начала завтрака, обеда и ужина оба они уже сидели на террасе на скамейке.
— Ну, гости уже тут! Надо поторапливаться, — говаривала Катерина, заметив эту парочку.
И надо признаться, что они никогда не отнимали друг у друга кусков. Чапа только всегда проверял, что получила Европа, обнюхивая её мордочку, когда она кончала есть.
«Ага, знаю, булка! С маслом! И мне, и мне!» — просил он, заглядывая нам в глаза и переступая от волнения с ноги на ногу.
Ворчал порой на Европу лишь один соседский Лорд, пёс глупый и грубый, готовый жрать с утра до вечера. Он не позволял ей подходить к собачьим мискам.
Исподлобья глядел он на приближавшуюся Европу:
«Ты зачем? Не тррронь! Пошла вон!»
И раз даже укусил её. Европа закричала. Тут за неё вступился Тупи.
«Наш кот, — говорит он Лорду, — или не наш?»
«Ваш, но нечего ему тут вертеться!»
«А миска твоя?»
«Моя!»
«Ах, так?!» — крикнул Тупи, и в мгновение ока Лорд очутился на земле вверх ногами.
«Ай-ай, больше не буду!» — скулил он.
«Смотри у меня», — пригрозил Тупи и пошёл прочь. А Европа сидела на крыше сарая и старательно умывалась.
С тех пор она могла делать на дворе всё, что хотела, и так сжилась с собаками, что спала всегда исключительно в собачьей конуре.
Только раз у неё с собаками едва не вышел скандал. И из-за чего? Из-за мыши. Вот как это было.
В одном месте пол сарая прогнил. И возле этой дырки Европа просиживала целыми часами. Она чуяла мышей. Но, вместо того чтобы тихонько сидеть и терпеливо ждать, когда мышь выйдет из норки, она сама залезала в дырку. Только хвостик её виднелся.
Однажды входит в сарай Куцый, приятель наших собак. Видит Европин хвост, мелькающий в отверстии.
«Кошечка, что ты там делаешь?»
Европа вышла из норы и на него с упрёками:
«Ты мою мышь спугнул! Это ты во всем виноват!»
Куцый заглянул в дырку, понюхал.
«Есть, — говорит, — есть там мышь, не сомневайся».
«Я сама знаю, — говорит Европа, — третий день уже сижу у этой дырки».
«Да? — усмехнулся Куцый. — И до сих пор её не поймала?»
«Попробуй сам!» — буркнула Европа.
Куцый ничего не ответил. Он повернулся и ушёл. Подождал, когда Европа выйдет из сарая во двор. Шмыг туда! И уселся перед норой.
Ждёт Куцый и ждёт. Выглянула мышка. Куцый не шевельнётся. А когда осмелевшая мышь начала подбираться к миске, пёс — хап! — и сцапал её.
С мышью в зубах он вприпрыжку выскочил во двор. Сбежались все собаки. Куцый милостиво позволил им обнюхать мышь. Лорд хотел её отнять. Больше в шутку, чем всерьёз, потому что собаки неохотно едят мышей, началась гонка по всему двору.
Вдруг на крыше сарая появляется Европа.
«Отдай мышь! Это моя мышь!» — кричит она Куцему.
Куцый не обращает внимания и продолжает носиться по двору. Увёртываясь от Тупи, он оказался как раз под сараем.
Только этого Европа и ждала. Камнем свалилась она на собаку. Куцый бросил мышь. Пустился наутёк. Но кошка вцепилась ему в затылок. Куцый — давай бог ноги. А Европа сидит у него на шее и лупит по морде!
