По ту сторону - Виктор Кин

- Безайс, - услышал он. - Да постой же ты! С ума сошел?

Безайс медленно собирался с мыслями. Он только теперь заметил, что на нем нет шапки. Лоб и щеки были совершенно мокрые от снега и пота.

- Ну, что с тобой? Я не могу тебя дозваться. Погляди на Матвеева. Ну, двигайся скорей, ради бога.

Безайс вытер лоб.

- Что с ним? - спросил он, нащупав в ногах измятую шапку и надевая ее на голову. - Что ты кричишь? Говори тише.

Он остановил лошадей и зажег спичку. Некоторое время он бессмысленно смотрел, соображая, что произошло. Мгновенно он вспомнил Жуканова. Лицо Матвеева было бледно, губы закушены. Он сидел, вцепившись левой рукой в борт саней. Голова была откинута назад и повернута набок. У Безайса захватило дыхание. Убили?

- Матвеев, - позвал он тихо.

Но Матвеев молчал. Безайс поднял его руку - она беспомощно повисла. Скользнув глазами, он заметил вдруг, что левая нога Матвеева в крови. Безайс снова зажег спичку. Ниже колена, около ступни, густо проступала кровь. Из обрывков материи виднелось что-то белое, сначала ему показалось - белье. К крови прилипло несколько соломинок. Но потом он вдруг с мучительной ясностью заметил, что кусок белого был осколком кости, - острый, овальный, с неровными краями осколок. Это перевернуло в нем душу. Варя была поражена бессмысленным выражением его лица.

- Он жив? - спросила она.

Безайс снова поднял его руку и стал щупать пульс. На тротуаре, против них, остановился человек, постоял и пошел дальше.

- Ну что? - спросила она.

Он никак не мог найти пульса. Напрягая память, он старался вспомнить правила первой помощи. В это мгновение Матвеев слабо пошевелил пальцами. Безайс бережно опустил руку.

- Ну что? - повторила Варя. - Он уже умер, да? Да что ты молчишь, Безайс?

- Он живехонек! - воскликнул Безайс. - Ты знаешь, где здесь живет хороший доктор? Самый лучший, самый дорогой доктор?

- На Набережной есть хороший доктор. У него лечилась тетя Соня. Только, Безайс, милый, езжай скорей. Ведь, правда, он жив, Безайс?

- Ну, разумеется, жив!

Он стал поворачивать лошадей, когда вдруг Варя вспомнила, что доктор на Набережной - специалист по легочным болезням.

- Дура! - сердито сказал Безайс.

- Я совсем сошла с ума. Погоди!.. - ответила она, прижимая ладони к вискам. - А какой нам нужен? Как он называется?

- Хирург.

- Хирург? Сейчас, сейчас! Погоди, я сейчас. - Она крепко закрыла глаза, покачивая головой.

Безайс глядел на нее с нетерпением.

- Скоро ты? У тебя голова набита опилками?

- Погоди, Безайс, голубчик, - повторила она умоляюще. - Я стараюсь вспомнить, но у меня ничего не выходит. Хирург?

Безайс ждал, нетерпеливо стуча каблуками. В эту минуту он ненавидел ее. Надо было спешить, не теряя ни минуты, а она сидит и не может вспомнить! От его влюбленности не осталось ничего - ему хотелось отколотить ее.

- Пока ты здесь сидишь, он истекает кровью! - воскликнул Безайс. - Ведь он умереть может, пойми ты!

Она молчала.

- Полено! - простонал он.

Плечи Вари вздрогнули. Она заплакала.

- Я... ничего... не могу вспомнить... - сказала она, всхлипывая. - У меня голова идет кругом. Он еще не умер?

Безайс вскочил в сани и взмахнул вожжами.

- Безайс, послушай, - сказала Варя, быстро вытирая слезы. - Хирурги не прививают оспу?

- Где тут ближайшая аптека?

- Прямо и направо. Не гони так, трясет очень.

Улица шла далеко вперед ровной линией. Сквозь ставни домов на дорогу сочился мягкий свет. Небо было по-прежнему ясно и холодно светилось крупными, близкими звездами.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД

В прихожей на вешалке грудами висели пальто и шубы. За стеной на пианино играли бравурный марш. Безайс впервые за несколько месяцев увидел свое лицо в зеркале. Ссадина на подбородке и клочья выбившихся из-под шапки волос делали его лицо настолько странным, что он с трудом узнал самого себя. Он снял шапку и приглаживал волосы, когда в прихожую вошел доктор.

- Вы ко мне?

- Доктор, пожалуйста... Случилось несчастье: мой брат ранен. Я заплачу вам любые деньги, только помогите мне.

Он испугался, что доктор обидится и откажется.

- Я не стал бы вас беспокоить, но рана очень серьезная, - продолжал он с натянутой улыбкой, просительно глядя доктору в глаза.

- Но у меня нет приема сейчас. Отчего вы не обратились в больницу?

- Я приезжий и не знаю города. Мне указали на вас.

Доктор вынул зубочистку и поковырял в зубах, раздумывая.

- Кто вас направил ко мне?

- Мне рекомендовали вас в аптеке как лучшего хирурга.

За стеной пианино смолкло. Задвигались стулья. Безайс с беспокойством ждал ответа, ловя каждое движение его век.

Многое зависело от этого приземистого доктора с желчным лицом. В его белых сухих пальцах вздрагивала, теряя кровь, судьба человека.

Доктор поиграл брелоком.

- Хорошо, ведите его сюда.

Безайс бегом бросился на улицу. Обхватив плечи Матвеева, он стал его поднимать, стараясь быть как можно осторожнее. Нагнувшись, он положил его руку себе на шею.

- Держи его за поясницу, Варя!

Он поднял его и пошел к двери, шатаясь под тяжестью бессильного, обвисшего тела.

- Безайс, ты упадешь! - крикнула Варя.

Он поднялся по лестнице, ощупывая ногами ступеньки. Наверху стояла со свечой горничная в аккуратном переднике и смотрела на Матвеева с нескрываемым любопытством. Дойдя до прихожей, Бейзас совершенно выбился из сил и стал бояться, что упадет вместе с Матвеевым.

- Куда нести? - спросил он, задыхаясь.

В дверь заглядывали женские лица. Маленькая девочка с розовым бантом сосредоточенно рассматривала его.

Безайс вошел в небольшой кабинет и, изнемогая, положил Матвеева на кожаный диван. Доктор снимал пиджак и говорил что-то горничной.

- Разденьтесь, - сказал доктор, надевая халат. - Вы не боитесь крови? Вымойте руки.

В кабинете стоял сложный запах старого, годами обогретого жилья. На письменном столе скопились кучи открыток с морскими видами, валялись искусанные карандаши, распиленный и застегнутый на медные крючки череп, бюст Толстого и огромные книги. Над столом висела картина, на которой выводок полосатых котят возился с клубком шерсти. В стеклянном шкафу тускло блестели золочеными переплетами ряды книг.

Горничная внесла спиртовку и таз с водой, вкатила белый железный стол и спустила с потолка большую лампу. Безайс мыл руки, поглядывая на доктора.

Небольшого роста, узкоплечий, с угловатыми движениями, доктор был под стать своему кабинету с его старомодной, потертой мебелью. Одет он был неловко, в просторный пиджак и брюки с вытянутыми на коленях мешками. Седая борода была подстрижена клинышком, на лбу колебался хохолок редких волос. Он носил золотые очки с толстыми стеклами, которые делали выражение глаз упорным и странным.

- Как это случилось? - спросил он, осматривая Матвеева.

- На нас напали хулиганы...

- Ну?

- И... ударили его. Выстрелили.

Доктор снял очки и потер их платком.

- Давно?

- Час назад, полтора. Почему он без памяти, доктор?

- От потери крови...

Он осмотрел ногу, выпячивая губы и что-то пришептывая, неодобрительно качая головой.

- Хулиганы... А зачем вы к ним полезли, к хулиганам?

- Они сами полезли.

- Коне-ечно. Сами полезли. А вы бы ушли без скандала. Надо было драку начать?

В комнату вошел высокий худой человек с зеленым лицом и длинными зубами. Он поздоровался, мельком взглянул на Матвеева и стал надевать халат.

- Вот... полюбуйтесь, - сказал доктор.

Худой - его звали Илья Семенович - подошел к дивану, застегивая на спине халат.

- Перелом?

- Пулевая рана. Задета кость.

Они перенесли Матвеева на железный стол с откидными спинками и спустили лампу к самой ноге, отчего по углам сгустилась темнота. Илья Семенович потрогал ногу и скривил свое длинное лицо.

- Как же это его? - спросил он, и Безайс снова повторил историю с хулиганами, чувствуя, что она неправдоподобна. Доктор смотрел на него с явным неодобрением, точно Безайс сам прострелил Матвееву ногу.

- Хорошо, хорошо, - сказал он нетерпеливо.

Илья Семенович разложил на куске марли блестящие инструменты. Они пугали Безайса своими сверкающими изгибами и безжалостными остриями, сделанные, чтобы проникать в живое тело. За ним вытянулась линия бутылей с притертыми пробками. Несколькими взмахами кривых ножниц Илья Семенович взрезал напитанную кровью материю и обнажил ногу Матвеева. Доктор строго взглянул на Безайса.

- Не разговаривайте и не кашляйте, - сказал он. - Возьмите часы и считайте пульс, - все время. Умеете считать пульс?

- Умею. А что с ним, доктор? Серьезно?

- Серьезно. Не разговаривайте, я вам сказал.

Он нагнулся и принялся очищать залитую кровью кожу, обтирая ее скрипящими комками белоснежной ваты, снимая запекшуюся, уже бурую, корку. Безайс считал как машина, вкладывая в это все силы и едва удерживая дрожь в пальцах. Сбоку искоса он видел кровь, обнаженное мясо, и ему стало страшно. Тогда он решительно, одним усилием повернул голову. Он увидел большую, с рваными краями рану, выходившую на внутренней стороне ноги. Прорвав кожу, показался небольшой, в полтора сантиметра, осколок кости бледно-розового матового цвета с алыми прожилками. Сквозь запекшуюся кору проступала наружу крутыми завитками свежая кровь. Пальцы ноги были неестественно белы и неподвижны.