Она проснулась в темноте - Бретт Холлидей

— Если бы они допрашивали Бретта, мы, по крайней мере, знали бы, что он жив. Будь все проклято! Мне хотелось бы…

— Никаких сожалений! — яростно выкрикнул Шейн, допил свое виски и встал. — Сожаления никогда не приносят пользы. Возможно, вы сделали ошибку. Ну и пусть.

Голос его был твердым, а лицо расстроенным. Он решительно посмотрел на своего собеседника.

— Все совершают ошибки. Но мужчина, достойный этого имени, обращает их себе на пользу. Никогда не оглядывайтесь назад. Сейчас надо отыскать Бретта Холлидея. Выбросьте свой окурок, и пойдем отсюда. Займитесь делом Грина. Я же проведу свое маленькое расследование по делу Элси Мюррей. Если мы найдем точки соприкосновения между этими двумя преступлениями, то сможем продвинуться вперед. Вам хватит двух часов?

Рыжий говорил таким повелительным тоном, что журналист сразу вскочил на ноги. Личность Майкла Шейна, которую Бретт Холлидей описал в своих книгах, уже покорила его. С первого взгляда стало понятно, что этот чертов парень никогда не смирится с поражением. Дело было не только в решительности, он обладал склонностью к риску, ничто не останавливало его, даже если все было против. В данный момент его лучший друг может быть мертв или подвергается смертельной опасности — и все это, вероятно, по вине Эда Радина. Однако Майкл Шейн не стал терять ни секунды на обвинения. Когда ситуация казалось отчаянной, он с новой силой шел на приступ.

— Мне хватит двух часов, — ответил Эд Радин, стиснув зубы. — Я вас найду здесь?

— Да. Оставим пока рукопись. Возможно, мы лучше поймем ее, когда вернемся. — Майкл Шейн улыбнулся и протянул Радину руку. — Не беспокойтесь за Бретта, — сказал он теплым и взволнованным голосом. — Мы с ним знакомы пятнадцать лет, и я знаю, что он способен выпутаться из неприятностей. У нас с вами срочные дела. Пошли. Где я могу найти какие-нибудь сведения об Элси Мюррей?

— Не знаю. Полиция мало что смогла разузнать.

— Она работала?

— Не думаю. Она сказала Бретту, что бросила работу два месяца тому назад, когда поселилась в квартире Джонсонов и начала писать свою книгу. В последнее время я встречал ее несколько раз на собраниях Ассоциации Авторов Детективных Романов, но ее друзей я не знаю.

— А тот тип, который выдал Бретта сегодня утром?

— Эвери Бирк? — лицо Эда Радина просияло. — По этому следу стоит пойти. Он клеится ко всем свободным женщинам. Не думаю, чтобы он имел большой успех у Элси, но, конечно, пытался. Вероятно, он был в ярости, увидев, что она уходит из отеля Генри Хадсона вместе с Бреттом.

— И поторопился поднять на ноги полицию, узнав о смерти молодой женщины, — заявил Шейн. — Где я могу найти его?

— В Гринвич Вилледже, думаю. Я сейчас позвоню в Ассоциацию Авторов Детективных Романов и узнаю его адрес. — Радин набрал номер, задал свой вопрос и через пару секунд записал ответ. Он протянул листок Шейну. — У него, как будто, нет телефона. Но в это время он непременно должен быть дома.

На этом они расстались.

Глава двенадцатая

В то утро Эвери Бирк, обычно разочарованный и озлобленный Дон Жуан, был крайне доволен собой. Он валялся на мятых грязных простынях в своей постели на третьем этаже дома без лифта, вперившись взглядом в яркую эротическую картинку, украшавшую потолок спальни. Время от времени он принимался насвистывать веселую песенку.

Зрелище голых женщин, резвящихся над головой, всегда погружало Эвери Бирка в сладострастное восхищение. Художником, который создал этот шедевр, была женщина с лошадиной физиономией, наделенная еще большими, если это было возможно, сексуальными комплексами, чем он сам. Она провела сорок два тусклых, нескончаемых года в деревушке штата Индиана в ожидании того момента, когда ее мамаша соизволит скончаться и оставит ей небольшое наследство, которое позволит ей пойти на приступ художественных цитаделей Нью-Йорка.

Растерянная и вместе с тем очарованная большим городом, эта девственница имела счастье встретить Эвери Бирка, который оказался единственным, кто восхищался ее талантом и взял на себя труд соблазнить ее.

Чтобы доказать ему свою признательность, она поселилась у него на пару недель, а затем покончила с собой, проглотив содержимое бутылки лизоля.[1] За эти две недели она расписала потолок над кроватью, где впервые вкусила плотские радости.

В это утро Эвери созерцал непристойные формы и думал о том, что дама похожа на Элси. Бесстыдство этой картины увеличивало его удовольствие. Элси завопила от ужаса при виде этой грубой и неуклюжей мазни, когда Эвери удалось как-то раз напоить ее и затащить в свою квартиру, вопреки отвращению, которое он внушал молодой женщине.

Тогда она нанесла ему непростительное оскорбление, отказавшись лечь к нему в постель.

Тем хуже для нее. Элси сама выбрала свою судьбу и заслужила то, что с ней случилось. Накануне она ушла из банкетного зала вместе с Бреттом Холлидеем, этим гнусным одноглазым типом. А сегодня утром была мертва. Справедливость — не пустое слово.

Это было отвратительно. Он не находил других выражений, чтобы охарактеризовать поведение Элси. Она буквально бросилась на шею этому типу. И что у него было такого, чего нет у других? Эвери — его самолюбие находило в этом облегчение — был не единственным, отвергнутым этой дамочкой. Кривляка, смотревшая на всех свысока, сама же не написала ни одного романа. А с Холлидеем она спрятала все свои когти и рассыпалась в любезностях. Кто такой, в конце концов, этот Холлидей? Провинциал, который высидел несколько строк в устаревшем жанре. Из тех историй, какие могли иметь успех лишь во времена наших предков.

Жалкий тип! Ему что-то около сорока, этому Холлидею. Может быть, именно поэтому Элси так и выкладывалась перед ним. Мужчина в этом возрасте не очень опасен, и женщина может делать с ним все, что захочет. Да, конечно, именно по этой причине она предпочла его молодым мужикам, которые ждали ее благосклонности.

Сильный стук в дверь прервал размышления Эвери. Он вылез из постели и, не потрудившись натянуть на потертую пижаму халат, пошел открывать.

Конечно, это фараоны. Они порекомендовали ему не уходить; сказали, что придут взять показания на дому. Эвери ответил, что абсолютно ничего не знает, кроме того, что он видел, как Элси Мюррей и Бретт Холлидей ушли под ручку.

Может быть, стоило прилично одеться, чтобы принять их. Но какое это имело значение! Писатель — богема и не обязан подчиняться протокольным законам. Инспекторам это было известно, они засомневались бы в его талантливости, найдя одетым, словно конторского служащего.

Босиком, со взъерошенными волосами, Эвери Бирк открыл дверь и очутился перед мужчиной высокого роста с озабоченным лицом, в костюме табачного цвета, с панамой на голове.

Итак, они соблюли приличия и прислали к нему детектива, а не увальня в форме без какого-либо понятия о литературных джунглях.

— Входите, — сказал Бирк. — Я немного заспался сегодня, надеюсь, мой туалет вас не шокирует.

— Ничуть, — возразил Шейн. — Я пришел получить у вас некоторые сведения.

Он подавил гримасу, очутившись в прокуренной и смрадной атмосфере маленькой квартирки с наглухо закупоренными окнами, будто наружный воздух был отравлен.

— Я не смогу вам многое рассказать, — важно заявил Эвери. — Я уже сообщил по телефону все, что знал. Садитесь.

Он освободил единственное кресло от брюк и грязной сорочки, которые валялись на нем, а сам уселся на диван, покрытый шалью кричащих тонов.

— Хотите что-нибудь выпить? Думаю, что у меня есть немного джина, а если хорошо поискать, то, наверно, можно найти остатки муската.

— Нет, спасибо, — сказал Шейн. — Что вы знаете об Элси Мюррей?

— Почти ничего. Я ее встречал время от времени. У нее не было писательского таланта, но амбиций хоть отбавляй. Нашего брата, удачливых писателей, всегда осаждают дебютанты. Вначале это внушает некоторую гордость. Но потом хочется прогнать их палкой.

— Кто она такая? — нетерпеливо спросил Шейн. — Кто были ее родители? К какой среде она принадлежала?

— Этого я совсем не знаю. Ее родители… среда? У меня такое впечатление, что девицы типа Элси не подчиняются законам природы. Они являются плодом бесполого размножения.

— Ладно, — Шейн как мог скрывал свое раздражение. — Итак, вы ничего о ней не знаете. Расскажите мне о том, что произошло вчера вечером. Вы утверждаете, что видели, как она ушла вместе с неким Бреттом Холлидеем.

— Да. Провинциальный тип, который проник в наши круги. Кажется, пишет, хотя и не имеет никакой известности. У него глаз прикрыт черной повязкой просто-напросто для того, чтобы привлекать внимание.

— Мы достаточно знаем о Холлидее, — прервал его Шейн. — Нам нужны сведения об Элси Мюррей.