Она проснулась в темноте - Бретт Холлидей

Шейн покачал головой, но его лицо оставалось невыразительным, как маска.

— Я проверю. Можете ли вы сообщить еще что-нибудь?

— К сожалению нет.

— Расскажите мне об Элси, — сказал Шейн, выпуская клуб дыма. — Личность жертвы играет большую роль в преступлении. Какого типа была эта женщина?

— Таких в Нью-Йорке легион, — пожал плечами Рекер. — Тысячи женщин, созданных по одному образцу. Провинциалочка поселяется в Нью-Йорке, находит работу секретарши в литературной среде. Посещает художников, писателей, и свобода ударяет ей в голову. Она быстро теряет свою наивность и начинает бравировать авангардистскими вкусами, пьет, флиртует. Ее нельзя назвать легко доступной, но она не обладает и чрезмерной добродетельностью. Ей хочется развлекаться. Представляете себе?

— У нее, кажется, были литературные амбиции?

Рекер ухмыльнулся.

— А у кого их нет? Это так просто — писать. Садишься за пишущую машинку, мараешь несколько страниц, за которые издатели тебе платят большие деньги. Два месяца тому назад Элси ушла с работы и принялась сочинять шедевр.

— Какая у нее была работа?

— Секретарша или служащая в какой-то литературной фирме, кажется, — пренебрежительно сказал Рекер. — У нее была хорошенькая квартирка неподалеку отсюда, но она оставила ее и переселилась в меньшую, когда ее охватил писательский зуд. Я чувствую себя ответственным, — удрученно добавил Рекер, — за то, что поощрял ее, боюсь, больше, чем того заслуживали ее слабенькие способности. Я прочел один или два ее рассказа, и, знаете, как это бывает, у меня не хватило мужества сказать, что все это ничего не стоит. Это было актом милосердия с моей стороны. А бедная девушка принимает всерьез ваши похвалы и бросает все ради Искусства с большой буквы. Я утешаю себя тем, что, скажи я ей правду, она мне не поверила бы. Ей надо было самой попробовать.

— А где жила Элси, прежде чем переехала?

Рекер назвал адрес на Мэдисон.

— Как она умерла? Вы мне не сказали.

— Вы не читали утреннюю газету?

— Право, нет. Я позволяю себе это удовольствие, только закончив утреннюю порцию работы.

— И не слушали информационный бюллетень? — продолжал Шейн.

Этот вопрос оскорбил писателя.

— У меня нет радио. Информационный бюллетень! Великие Боги! Этот мир, который работает себе на погибель, меня не интересует. За своей пишущей машинкой я нахожу покой, если не уверенность. Вы стараетесь поймать меня на слове и доказать, что я уже знал о смерти Элси.

— Вы говорите, что Элси часто выходила в свет и пила? — спросил Шейн, не отвечая на вопрос собеседника. — Она любила выпить?

— В общем, да. Когда она перебирала, приходилось провожать ее домой.

— Вы это делали?

— К несчастью, нет. Ходили слухи, что когда она перебирала, то становилась неуправляемой.

— Слухи? — повторил Шейн.

Рекер вопросительно взглянул на него.

— Кто вам сообщил эти сведения? — уточнил Шейн.

— Я точно не помню. И у меня нет привычки выдавать своих друзей.

— Вы только что утверждали, что Элси не обладала чрезмерной добродетельностью. Значит, у нее были любовники?

Рекер провел пальцем по усикам, и его лицо приняло возмущенное выражение.

— Вы извращаете мои слова. Элси была открытой и честной женщиной. Она верила в равенство полов и считала, что женщина, как мужчина, может удовлетворять свои капризы, если ей так хочется. Я ее еще больше уважал за это. Какого черта вы стараетесь замарать ее память?

— В надежде найти ее убийцу, — невозмутимо отпарировал Шейн. — Вчера вечером она пила в баре с писателем из Майами. Она была пьяна?

— Нет. Холлидей был пьян и подносил ей стакан за стаканом. Даже когда она напивалась, она держалась достойно, но если ее знаешь хорошо, то ошибиться было невозможно. Вчера вечером она сохраняла ясность ума. Вы мне четко ничего не сказали, но я предполагаю, что Бретт Холлидей мог убить ее в припадке ярости, если она оказывала сопротивление его домогательствам. Если дело обстояло именно так, будьте уверены, что она не была навеселе, иначе уступила бы сразу.

Шейн встал, у него чесались руки схватить писателя за горло и душить, пока тот не умрет. Но он подавил это желание. Два часа прошли, и он спешил узнать, что удалось раскопать Эду Радину.

Лью Рекер проводил его до двери.

— Я помогал вам, как только мог. Надеюсь, вы это понимаете. Изложил все, что знал, не вываляв невиновных в грязи уголовного расследования. У порядочного человека есть долг по отношению к своим друзьям. Быть может, мнение фараонов иное, но я не фараон. Слава Богу!

Шейн остановился и сказал с отвращением:

— Когда нам понадобятся имена ваших друзей, мы придем за ними. Пока…

Резкий телефонный звонок прервал его. Рекер подбежал к маленькому столику, покрытому скатертью с шелковой бахромой, и вытащил из-под бахромы телефонный аппарат. Шейн, взявшись за дверную ручку, остановился.

— Да, это я, — ответил Рекер, и его лицо приняло удивленное выражение. — Конечно, я дома и намерен тут оставаться все утро, но не понимаю, почему меня снова собираются беспокоить. Черт! Моя работа была уже прервана приходом одного из ваших людей, который задавал мне глупые вопросы, и я не желаю…

Шейн быстро прошел через комнату. Его большая рука выхватила у Рекера трубку и положила на рычаги.

Лью Рекер отступил на два шага, бледный от гнева и страха.

— Вы не полицейский! — закричал он дрожащим от ярости голосом. — Расследование возложено на некоего Питерса, детектива. Вы самозванец… Вы… Гром и молния! Я понял. Вы тот тип, который фигурирует в книжках Холлидея. Рыжий Майкл Шейн! Как вы тут очутились? Вы его сообщник? Он, видно, позвонил вам, что готовит преступление и нуждается в вашей помощи, чтобы найти козла отпущения, который занял бы его место на электрическом стуле! Но я расскажу полиции, что вы выдаете себя за инспектора. В Нью-Йорке это считается преступлением, наказуемым по закону. Сообщаю вам это, если вы не знаете.

Шейн разразился смехом.

— Я просто сказал, что я детектив. И это правда. Хотите посмотреть мои документы?

— Вы не имели права приходить и выспрашивать меня. Но ваш дружок так просто не выпутается. Скажите это ему от моего имени…

Шейн вышел, не дожидаясь продолжения. Он не знал, откуда звонил Питерс, но лучше уйти до прихода детектива из нью-йоркской полиции.

Глава четырнадцатая

Эд Радин сидел за своим письменным столом, его пальцы нетерпеливо барабанили по полированной поверхности. В ответ на вопросительный взгляд Майкла Шейна он покачал головой и пожал плечами.

— Мне чертовски не везет. Полицейские досье, естественно, находятся под замком, но обычно у меня есть разрешение на их просмотр. А сегодня утром на дежурстве не было ни одного из моих знакомых. Я остался с носом и теперь до вечера ничего не смогу узнать. Вы получили какую-нибудь информацию от Эвери Бирка?

— Странный тип! Он в самом деле писатель?

Шейн взял бумажный стакан, налил воды, виски и поставил бутылку на место.

— Во всяком случае, он пишет, — сказал Радин. — И его романы, публикуемые популярными издательствами, продаются довольно хорошо. Я мало его знаю, но мне он кажется отъявленным мерзавцем. Вам удалось что-нибудь у него выведать?

— Одно имя, — ответил Шейн, садясь и вытягивая ноги, — Лью Рекер. Элси была его любовницей, если Бирк не соврал.

— Похоже на правду, однако я не стал бы употреблять слово «любовница» по отношению к одной из женщин, покоренной Рекером. Считаю, что это слово подразумевает некую верность со стороны обоих партнеров. А если Лью и спал с Элси, то он наверняка в то же время валялся и по другим постелям.

— Он произвел на меня именно такое впечатление, — сказал Шейн, задумчиво покачивая головой.

— Вы и ему нанесли визит?

— Да, — подтвердил Шейн, поморщившись. — Он вчера вечером тоже присутствовал на банкете, видел Бретта с Элси в баре, но не знает, ушли они вместе или нет.

Он прервался, чтобы выпить глоток, потом засмеялся и произнес, подражая голосу Рекера:

— Проверьте, чем занимался вчера некий Бретт Холлидей. Он пишет идиотские книги, героем которых является наполовину чокнутый рыжий частный детектив из Майами.

Радин расхохотался.

— Лью Рекер так вам и сказал?

— Между прочим. Похоже, он ненавидит Бретта, глубоко презирает его книги, а заодно и меня.

— Он глубоко презирает всех более известных, чем он, писателей. Надеюсь, он вас не узнал?

— Не сразу. Я назвался детективом, а он подумал, что имеет дело с сотрудником нью-йоркской полиции. Но под конец он все понял. Я узнал от него интересную подробность: Элси охотно пила, а когда была под градусом, спала с первым встречным.

— Как Эйлин Феррис из ее романа, — заметил Радин.