Глупости зрелого возраста - Елена Муравьева

Рубаняк кивнул Сологубу:

— Твое мнение?

— Ты мое мнение знаешь. Я против, — отстраненно произнес Сологуб.

— Значит, решено?

Рубаняк поднял вопросительный взгляд на Генриха. Тот согласно склонил голову. Ильин перед тем, как повторить жест главного бухгалтера слегка замешкался. Он все еще не хотел превращаться в Ириного врага. Но и поддерживать Лужину было глупо. Ее новации сулили одни проблемы.

— Мы, конечно, не будем нашему инициативному и сильному специалисту высокой квалификации ставить палки в колеса. Мы просто очертим рамки возможного, — Рубаняк довольно улыбнулся.

Возвращаясь домой, Иван то и дело вспоминал плотоядный оскал на мрачной физиономии Севы и немного жалел Ирину Лужину. Красавице предстояла война и вероятно скорое поражение. Такие, как Рубаняк, редко поддерживают чужие революции. Их кредо подавлять бунты, топить восстания в крови. Такие, Держиморды, как Сева никогда не проигрывают, они созданы для побед, поэтому с ними не стоит ссориться, с ними надо дружить.

Глава 4. Изнанка иллюзии

Как всякий интеллигент Ивана любил отстраненные темы. «Почему женщины становятся все больше похожими на мужчин? Почему эти милые, нежные создания изменяют природе, играют чужие роли и превращаются в монстров? Почему безобидное бабское желание сунуть нос во все дырки подменяется жестким мужским стремлением контролировать территорию? Почему взамен естественной психологической гибкости, мягкости, свойствам, характерным женской природе, современные дамы предпочитают мужской соревновательный победительный стереотип?» — писал он Ирине Ирининой.

«Потому, — отвечала та, — что мужчины сегодня превратились в слабый пол. Куда подевался воинский пыл, азарт охотника, стремление бросить миру вызов? Почему страну заполнили толпы инфантильных, насмерть перепуганных младенцев более чем зрелого возраста? Почему мужчины сдались, почему разрешили себе спиться, зарабатывать копейки, перекладывать на женщин ответственность за семью, себя, детей?»

Слова Ирины мало отличались от мнения дражайшей супруги и были так же категоричны в своей непримиримой обиде.

«Но не все же такие, — Ильин радовался, что с Ириной, не посвященной в некоторые моменты его биографии, можно было занять иную, чем с Тамарой, позицию. — Я свои обязательства перед семьей выполнял и выполняю всегда».

«Завидую вашей супруге, — парировала Ирина. — Я такого счастья не сподобилась, мой бывший приносил домой копейки, пил и чихал на все».

«Но возможно вы требовали от него слишком многого? Возможно, вам просто не удалось пробудить в нем мужские начала? Возможно, вы слишком властны и агрессивны?» — Наблюдая, как новоявленная начальница отдела рекламы провоцирует конфликты с другими отделами, Ильин не сомневался, что его предположения имели под собой почву.

Видимо то же самое ощутила и собеседница. Ответ пришлось ждать дольше обычного. «Возможно, я — не ангел. И далеко не ангел. — Наконец согласилась Ирина. — Но, давайте будем справедливы. Все имеет свое начало и когда молодой муж отказывается от ответственности и оказывается бабой, молодой жене приходится брать бразды правления в свои руки, командовать парадом и, стало быть, превращаться в мужика. Не думайте, что смена ролей доставляет удовольствие женщине. Ведь она вынуждена тащить на себе работу, детей, разобиженного в пух и прах, сдавшегося на милость победителя, благоверного. Поверьте, мне, это не приятная и не легкая ноша. Она губит в женщине женщину».

«Всегда есть выход, — играл в слова Ильин. Ничего другого противопоставить опыту Иры он не мог. В его семье главой была Тамара, она тащила на себе воз и маленькую тележку хлопот, забот и обязанностей. — Вы могли проявить больше терпения, любви, наконец, и тогда ваш мужчина состоялся бы как муж».

«Состоялся бы или не состоялся бы — нужное подчеркнуть. В жизни все просто, кто хочет — находит возможности, кто не хочет — ищет причины. Обвинять женщину в излишней жесткости, властности, категоричности, чрезмерных амбициях просто. Сложно самому бороться за благополучие близких. По-моему, если мужчина слаб и не способен обеспечить своим близким нормальное существование, ему не стоит жениться и плодить детей. Впрочем, как правило, в собственной несостоятельности, сильный пол убеждается после появления потомства».

Ильин на резкие выпады Иры старался не реагировать. Они с самого условились: никогда не встречаться и это позволяло собеседнице быть максимально откровенной и не церемониться в словах. Ира не церемонилась. Ее напрочь лишенная кокетства позиция вызывала у Ивана смешанное чувство уважения и раздражения. Последнего становилось все больше. С каждым письмом Ильину все труднее было выдержать резкий обличительный тон и категоричность суждений. Несколько раз, потеряв терпение, он собирался прервать переписку, но буквально в последнюю минуту удерживал себя от решительного шага. И хотя симпатия к Ире таяла буквально на глазах, ситуация прямо-таки киношная требовала развития. Расскажи кому — не поверит. Мужчина мечтал о прекрасной незнакомке, а она взяла и устроилась работать в его контору. Женщина хотела остаться анонимом из Сети, а оказалась вся на виду. Простое, и не простое любопытство не позволяло ставить точку в истории. Тем паче темы посланий коснулись дел служебных и Ира, не подозревая ни о чем, описала ситуацию в редакции.

«Полагаю, Директор — самый большой враг моим начинаниям. С одной стороны — это нормально, ведь человек ни как ни мотивирован. С другой — удивительно. Ведь мотивацию всегда можно создать, был бы проект и желание им заниматься.

В общем, я очень разочарована. Вдвоем мы могли бы заработать хорошие деньги и принести реальную пользу делу. Однако в моей конторе о столь низменных материях, похоже, никто ни думает. Все довольны жизнью и окладами, поэтому тщательно оберегают собственное спокойствие. Особенно преуспел в этом Бухгалтер. Не человек — функция. На лице маска беспристрастия, движения выверены, ни слова лишнего. Я теряюсь в разговоре с ним. Более того, со своими вечными инициативами и кипучим организаторским темпераментом кажусь себе смешной и глупой.

Остается Производственник (это обо мне — подумал Ильин). В глубине души, я чувствую, он на моей стороне. Но снаружи это ни в чем не проявляется. Впрочем, этот человек вряд ли может мне чем-то помочь. Он, как я, новенький и не имеет реальной власти. Да и не стремится к ней. Мужик он толковый, творческий, но без характера и куражу».

Нелестный отзыв не порадовал, но и не огорчил Ивана. С оглядкой на радикализм собеседницы можно было нарваться на куда более резкие оценки.

«Правильно ли я понял, — поинтересовался Иван, — в вашей конторе, вы — одна умная, а все остальные идиоты?»

Ответ не заставил себя долго ждать и поразил неожиданным признанием:

«Если несколько смягчить формулировки, то на ваш вопрос я отвечу — да, — написала Ира. — И поясню. Долгие годы я жила, ощущая себя бедной, несчастной, затравленной. Я боялась всего, ожидала от жизни только бед. Потом наступил миг моего второго рождения (я так и говорю теперь — в моей новой жизни) и я словно проснулась, перестала бояться, пошла вперед и вверх. Жаль, что моя метаморфоза произошла в достаточно зрелом возрасте. Хорошо, что вообще случилась. Всему, видно, свое время. Чтобы переступить через страхи и сомнения, нужен душевный и духовный потенциал. Я накопила его, поэтому на многое смотрю теперь иначе, чем большинство людей. Если честно, я на все смотрю теперь иначе. Поведение большинства моих коллег кажется мне детским и трогательно наивным. Зато собственный прагматизм и решительность ощущаются единственно возможным способ существования белковых тел. Это не есть хорошо, это определяет дистанцию между мною и людьми. Но что делать? Я перешла Рубикон и обитаю ныне по другую сторону баррикад от среднестатистического гражданина. Поэтому, наверное, и сужу столь радикально обо всех и вся. Надеюсь со временем это пройдет, пока же ситуация такова какова она есть. С той лишь поправкой, подчеркиваю, что слово идиоты по отношению к умным и интеллигентным людям я не употребляю».

«Если все вокруг — неразумные дети, не одиноко ли вам в вашей взрослости? — Ильин искренне посочувствовал Ирине. Что-то похожее он пережил и сам: переступил через комплексы, страх, сомнения. Он изменился, сильно изменился. Но, вероятно, не так кардинально как Лужина.

«В принципе я не чувствую себя одинокой. У меня есть несколько подруг, которые прошли похожий путь и могут понять и поддержать меня. Проблема в том, что не могу встретить мужчину с аналогичными взглядами на жизнь».

«Кстати, — Ивану наконец-то удалось повернуть разговор в интересующее его русло. — Вы вроде бы писали, что ваши оппоненты — холостяки и почти ваши ровесники. Не рассматриваете ли вы их как потенциальных женихов?»